В очередной приезд в Одессу я решил обязательно посмотреть недавно установленный памятник Леониду Утесову в городском саду на Дерибасовской.
И вот, свернув с Дерибасовской на аллею городского сада, я подхожу к этой новой достопримечательности города у моря.
Посреди зеленой аллеи установлена изящная бронзовая скамейка, на краю которой сидит Леонид Осипович.
Его правая рука опирается на спинку скамейки, а левая лежит на колене.
Голова немного повернута вправо – в сторону Дерибасовской.
Я подхожу к скамье и сажусь на ее свободную сторону. Правая рука Утесова оказывается на моем плече, глаза, чуть повернутые ко мне, кажется, устремлены в далекое прошлое, будто всматриваются в какие-то моменты богатой на события и впечатления жизни
А на меня нахлынули воспоминания – не бронзовая, а живая рука Леонида Осиповича пожимает мою при встрече в греческом порту Пирее, а вот мы сидим почти рядом во время дружеской встречи в кают-компании т\х «Тарас Шевченко», и вспоминаются захватывающие истории из интересной жизни необыкновенного человека.
***
В 1966 году я получил направление на т\х «Тарас Шевченко». Теплоход, по окончании строительства в ФРГ, совершал свой первый рейс вокруг Европы, приняв в Риге на борт советских туристов. Говорили, что среди 750 пассажиров есть Леонид Утесов и его дочь Эдит. Я очень любил слушать песни Утесова, но видел его только в кино или на телеэкране.
Я надеялся случайно встретить любимого певца где-нибудь на теплоходной палубе, но это не удавалось, что меня очень огорчало. Мы побывали в портах Финляндии, Швеции и Норвегии, а далее предстояло обогнуть Европу и окончить это интересное путешествие в Одессе.
Из-за большой загрузки, связанной с освоением электрооборудования теплохода, вырваться в увольнение в скандинавских портах не получилось. И вот во Франции, в Гавре, наконец вышли на берег, прогулялись и ознакомились с достопримечательностями этого знаменитого города. Когда возвращались в порт, к нам подошли французы с опечаленными, взволнованными лицами, они что-то быстро говорили по-французски, часто упоминая слово «шпиталь». Что они хотели нам рассказать, стало понятно у трапа теплохода.
На причале стояло несколько машин скорой помощи, из них выводили забинтованных туристов и помогали им подняться на борт судна.
Оказалось, что в программе посещения Франции у туристов предусматривался один день на ознакомление с Гавром, а второй – на поездку в Париж и прогулку на катере по Сене.
И вот автобусы с туристами подъехали к причалу, где их ждал прогулочный катер. И, как свойственно российским туристам, едва открылись двери автобусов – они дружно бросились к катеру, стараясь занять местечко получше. К железобетонному причалу была пришвартована старая деревянная баржа, а уже к ней подходили катера. Баржу поставили, чтобы она амортизировала при швартовке катера в моменты их прихода и отхода.
Толпа туристов быстро заполнила палубу баржи, старые крепления настила не выдержали – и вся масса туристов провалилась в трюм ветхой посудины.
Кто-то из упавших отделался синяками, ушибами и легкими ранами – этих туристов после первичной медицинской помощи доставили на теплоход, кто-то попал в парижскую больницу, а самых тяжелораненых отправили самолетом в Москву.
Круиз т/х «Шевченко» вокруг Европы продолжался дальше, но увидеть Утесова мне не удавалось. Я уже забеспокоился: не было ли Леонида Осиповича среди тех, кто пострадал на той злополучной барже?
И вот наше судно прибыло в Грецию, в порт Пирей. Туристы поехали на развалины Акрополя в Афинах. Команде теплохода такое удовольствие было недоступно. Все, что было возможно, – это в составе группы прогуляться по припортовым улицам Пирея.
В советское время плавсостав на берег выпускали только группами - не менее трех человек, и один из них назначался старшим. По возвращении на судно старшие группы докладывали обо всем помощнику капитана по политической части, который обязан был строго следить за соблюдением правил поведения советских моряков за границей. В команде такого надзирателя звали помпой.
Мой прогулочный коллектив состоял из трех человек: меня, завпрода теплохода (старший группы) и классной служительницы (стюардессы).
