Бесконечно длинные госпитальные коридоры, насыщенные запахом лекарств; медицинские сёстры, снующие по палатам, раздавая таблетки, делая уколы, меняя повязки; санитары, разводящие больных по кабинетам; телефон, не смолкающий ни на минуту. Обычный ритм госпиталя, бесконечная череда неотложных дел. Перелистывая список больных, поступивших накануне, откладываю истории болезни с направлением врача на мою терапию.
“Nancy Smith, 92 years old, admitted from home, Bilateral Pneumonia, Speech/Swallowing Evaluation”
Делая краткие записи в своём рабочем блокноте, направляюсь в палату; на больничной койке красивая моложавая женщина лет пятидесяти, извиняясь, возвращаюсь к истории её болезни, перечитываю, всё верно: и номер палаты, и возраст пациентки. Снова иду в ту же палату к той же больной, обследование начинаю с комплимента, как молодо она выглядит, как невозможно поверить в её 92 года.
«Да, поверить трудно, но это действительно мой возраст. Годы мои долгие, истории длинные…
Я - хирург, врач-косметолог, пластических операций у меня было такое количество, что и сосчитать трудно. Но шла на это я только ради мужа, чтобы не стеснялся меня, он так молод, ему всего лишь шестьдесят.
Брак наш с разницей в 32 года, конечно, выглядит странным, изначально он был как бы фиктивным, а потом как -то незаметно перерос в реальный.
Жили мы дверь в дверь, мы с мужем в огромной трёхкомнатной квартире, а они с женой занимали небольшую студию напротив. Дружбу мы не водили, так, здоровались на бегу, перебрасывались короткими фразами в лифте. Они ждали ребёнка, готовились, покупали приданое, мечтали о мальчике, но …
Зло беспощадно ворвалось в их семью, перевернуло всю жизнь. Родилась девочка, девочка-инвалид, с тяжёлым генетическим синдромом и минимальным шансом на выживание. Никто не знал, как долго она проживёт, говорили месяцы, а может, только недели. Врачи предлагали отказаться от ребёнка, «не растрачивать свою молодость, не тащить пожизненный крест, молоды ещё, будут здоровые дети…». Уговаривали врачи, убеждали психологи, склоняли друзья. Надо было принимать решение, и жена поддалась уговорам, убежала от трудностей, бросила своего ребёнка с врождённой патологией, подписала отказ от родительских прав.
Домой наш сосед вернулся наедине со своей бедой и с маленькой больной девочкой на руках.
Он совсем не был готов к тому, что долгожданный ребёнок родится с инвалидностью, что так неожиданно оборвётся его счастливая семейная жизнь, что горе своё придётся нести в одиночку.
И всё ещё не сознавая до конца реальность случившегося, не веря в позорное предательство жены, не знал как свыкнуться с этой болью и как с ней жить дальше. Немало времени прошло пока он научился шагать по этому нелёгкому пути, отдавая каждый день и каждый час своему больному ребёнку. Он любил девочку такую, какая она есть, дарил ей столько тепла и внимания, что не переставал восхищать нас своим талантом быть отцом.
Мы с мужем помогали ему, как только могли, покупали необходимое, готовили, оплачивали лечение, всячески поддерживали материально. А наши дети, переехавшие жить в Израиль, сумели определить Лизаньку на лечение в лучшую израильскую клинику, где ей несказанно помогли.
Через некоторое время я потеряла мужа, он умер внезапно от сердечного приступа, и осталась я совсем одна. Дочки звали к себе, но неожиданно для самой себя я так привязалась к больной девочке, что оторвать её от себя никак не могла, да и не хотела. Отдавала ей всё своё свободное время, учила её и училась сама, подняла горы литературы о её синдроме, связывалась с генетиками и врачами, занималась с ней, играла, возила на процедуры.
И не заметила, как эти два человека, случайно войдя в мою жизнь, остались в ней навсегда и стали для меня такими родными, такими близкими, главными в моей жизни. Согласовав с детьми, я решила завещать всё наше состояние Лизаньке и предложила своему соседу фиктивный брак. Вскоре они переехали ко мне, я ушла с работы и всецело посвятила себя моей новой семье. Лиза радовала нас своими успехами, пускай крошечными, пускай совсем незначительными, но день за днём она уходила всё дальше и дальше от своей болезни, от прогноза «шанс нулевой». И я поняла тогда, что не бывает безнадёжных и неизлечимых диагнозов, что постоянная грамотная работа с больным ребёнком творит чудеса, что ребёнок с ограниченными возможностями дарит ничуть не меньше счастья, чем здоровый, что он по-своему красив и полон детского обаяния.
