Эта история произошла в начале восьмидесятых, когда я работала в ящике, то есть режимном заводе №ХХХ в Харькове. Мама, я и моя дочь Лёля выкручивались втроем на мамину скромную пенсию и мою инженерную так себе зарплату. Работа рутинная, бабки мизерные.
Недаром тогда был в ходу популярный анекдотец:
В школе идет урок. Училка спрашивает своих учеников:
— Ребята, расскажите о родителях. Вот ты, Петя, скажи, кем папа работает?
— Мой папа разливает пиво и живёт припеваючи.
— А у тебя, Коля?
— Мой папа работает официантом в ресторане и живёт как король.
— А ты, Вовочка?
— Мой папа — инженер. В классе раздался смех.
— Дети, грех смеяться над чужим горем! — объяснила Марья Ивановна.
Как вы догадываетесь, в бюро ОГТ (Отдел Главного Технолога), где я числилась в основном, работали молодые женщины, у которых дети-школьники. Понятно, что все стремились вывезти отпрысков летом к морю и оздоровить их на каникулах.
Когда в ноябре начальство составляло график отпусков на следующий год, начиналась беспощадная борьба за место под солнцем. Хотя мне не хотелось никому наступать на горло, все же надеялась на лето. На какие только ухищрения я не шла. Для получения льготы вне очереди даже кровь сдавала. Лафа закончилась тогда, когда после сдачи 200 граммов крови у меня закружилась голова - добрый самаритянин подал мне стакан сладкого чая. Не успев его выпить, я грохнулась на пол в медсанчасти и очнулась в луже с разбитым стаканом в руке.
— На этом всё! Никаких поблажек, — приказала руководитель моего бюро Светлана Валентиновна, которую за глаза звали «Железная леди».
Как выразился харьковский поэт Юрий Влодов:
Прошла зима, настало лето,
Спасибо партии за это!
Спасибо и за моё долгожданное лето:
Ура! Отпуск в мае.
Я заранее отправилась в профком, чтобы выбить себе и доченьке что-нибудь стоящее.
Кто бы сомневался, что ничего такого мне не предложили. Вот вы бы взяли себе и ребёнку одиннадцати лет путевку на двадцать дней: «По партизанским тропам Кубани. Многодневный поход»?
Одно название маршрута чего стоило! Любой здравомыслящий человек отказался бы. Но, как пел Высоцкий, выбора не было:
Мне это надоело, чёрт возьми,
И я лечу туда, где принимают!
Вернувшись с добычей, я похвасталась перед своими товарками: путёвки достались за 30%.
Правда, никто не позавидовал: «Дешева рыбка — погана юшка».
— Я бы на такое не пошла ни за какие коврижки. Уже вышла из того возраста, чтобы спать в палатках, разжигать костры и кормить комаров, — заявила Вера, с ехидцей затянув популярную песню босяков и беспризорников из кинофильма «Республика ШКИД»:
По приютам я с детства скитался,
Не имея родного угла.
К тому ж, «Литературка» раздула таинственный сюжет о гибели группы туристов в мае где-то в горах Кубани. Неожиданно весной выпал снег, вызвавший ступор у туристов, хотя у всех в рюкзаках имелись теплые вещи, ими никто не воспользовался - и путники замёрзли до смерти.
Но ничто не могло омрачить радости от предстоящего приключения. Маршрут предполагался несложный, и даже разрешалось брать детей школьного возраста. Воодушевленная предстоящим походом я отправилась в спортивный магазин «Динамо» на Павловской площади в Харькове и приобрела кеды и два рюкзака для похода.
Прежде, чем засунуть что-либо в вещмешок, я подвергала предмет тщательному анализу, взвешивая каждую вещицу и выбирая ту, что полегче.
Наступил долгожданный день отъезда. Путешествие начиналось в Кубани. Сев на поезд в Харькове, мы добрались до нужной гостиницы. В Краснодаре мы объелись пахучей и вкусной клубникой с базара, покатались на подвесной дороге, переночевали, а спозаранку нашу группу туристов уже поджидал автобус, в котором мы отправились в путь-дорогу до приюта «Крымская поляна», где уже загодя были разбиты палатки и собраны дрова для костра. Путешественники приготовили на костре еду, провели ночь и на следующее с утро уже двинулись в первый поход.
От «Крымской поляны», нацепив рюкзаки, мы брели чуть ли не целый день в гору по заброшенной узенькой тропке, что вьется среди леса до приюта «Партизанский». Последний небольшой подъем - и горная тропинка вывела нас на обширную поляну, где расположился привал «Партизанский».
Прямо, по Юрию Визбору:
Снова нас ведут куда-то,
И не ясен нам маршрут,
Видно, горы виноваты -
Не сидим ни там, ни тут.
Снова в гору и по тропам
С рюкзаками за спиной.
Груз под силу лишь циклопам!
