В 80-е застойные годы вся Советская страна хохотала над приключениями героев из фильма «Невезучие». С дочерью президента крупной компании постоянно происходят какие-то неприятности. Отправившись в Мексику, девушка попадает к местным бандитам и исчезает. По следу пропавшей посылают такого же бедолагу, как и она. После череды невероятных приключений невезучий бухгалтер выходит на след пропавшей невезучей.
Могу ли я причислить себя к клану невезучих? Если каким-то образом что-либо связано с деньгами, то все ― пиши пропало. Правда, еврейская мудрость гласит, что, если потеряны деньги, ничего страшного: «Слава богу, что взял деньгами.» Моя мамочка, сначала работая счетоводом, затем бухгалтером-плановиком, закончив свою карьеру успешным экономистом, не желала, чтобы я пошла по ее стопам, унаследовав эту неблагородную профессию, и советовала держаться подальше от всего, что связано с деньгами.
«Человек предполагает, а Бог располагает», — в любой момент безошибочные расчёты могут быть разрушены.
Иногда малозначительные события, совсем не важные, так явственно всплывают в памяти, будто произошли только что. В начале 60-х в Харькове я училась в пятом классе, а за соседней партой в левом ряду сидел Витя Моршнев. Перефразируя Оруэлла, можно сказать, что все люди в Совке — бедные, но несчастный Витя оказался беднее всех. Память не сохранила, то ли его папа сидел в тюрьме, то ли умер, то ли вообще его не существовало. Семья жила скудно, даже по тем советским временам. В нашем классе ученики сбрасывались Вите на завтраки, чтобы бедолага мог перехватить хоть что-нибудь в школьной столовой: то твердокаменные пирожки с повидлом за 5 копеек, а если повезёт, то с капустой. В тот раз случилась беда: у Люды Желтиковой, которая держала капитал в 3 рубля 50 копеек в портфеле, деньги сперли. После уроков наша классная, Зинаида Александровна, - русачка, с гладкими щёчками и невысокого росточка, которую за глаза прозвали «Куколка», попросила:
— Не расходитесь после уроков, — и начала школьное собрание.
— Я пригласила вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. Кто-то из вас присвоил деньги Моршнева.
Все промолчали, в содеянном никто признался.
— Ну, что ж, — продолжала Зинаида Александровка. — Это на вашей совести. Придется опять скинуться.
Мне доверили миссию по сбору денег. Недовольные одноклассники без особой радости расставались со своими рубликами по второму разу. Набрав нужную сумму, я спрятала деньги в портфель, а когда полезла за ними, то верите или нет, с трудом собранные, злосчастные деньги для Моршнева тю-тю, испарилась. Их опять кто-то стырил.
Едва сдерживая слёзы от обиды, я думала: «Что делать? А если вдруг кто-то на меня подумает? Заподозрит? Не заморачиваясь, эмоционально раздавленная, отдала свои сбережения бедняжке Моршневу, никому ничего не рассказав. В памяти осели не пропавшие деньги, а горечь. Пусть будет неповадно тому, кто хапнул, а я постараюсь подальше держаться от всяких денежных сборов.
В 8-м классе к нам прибыли новые ученики из других школ-семилеток. Среди них оказался неотразимый Армик.
Почти все девочки из трех параллельных классов оказались к нему неравнодушны. Я тоже не устояла перед жгучей смесью еврейской и армянской крови. Все школьницы сходили с ума за исключением Виты Сандер, за которой увивался всеобщий любимчик Армик. Восьмиклассник каждый день, несмотря на язвительные насмешки, после школы провожал избранницу домой, носил её портфель, а когда однажды ученица забыла физкультурную форму и кеды, он прогулял собственные уроки, рванул к ней домой и принёс все необходимое. Короче, благоговел перед обычной девочкой и был готов ради неё в огонь и в воду.
Однажды на переменке моя одноклассница Алла, гимнастка, комсомолка и трепло, поведала по секрету, что ее двоюродная сестра Тома покончила с собой, выпив пузырек йода. Мне, как и Джульетте Капулетти, исполнилось 14 лет. Ну, а чем я хуже Джульетты? Это сподвигло меня на неразумный поступок.
