Замечательная, торжественная, всю жизнь не забываемая церемония бракосочетания. Обручальное кольцо! В один из моментов этого обряда молодожены обмениваются кольцами и торжественно надевают их на безымянный палец правой руки, чтобы не снимать до конца дней, соблюдая взаимную верность. Это символ большой любви и преданности друг другу. У католиков супруги носят кольца не на правой, а на левой руке. Если судьба-злодейка забирает одного из супругов в мир иной, то кольцо переселяется на палец противоположной руки и является символом пережитой тяжелой утраты.
Однако не всегда удается соблюдать этот замечательный обряд и всю жизнь не снимать кольцо. Суровый приказ может запретить это. Такой приказ не раз появлялся в Черноморском пароходстве, был справедлив в морских условиях и препятствовал неприятным последствиям, связанным с ношением обручального кольца.
Наш теплоход после длительного рейса возвращался в красавицу Одессу – свой базовый порт.
Возвращение в порт приписки – это праздник для всего экипажа, встреча с родными и близкими после долгого и, в большинстве случаев, тяжелого рейса, это заслуженный отдых на родной земле.
Но, кроме долгожданной встречи с дорогими людьми, это еще и встреча с многочисленными чиновниками пароходства и других контролирующих организаций. Обязательно придет групповой инженер из службы судового хозяйства, чтобы проверить механиков; из службы мореплавания, чтобы проверить штурманов.
Могут появиться пожарники и провести проверку состояния противопожарной готовности и даже потребовать сыграть пожарную тревогу, с секундомером в руках контролируя время выполнения вводной задачи. Чтобы их задобрить, приходилось пожарные насосы в машинном отделении красить в красный цвет. Служба дезодорации (крысоловов) в определенных местах посыпала каким-то порошком палубу и проверяла, не появятся ли следы крыс. Служба портов флота зорко следила, чтобы на швартовых концах висели крысоотбойные щитки, препятствующие движению грызунов по толстым тросам, связывающим борт судна с сушей и т. д.
Мы насчитали 16 служб, которые могли появиться на судне по приходе в родной порт. И каждая служба искала повод, чтобы к чему-нибудь придраться в ожидании получения заморского подарка в качестве откупного за обнаруженный недостаток.
Но самым хлопотным и неприятным было появление чиновников службы, контролировавшей проведение ежегодной инвентаризации. При спуске судна со стапеля его сопровождала инвентаризационная ведомость, содержащая огромный список разнообразного имущества, которым оно обязательно комплектовалось и которое всегда должно быть в наличии.
Я как второй электромеханик заведовал кладовой запасных частей к самому различному судовому электрооборудованию. Различные детали хранились в многочисленных ящиках на многоярусных стеллажах. Необходимо было сверить наличие всех болтиков, гаечек, контактов, блокконтактов, подшипников, инструмента и т. д. с числящимся по инвентаризационной ведомости и в случае отсутствия чего-то обосновать, куда оно израсходовано, и предъявить для сдачи на 5-1 склад во 2-м Заливном переулке на Пересыпи пришедшее в негодность.
И при проверке в случае, если чего-то не хватало или оказывалось лишнее, это грозило большими неприятностями. Самым неприятным было то, что после просмотра бесчисленных ящиков с ЗИПом надо было составить ведомость наличия имущества.
На судне была одна-единственная пишущая машинка. Поэтому составлялось расписание, когда на ней печатать штурманам, механикам, электрикам, радистам. Поскольку быстро печатать никто не умел, моряки, усевшись за машинку, долго и нудно нажимали клавиши одним пальцем.
Стрелки подошли к десяти часам – началу «профсоюзного перекура». По неписаной традиции, отработав два часа, свободные от вахты моряки, которые занимались общесудовыми работами, собирались на кормовой швартовой палубе – месте, отведенном для курения, и за разговорами и сигаретами отдыхали, обдуваемые свежими порывами ветра минут 10, чтобы снова приняться за работу.