Следующим утром мы покинули «Партизанский» и продолжили наше странствие. Тропа вела от нашего пристанища на северо-запад по смешанному лесу, заросшему буком, осиной, ясенем и сосной. Плавный набор высоты, и через некоторое время подъема дорога вывела нас к долгожданному приюту «Альпинистский».
Я сразу влюбилась в привал, который оказался не палаточным лагерем, а настоящей сказочной деревней с избушками на курьих лапках. База выглядела даже уютнее флигеля, который мама снимала на даче в «Коробовом Хуторе» на берегу реки Северского Донца. Вместо палаток — срубы с металлическими кроватями, правда, без постельного белья. В каждую хижину на сваях вела деревянная лесенка с несколькими ступенями без перил. Лесенка заканчивалась узкой дверью с облупившейся краской, на скрипучих петлях. Было отведено специальное место для кострища, рядом с ним хибара типа сарая, где хранилась всякая утварь. Этим вечером подошла моя очередь дежурить на кухне, что оказалось даже в охотку. Хотя в лагере уже были заготовлены дрова для костра, туристы тут же насобирали всяких сухих веток и разожгли костер. Участники похода получали недорогие консервы «Завтрак туриста» и свиную тушенку. Путешественники обычно добавляли консервы «Завтрак туриста» в кастрюлю с рожками или картошкой и получалось вполне даже. В тот вечер мы сварили на костре в котелках суп из крупы и положили туда пару банок свиной тушёнки, соорудив ужин на скорую руку.
Изможденные путники расселись с алюминиевыми мисками вокруг костра и стали с жадностью уминать обжигающую похлёбку. Ох, этот незабываемый запах костра и обалденный вкус дымящейся еды!
Дежурные вымыли котелки и миски, и я отнесла всю чистую утварь в домик-кухню. Все складывалось великолепно, даже лучше, чем я представляла. Расставив посуду по полкам, я открыла дверь и, зачарованная, остановилась на пороге. Чирикали какие-то птички, наступила вечерняя прохлада, дышалось легко, и я залюбовалась темно-синим небом со звездами, точь-в-точь как на картине Ван Гога «Звездная ночь». Вдруг меня пронзила резкая боль в ноге, потемнело в глазах, аж искры из глаз посыпались. Я свалилась, а когда очнулась, увидела сгрудивших людей возле себя.
— Что случилось?
Я и сама толком не понимала, что произошло. Распухла щиколотка, и я не могла даже пошевелить правой ногой.
Засмотревшись на звезды, не глядя под ноги, не заметив, что одна ступенька сломана, ступила в пустоту, скатилась кубарем, растянула связки, вывихнула стопу и потеряла сознание. Подбежавший инструктор Руслан присел возле меня и пощупал ногу, но даже легкое прикосновение вызывало нестерпимую боль. Инструктор подтвердил «вывих» и постарался вправить сустав. Я взвыла, но, кажется, вывих он устранил. После того, как он вправил вывих, целитель наложил повязку и зафиксировал лодыжку.
— Слава богу, похоже, что хоть ногу не сломала. До свадьбы заживёт, — утешил меня Руслан.
Щиколотка отекла и двинуться с места я не могла. Мужчины сложили из рук креслице и отнесли беспомощную калеку в домик.
Наутро группа под руководством инструктора Руслана и проводника Джамиля, собралась преодолеть около 25 километров, чтобы добраться до высокогорного привала «Гора Тхаб». О том, чтобы к ним присоединиться, даже и речи не было. Двигать ногой оказалось практически невозможно, любое движение вызывало резкую боль.
Хотелось рыдать под песню Юрия Визбора:
До чего же мне, ребята,
Надоело жить вот так!
Телеграмма уж готова,
Ни одной в ней запятой,
В ней всего четыре слова:
"Мама, я хочу домой!
Ко мне подошёл начальник приюта:
— Пока не знаем, что с вами делать. Неизвестно, как надолго вы здесь застряли. А девочку давайте отправим с туристами.
— Ни в коем случае, — взмолилась я. - Что бы ни произошло, ребенок остаётся со мной.
Туристы навьючили рюкзаки и отправились в дальний путь.
Начальник приюта ушёл к себе. Через некоторое время расстроенный вернулся:
— Я пытался по рации связаться с руководством, чтобы вызвать вертолёт, но, к сожалению, оказалось, что у начальства вертолётов нет и в помине и выслать им нечего. Машина тоже не приедет. Никакой автомобиль так высоко в гору не поднимется, да и такие дороги не существуют.
Я в отчаянии сидела с Лёлечкой на скамейке, не представляя, как можно выбраться из злополучного места, которое оказалось ловушкой.
Главный вскоре вернулся:
— Вы сможете пройти три километра до развилки? Туда могут добраться спасатели и вас подобрать.