В три года Лиза сделала свои первые шаги и сказала своё первое слово, стала называть меня мамой. Тогда-то наш брак и обрёл реальность, мы стали настоящей семьёй. Лизанька помогла мне хоть немного отстраниться от своих страданий, которые омрачали мою жизнь долгие, долгие годы. Вы знаете, я что-то очень устала, печальные воспоминания накрыли меня с головой, можно о самом главном я расскажу Вам завтра?»
Но на завтра койка её оказалась пустой, она умерла во сне, так и не досказав мне свою длинную историю. Подробности её жизни я узнала несколько позже от её мужа и дочерей, прилетевших из Израиля на похороны матери и семидневный траур.
Оказывается, был в её жизни трудный выбор. Выпускной вечер, прощание со школой, с счастливым беззаботным детством…Не знала она, чем обернётся для неё незабываемый школьный бал.
Беременность… Как быть? Что делать? Куда бежать?
Ей было всего 17, когда на свет появилась её дочка, красивая здоровая девочка, только совсем ненужная, лишняя в её жизни. Ребёнок никак не вписывался в её жизненную программу, ведь надо учиться, надо устроить свою жизнь, надо состояться, надо, надо, надо… И эти бесчисленные «надо» склонили к принятию решения, поддалась уговорам, выбрала свободу, бросила ребёнка, отказалась от новорожденной девочки.
Прошли годы, повзрослела, осознала свою непростительную глупость, стала разыскивать свою дочку. И по мере того, как становилась старше, мучилась всё больше и больше, глубже осознавая свою вину казнила себя, проклинала тот злополучный день. Ведь она даже не знала, где её девочка, быть может, совсем рядом на соседней улице, а может, в чужой стране или в другой части света. Как часто мучительными бессонными ночами она молила Бога о помощи, рисовала себе картинки первой встречи со своей дочерью, глотая слёзы просила простить её. Болезненное чувство вины не покидало, оставленный в роддоме ребёнок не был пройденным этапом её жизни, она жила надеждой увидеть свою дочку, услышать её голос, обнять, заглянуть в глаза.
И вот эта маленькая больная девочка, которая вопреки всем прогнозам продолжала жить, помогла ей уйти от раскаяния, отодвинуть тяготившую её всю жизнь душевную боль.
Лишние дети… брошенные, ненужные дети.
Сколько же их! Сегодня мир сошёл с ума, матери выбрасывают младенцев из окон многоэтажных зданий, оставляют на железнодорожных вокзалах, в такси, на обочине дорог, выбрасывают словно мусор. Тысячи детей найдены сегодня на улицах города, почему они оказываются ненужными своим родителям, за что их оставляют сиротами? Откуда берётся эта бесчеловечность, эта чудовищная жестокость? Мне всегда казалось, что от своих детей в основном отказываются неблагополучные семьи, неустроенные женщины, девочки- подростки, по глупости ставшие матерями. Но, к моему удивлению, не было предела, когда я узнала, как много детей брошено известными мастерами искусств, актрисами, не желающими ломать свою карьеру ради ребёнка.
Отказываются от детей с врождённой патологией, от детей-инвалидов. Дородовая диагностика определяет, увы, не все генетические синдромы и заболевания, и появление на свет ребёнка-инвалида повергает родителей в шок. Услышав чудовищный диагноз, многие как бы лишаются рассудка и зачастую принимают предложение врачей отказаться от ребёнка. Какие-то сироты находят своё пристанище в чужих семьях, кого-то забирают бездетные родственники.
Сегодня эта проблема коснулась многих стран, количество брошенных детей заведомо превышает возможность их размещения, детские дома заполнены до отказа, дома ребёнка не могут вместить армию «отказных» детей. В Америке тоже есть брошенные дети, но нет общепринятых детских домов. Детей, от которых отказываются родители, временно определяют в семьи, так называемые «Foster family», а потом усыновляют приёмные родители. Но почему-то американские семьи предпочитают усыновлять детей из других стран, в то время как около 120 000 американских детей с нетерпением ждут приёмных родителей.
Разные страны и разные континенты, различные законы, правила и системы. Разные мамы и разные жизненные ситуации… Да только проблема одна и та же. У неё нет ни языка, ни цвета кожи, но есть дети, лишние, ненужные, брошенные своими родителями.
Да, у каждой матери есть юридическое право отказаться от своего ребёнка, но есть ещё и моральная ответственность, которую несёт каждая женщина.
Добавить комментарий