Мы зашли в припортовую церковь, которая привлекла нас изящной красотой, убедились, что внутреннее убранство православного храма в Греции и в России различается незначительно, но стоят ряды скамеек для прихожан. Не спеша перемещаясь по извилистым припортовым улицам, заглянули в несколько бутиков, размещенных на каждом шагу, и купили дешевые сувениры.
И вдруг- о чудо! навстречу нам идут Леонид Осипович и его дочь Эдит.
Я растерялся, приостановился и стал их пристально рассматривать. А наш старший группы, человек в солидном возрасте, прошедший Отечественную войну в отряде Ковпака, в отличие от меня не растерялся и бросился к Утесову. Подошли и мы с классной служительницей. Леонид Осипович с каждым поздоровался за руку. Так я коснулся руки живой легенды.
Прогулку по Пирею мы продолжили вместе. Утесов, живший в Москве, задавал многочисленные вопросы о его родной Одессе, а мы расспрашивали Леонида Осиповича о его новых песнях и об эстрадных новинках столицы.
Я признался Утесову, что очень хотел увидеть его на теплоходе и что до этой встречи мне это не удавалось. Рассказал и о своих опасениях в связи с парижским злоключением.
«Знаете, – ответил Утесов, – я был в той группе туристов, которая покалечилась в Париже. Но я вышел из автобуса не спеша и оказался в числе последних на причале. В момент происшествия я был на краю железобетонной стенки и уже собирался ступить на палубу злополучной баржи. Но сделать этот роковой шаг не успел. Палуба рухнула, и все, кто был на ней, полетели вниз, падая друг на друга. Как видно мой ангел-хранитель спас меня от этого рокового шага. Я был так потрясен развернувшейся у меня на глазах трагедией и чудесным моим спасением, что не помню – ни как Эдит, к счастью шедшая сзади, отвела меня в автобус, ни как мы возвращались в Гавр. У меня был сильнейший нервный срыв, и я не выходил из каюты до сегодняшнего дня. Это Эдит, хотя и не без труда, уговорила меня хотя бы сделать маленький променад по улицам Пирея.»
С замиранием сердца мы слушали рассказ об удивительном спасении. Подумалось: Утесов – избранник муз, и, наверное, это они спасли его. Недаром он оставил свое затворничество именно сегодня, чтобы ступить на землю Греции, под сень своих покровителей – Олимпийских богов.
По установившейся традиции, на пассажирских судах СССР, если на судне плывет какая-нибудь известная личность, командование старалось организовать встречу с ней членов экипажа. Такая встреча состоялась и с Леонидом Осиповичем, когда наш теплоход уже был на подходе к Черному морю. Узнав о времени встречи, я договорился, чтобы меня подменили на вахте в машинном отделении.
Команда теплохода почти вся состояла из одесситов, и все горели желанием пообщаться с любимым артистом, исполнявшим замечательные песни, в том числе и «за Одессу». Но экипаж теплохода 350 человек, а вместимость кают-компании – в разы меньше. Поэтому я заранее занял место, которое позволило мне быть почти рядом с Утесовым.
Кают-компания заполнилась до предела. Кому-то достались стулья, но большинство стояло, тесно прижавшись друг к другу.
И вот в дверях появляется Леонид Осипович и его дочь. Их встречают шквалом аплодисментов. Утесов говорит, что рад встрече с земляками, что тронут теплым приемом и благодарит за увлекательное путешествие, которое, к сожалению, заканчивается. Затем начинается дружеская беседа. Леонид Осипович подробно рассказывает, как говорят в Одессе, «за свою жизнь», сыплются вопросы иногда не без матросского юмора, звучат остроумные ответы.
Затем Утесов к общему удовольствию поет несколько песен из своего репертуара. Затаив дыхание слушаем «Раскинулось море широко», «В землянке», «Темная ночь». Вместе с Эдит исполняется «Все хорошо, прекрасная маркиза…». И, конечно, песни «за Одессу»: «На Дерибасовской открылася пивная», «Бублички», «С одесского кичмана».
Леонид Осипович предлагает несколько последних и уже полюбившихся песен спеть вместе.
Утесов начинает, и все с удовольствием подхватывают песню про Мишку-одессита.
Широкие лиманы, зелёные каштаны,
Качается шаланда на рейде голубом.
В красавице Одессе, мальчишка голоштанный,
С ребячьих лет считался заправским моряком.