Растяжение оказалось таким сильным, что я даже не могла наступить на больную ногу. Мне хотелось только лежать. Но выхода не оставалось. Нам выделили провожатого Аслана, крепкого юношу, по виду лет двадцати, который взвалил на себя наши рюкзаки, и я заковыляла, опираясь на какую-то найденную палку. Через каждые пару шагов, обессилев от боли, я останавливалась. Отдохнув, мы снова пускались в путь. Горная дорога в три километра казалась длиной в жизнь. Только к полудню мы добрались до места встречи, которое изменить нельзя, – как говаривал известный капитан Жеглов из фильма «Место встречи изменить нельзя». Присев на какое-то бревно, мы стали дожидаться спасателей.
Прождав минут сорок, мы услышали нарастающий грохот. От неожиданности я вздрогнула. Интересно, что это может быть? Через секунду пред нашими очами предстали два джигита, правда не на конях, а на мотоциклах. Я не успела даже глазом моргнуть, как Лёлечка, взгромоздилась сзади одного наездника, обхватила кавказца Тимура за талию, пристроила рюкзак, раздался рёв двигателей на старте, и они мгновенно скрылись из вида.
Я тоже примостилась на мотоцикле, обняв другого джигита Джамиля за талию, прикрепила рюкзак, и мы понеслись. Известно, что мотоциклисты- джигиты отличаются отвагой, выносливостью и искусством лихо управлять мотоциклом. Наверняка, из таких ездоков получаются отличные каскадёры. Но какой из меня каскадёр? Бешеная скачка по долинам и по взгорьям явно не по мне. Мы скакали, не только вверх и вниз, как на американских горках, но ещё поворачивали то налево, то направо. Сразу скажу, что так лихо, я никогда в жизни не ездила. Моя травма это ничто, по сравнению со смертельной опасностью, которой мы подвергались, преодолевая с бешеной гонкой подъемы и спуски по горным тропам, которые изгибались бесконечным серпантином. Справа по ходу движения нависали скалы, а слева зияло угрожающее ущелье. Одно неловкое движение - и мы вместе с мотоциклом свалились бы в пропасть.
Тропы пересекали ручьи, текущие с гор, петляли по булыжникам и вгрызались в непроходимые заросли растущих деревьев, где чего только не росло. Пробираясь по узкому водоразделу, тропка то и дело соединялась с размытой после дождя дорогой, напоминающей непролазные деревенские с глубокими колеями, откуда мы с трудом выбирались с завязшим там мотоциклом.
Меня охватил неописуемый ужас: «Так вот, где таилась погибель моя». Я разрывалась от страха за свою жизнь и за малышку, которая умчалась на мотоцикле в обнимку со жгучим незнакомым кавказцем в неизвестном направлении и по таким же смертельным дорогам.
Через несколько часов горный путь вывел нас в долину и уступил место солнечной поляне, где расположился туристский приют «Гора Тхаб».
Где, к превеликой радости, ко мне бросилась дочурка, целая и невредимая. Я кинулась к ней:
— Это оказалось так здорово! — радостно закричала Лёля. Она пришла в полный восторг от неожиданно приключившегося аттракциона, совершенно не подозревая об угрожавшей опасности.
Самым удивительным было то, что наши спутницы, с малым вкраплением мужчин, притащились в приют только к вечеру.
Мы с Лёлечкой, поджидая туристов, стояли на входе. Когда группа нас увидела, путешественницы не поверили своим глазам. Когда отряд покидал «Альпинистский» приют, девушки попрощались со мной навсегда. Щиколотка распухла, и я двинуться с места не могла. Увидев нас в приюте «Гора Тхаб», да ещё появившихся раньше их, они смотрели на меня как на чудо и удивлённо галдели.
Мы провели на базе две ночи, как и планировалось. Нога постепенно заживала, и на третий день я уже могла двинуться в дальнейший путь. Наши спутницы выгрузили все содержимое моего рюкзака, разделив мои вещи на всех участников похода, поэтому я шагала налегке и смогла преодолеть горную дорогу без приключений до конечного привала «Жанэ», где, по старинному обычаю, нас встретили хлебом и солью.
Нацепив значок «Турист СССР», мы приняли шутливую клятву туриста:
Пункт первый: верить, что инструктор всегда прав.
— Клянусь!
Пункт второй: если инструктор не прав, смотреть пункт первый.
— Клянусь!
Еще было устроено веселое представление в честь удачного завершения похода. Не чувствуя подвоха, я уселась на скрытое травой ведро с водой.
Разрисовав себя под индейцев, с венками из трав на голове и набедренных повязках, мы плясали под удары самодельного гонга.
А в конце, окрыленные, мы отправились на заслуженный отдых в Геленджик на Чёрном море.
Так завершилось наше первое путешествие.
Вспоминаю Высоцкого:
В суету городов и в потоки машин
Возвращаемся мы — просто некуда деться!
И спускаемся вниз с покоренных вершин,
Оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце.
Добавить комментарий