Приказали мне в театре праздничный банкет организовать - закрытие сезона и получение высшей театральной награды страны отпраздновать - за новаторское творение прославленного японского режиссёра. И наказали на празднование всех без исключения пригласить – артистов, балетных и оперных, и вспомогательный состав, и постановочную часть. И даже пожарников, чтобы никто себя ущемлённым не чувствовал, в дискриминации дирекцию не посмел упрекнуть. Ты, - сказали, - Главный администратор, церемониймейстер проверенный, мастак по этой части, бери деньги из сейфа и вперёд!
Ну делать было нечего, приказано – надо выполнять, хотя поначалу и пытался вяло возражать. – И зачем вам это надо? - директоршу спросил. - Никогда такого доселе в театре не было. И вообще, кабы чего не вышло: монтировщики - люди простые, упьются, к артисточкам молоденьким приставать начнут, лапать, с музыкантами задираться. Да и за пожарников не ручаюсь, люди в возрасте, нервные, могут огнетушители некстати включить, паркет дорогущий попортить.
- Зря беспокоишься, - улыбнулась директор. - Театр наш - в стране старейший, без пяти минут академический, люди – культурные. Ты, главное, стол обеспечь и выпивку первоклассную. И ложу царскую на ключ закрой, чтоб о глупостях народ не думал. Пришлось, скрепя сердце, согласиться, хоть всё во мне кипело-противилось. Как чуял…
Подготовили всё мои подчинённые на совесть: шары воздушные надули-развесили, столы в дубовом зале по всей длине расставили. Яств завались – икра с блинами, рыбы диковинные, салаты с морскими гадами, шашлыки, пирожные. И выпивки – залейся: Great Goose, коньяки заморские, вина коллекционные. Одно только праздник омрачало – кондиционер сломался, как ни старались инженеры, – не починили. А жара, отмечу, в городе приличная была - за тридцать, духота.
… Спектакль ещё не закончился, а дубовый зал уже до предела заполонили, художественное руководство еле к столам пробилось. Дамы в вечерних туалетах, в кольцах и побрякушках, мужчины по большей части в джинсах, хотя были и чудаки, кто в тройке явился. Ну, директор проникновенную речь зачитала, всех за службу поблагодарила, потом награду – «Золотого попугая» - народу показала и лауреатов поимённо назвала.
И… понеслось. Тосты, речи, закуски-напитки вмиг уничтожили. Подчистую, хуже саранчи заморской в полях. Пришлось деликатесы из соседнего ресторана срочно дозаказывать, а из моего личного НЗ спиртное доставать. Словом, народ - гулял, театр – гудел. Шум-гам, балаган, всеобщий экстаз. Один только я не пил, не ел, по сторонам глядел, как бы чего не вышло, начеку был.
Поначалу всё вроде спокойно было, без эксцессов. Но где-то к концу второго часа заметил я краем глаза нечто странное. Вроде как публика в зале поменялась. У дам от жары тушь потекла, по щекам струйки чёрные побежали. Мужики, что в тройках были, разделись до маек, директриса с оголёнными плечами и главным дирижёром в пляс пустилась, вальсируя. А вокруг столов с яствами ажиотаж возник. Дамы в подтёках стали судорожно в ридикюльчики от «Шанель» блины с икоркой запихивать, а сверху - рыбку красную и пирожные кремовые. Мужчины - в рюкзаки и фляжки по случаю припасённые - водку да виски початые складывать и сливать. В углу зала громила-монтировщик тщедушного хормейстера на пол завалил и ногами топтал – тот ему посмел указать, что негоже при дамах в майке дефилировать и приму-балерину к стриптизу на столе силой принуждать. Только громилу от жертвы оторвали, как охранники втащили в зал истошно кричавшего осветителя с фингалом под глазом, уныло волочившего за собой ящики пустой посуды, которые он пытался незаметно умыкнуть. Бутылки, по негласному договору, были добычей старейшего костюмера - бабы Таи – премией за уборку.
…В бельэтаже шла кровавая схватка артистов миманса с техниками, стенка на стенку. Что они не поделили, осталось неясным, только пришлось пожарникам огнетушители в действие привести. Досталось по лицу и заезжему режиссёру, пытавшемуся сыграть роль миротворца. Насмерть перепуганная директриса пыталась незаметно укрыться в своём кабинете. С помощью начальника охраны, в прошлом чемпиона по боям без правил, ей это с трудом удалось, хотя по пути её – депутата и орденоносца - трижды едва не изнасиловали и бретельки на платье порвали…
В ложах, включая царскую, начались сексуальные игрища. Хотя я все ложи, не только царскую, лично, по собственной инициативе, на замки закрыл, и ключи в сейф упрятал. Но в театре, сами знаете, что не технарь – левша - народный умелец. Наутро кое-как красный бархат от следов мимолётной любви еле очистили.
В конечном итоге к полуночи невероятными усилиями удалось разгулявшийся народ из театра выдворить. Последним на улицу волоком вытащили двухметрового - вусмерть пьяного – прославленного баса, чьи колени громко стучали по мраморным ступеням парадной лестницы. Волочили его вчетвером, по пути снесли головы двух портретных бюстов богинь Талии и Терпсихоры, а он истошно орал, что недопил и будет жаловаться в министерство культуры и Евросовет по делам дискриминации. Вконец обессиленный, я даже домой не поехал, переночевал в директорской приёмной.
Наутро, на планёрке, подвели итоги. Зачитали письмо японского лауреата с уведомлением о немедленном расторжении контракта и запретом на показ его постановок. Показали и фото – с лицом в кровоподтёках… Приказали срочно начать ремонтно-реставрационные работы в дубовом зале, вставить разбитые стёкла в фойе, заказать новую вывеску театра взамен пропавшей, продезинфицировать все ложи и обновить в них бархат. Ну и, понятно, вернуть головы изувековеченным богиням…
А меня уволили – за необеспечение надлежащего порядка. Даже личные вещи собрать, изверги, запретили. Что порадовало – когда из театра выходил, собралась толпа из разных цехов, по плечам одобрительно хлопали и громко аплодировали. Я даже прослезился. А уже на улице столкнулся с подъехавшей машиной скорой помощи, откуда выкатили в инвалидной коляске, с головы до пят загипсованного баса, который настойчиво пытался меня обнять и облобызать, благодаря за прекрасный вечер.
…А через неделю меня восстановили и даже премию дали и зарплату прибавили. Театру звание академического присвоили, и никто из дирекции банкет организовывать категорически не соглашался, скандаля и грозя увольнением. А назавтра и японский гений в театр вернулся. В своей минутной слабости повинился, сказал, что одумался, ибо наконец понял природу загадочной русской души и раскроет её в новых провокативных постановках. Так мы с ним снова в фаворе. Опыт - всегда и везде в цене…
Добавить комментарий