И если горькая обида,
Мальчишку станет донимать,
Мальчишка не покажет вида,
А коль покажет, скажет ему мать:
Ты одессит, Мишка, а это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет,
И не теряет бодрость духа никогда.
Затем звучит любимая песня одесситов «У Черного моря»
Есть город, который я вижу во сне,
О, если б вы знали, как дорог
У Чёрного моря явившейся мне
В цветущих акациях город,
В цветущих акациях город.
У Чёрного моря...
Есть море, в котором я плыл и тонул,
И на берег вытащен к счастью.
Есть воздух, который я в детстве вдохнул,
И вдоволь не мог надышаться,
И вдоволь не мог надышаться.
У Чёрного моря...
Родная земля, где мой друг молодой
Лежал, обжигаемый боем.
Недаром венок ему свит золотой,
И назван мой город героем,
И назван мой город героем.
У Чёрного моря...
А жизнь остаётся прекрасной всегда,
Хоть старишься ты или молод.
Но с каждой весною так тянет меня
В Одессу - мой солнечный город,
В Одессу - мой солнечный город.
У Чёрного моря…
Есть город, который я вижу во сне,
О, если б вы знали, как дорог
У Чёрного моря явившейся мне
В цветущих акациях город,
В цветущих акациях город.
У Чёрного моря…
У Чёрного моря…
Затем поём «Ах, Одесса, моя ненаглядная»:
Пролетают года
Ну а ты, как всегда,
Всюду со мной.
И, как прежде, маня,
Ты ласкаешь меня,
Город родной.
И везде и всегда слышу голос твой.
Ты волною звенишь, ты шумишь листвой.
Не напрасно ты зовёшь,
Ты действительно хорош,
Ты действительно хорош.
Ах, Одесса, моя ненаглядная,
Без тебя бы не смог, вероятно, я
Ни душою молодеть, ни шутить, ни песни петь
Ни шутить, ни песни петь.
Её сменяет недавно появившаяся песня «В тумане скрылась милая Одесса»:
В тумане скрылась милая Одесса —
Золотые огоньки.
Не горюйте, ненаглядные невесты,
В сине море вышли моряки.
Недаром в наш весёлый, шумный кубрик
Старшина гармонь принёс,
И поёт про замечательные кудри
Черноморский молодой матрос.
Напрасно девушки на нас гадают
Вечерком в родном краю —
Моряки своих подруг не забывают
И Отчизну милую свою.
Так не горюйте, нежные невесты,
Возвратятся моряки
В край родной, где возле
города Одессы
Золотые светят огоньки.
В заключение этой замечательной встречи Утесов рассказывает о случае, произошедшем при его последнем посещении Одессы.
«Закончили концерт в Одесской филармонии (бывшая купеческая биржа на углу улиц Пушкинской и Розы Люксембург), я вышел из здания, сел в автомобиль. К машине подбегает женщина: «Подождите одну минуточку» – и кого-то зовет. Подбегает ребенок. Она ему говорит: «Посмотри, Миша, на этого дядю, хорошо посмотри. Когда ты вырастешь, его уже не будет»».
…И вот я сижу на бронзовой скамейке, опираюсь спиной на отполированную многочисленными прикосновениями бронзовую руку этого всеми любимого человека, которого уже нет, и вспоминаю о встречах с ним, которых больше никогда не будет.
Но чудесные песни в исполнении Леонида Осиповича Утесова мы будем с удовольствием слушать и петь всегда.
Комментарии
Встречи с Утесовым
Как всё, что пишет Олег Щекотихин, этот его рассказ - яркие впечатления от пережитого им самим, которые он непосредственно, просто и искренне умудряется передать читателям. Этот автор не претендует на высоколобость, не рассуждает, тем более - не поучает, а просто рассказывает, и ему веришь. Кроме того, его воспоминания всегда добрые и вызывают чувства тоже добрые; это особенно ценно в теперешнем мире, который всё чаще становится страшным своей бессмысленной злостью и жестокостью. Чувствуется, что он много повидал в жизни, наверняка ему встречались разные люди, но пишет он, в основном, о хороших, а на плохих (без них не бывает!) либо не акцентирует внимание, либо осуждает их, но без назидательности. Спасибо!
Добавить комментарий