Рядом с электромастерской и кладовой запчастей, которыми заведовал я, находилась механическая мастерская – место заведывания судового токаря Бориса Третьяка. Проходя к траку, ведущему из машинного отделения на палубу мимо механической мастерской, я напомнил Борису, что уже время перекура и пора прервать покраску стеллажей. Борис находился на верхнем ярусе стеллажей под самым подволоком.
- Иди, не жди меня, я докрашу этот уголок и догоню тебя, – сказал Борис.
На корме моряки дружно дымили сигаретами и слушали матроса, рассказывавшего одну из бесконечных морских историй.
Через пару минут появился моторист Володя Чекунов и с обеспокоенным видом сказал, что с Борисом неладно и его повели в лазарет к судовому врачу. Что с ним случилось, Володя не знал.
А случилось вот что. Борис недавно женился на горячо любимой девушке, за которой долго ухаживал. В память об этом судьбоносном событии он носил массивное золотое обручальное кольцо, которое никогда не снимал.
Когда я позвал его на перекур, он, закончив покраску, не стал постепенно спускаться с верхнего яруса стеллажей на промежуточные, а, обладая хорошей спортивной формой, сразу прыгнул на палубу. Судно плавно переваливалось с борта на борт на крупных волнах метровой зыби – отголосках далекого шторма, бушевавшего где-то вдали от нас. Во время прыжка правая рука, которой Борис придерживался за вертикальную стойку, под действием крена плотно прижалась к ней и скользнула вниз. А на стойке, на уровне каждого яруса, есть приваренные крючки, в которые вставляются закладные рейки, чтобы имущество во время качки не падало. Так как закладные рейки отсутствовали, рука Бориса, скользнув по вертикальной стойке, достигла крючка, и кольцо зацепилось за него. До палубы было значительное расстояние, и тело Бориса оказалось подвешенным на крючок за обручальное кольцо. Веса падающего тела оказалось достаточно, чтобы на крючке вместе с кольцом остались две фаланги его пальца, а он опустился на палубу с окровавленной рукой. Когда судовой врач рассказал нам подробности случившегося, электрик Жора, загадочно улыбнувшись, произнес «седьмой». Мы с недоумением уставились на него, а он показал нам свою правую руку с одной фалангой на безымянном пальце и сказал «четвертый». Потом рассказал, что из-за обручального кольца остался без пальца. Жена очень обижалась, если он снимал обручальное кольцо, поэтому вошло в привычку носить его постоянно.
Во время прохождения Бискайского залива сильно штормило. Он шел по коридору и придерживался за поручни вдоль стенки. Судно было старой постройки, и поручни не раз подвергались ремонту. Крепление деревянного бруса к кронштейну, заделанному в переборку, было выполнено при помощи болта, конец которого выступал за пределы навинченной на него гайки.
При очередном крене судна тело Жоры полетело к противоположной переборке. Стараясь удержаться на ногах, он пытался ухватиться за поручень, рука скользнула вдоль него, и обручальное кольцо зацепилось за выступающий из кронштейна конец болта, а Жора отлетел к противоположной переборке и почувствовал сильную боль в правой руке. Взглянув на руку, Жора увидел окровавленный безымянный палец без обручального кольца и двух фаланг, оставшихся на креплении поручня.
По поводу несчастного случая в пароходстве появлялся приказ, подготовленный отделом техники безопасности. В нем подробно рассматривались обстоятельства случившегося и приводился список предыдущих несчастных случаев. Приказ заканчивался категорическим запретом приступать к работе на борту судна, не сняв обручальное кольцо.
После седьмого случая запрет на обручалки стал строжайшим. Так что теперь ревнивые жены слегка поостыли – даже при большом желании некоторым морякам носить обручальные кольца было уже негде.
Вот такую странную дань собирал Нептун с верных мужей.
Добавить комментарий