Придя домой после уроков, пока родители ещё на работе, я приступила к своей бессмысленной затее. Я обшарила все полочки, шкафчики на кухне, перерыла все ящички комода, даже тумбочку на галерее, рыская по всем закоулочкам в поисках склянки со смертельным снадобьем. Увы, йода в нашем доме не нашлось. Мне, как обычно, не повезло. Зато я наткнулась на пузырек с зеленкой. Я сомневалась, что от выпитой зеленки можно отправиться на тот свет, но выхода не было. Захватив бутылочку и большую ложку, я отправилась в дальний угол двора, где располагалась заброшенная уборная и никого не было. В левой руке я держала столовую ложку, куда я налила темно-зеленую жидкость. Вид этой мутной ядовито-зелёной бурды вызвал у меня отвращение, и я решилась только пригубить, поэтому я вернулась домой за стаканом воды и добавила туда немного зеленки. Разбавленная жидкость стала нежно салатного цвета и уже меня не отпугивала. После этого я заставила себя выпить всё содержимое. Как только стакан опустел, я передумала, меня охватила паника, и я приготовилась к худшему.
― Дура, дура я, дура набитая, ― проклинала я себя, сожалея о проделанном. Назад дороги нет и ничего исправить уже нельзя. Через некоторое время до меня дошло, что ничего страшного не произошло: даже не стошнило и не вырвало. Мало того, неудачная попытка суицида отрезвила и навсегда отбила охоту сводить счёты с жизнью, в какое отчаянное положение я бы ни попадала.
Уже взрослой, я наткнулась на поблекшую запись в дневнике, сделанную в 16 лет: «Я готова умереть в 30 лет, только за то, чтобы меня полюбил Армик.»
В 11 классе юношу избрали комсоргом класса, где учились 33 комсомольца. Так как школьники денег не зарабатывали, то каждый месяц они сдавали комсомольские взносы всего по 2 копейки с носа. Сборы денег и ведение ведомостей входили в обязанности комсорга. После окончания первой четверти Армик покинул дневную школу и перевелся в вечернюю.
Я не слыла отличницей, не отличалась активностью и никогда не выделялась среди одноклассников комсомольскими интересами. Но к удивлению, меня избрали комсоргом класса вместо ушедшего Армика. Перед уходом бывший комсорг мне сообщил, что еще в начале учебного года, сразу же после того, как его избрали, он собрал взносы со всех учеников за целый учебный год и пообещал передать мне всю сумму. Напоминать об этом мне казалось неудобным, да и не хотелось мелочиться, поэтому я исправно сдавала комсомольские взносы каждый месяц за всех учеников из своего кармана круглый учебный год.
Но самый страшный облом со мной приключился уже в конце 80-х 20 века. В одном классе со мной училась подруга Валя, с которой мы сидели в среднем ряду за первой партой, по причине близорукости, а очки носить я стеснялась.
Из одной мансы доподлинно известно, что знаменитый физик-ядерщик академик Зельдович в 5-й графе писал просто: "ДА". Когда же моя одноклассница Валя ― чистокровная русская, и даже вся её родня и предки русские, записывалась в районную Некрасовскую библиотеку на Москалёвке и заполняла формуляр, то в графе «Национальность» отметила «еврейка», то ли из протеста, то ли из солидарности, уверенная в том, что для библиотеки совсем неважно, какой национальности читатель, считая это требование проявлением государственного антисемитизма, которого она всеми фибрами души ненавидела и возмущалась всяким его проявлением.
Родители вместе с Валей и её братом снимали крохотную квартирку в хибаре, где топили печку дровами и углём, а Валя носила воду из колонки напротив на улице Краснодонской и всё лето на зиму исправно пилила и рубила дрова, складывая их в поленницу в сарае.
Как-то, ранней весной, Валя позвала меня в гости: ―У меня к тебе просьба по поводу денег.
― Валя, хотя мы втроем с трудом выкручиваемся на мамину пенсию и мою, так себе, зарплату, можешь не сомневаться, что я одолжу тебе столько, сколько смогу. Хотя ты в курсе, что во всем, что касается денег, мне не прёт. В психологии есть даже такое понятие как виктимность. То есть существуют люди, которые как бы притягивают преступников. Вот представь громилу! Как ты считаешь будут на него нападать? Вряд ли. Посмотри на меня! Полтора метра с кепкой, тщедушная, в очках! Суди сама! Разве такая способна сопротивляться? Вопросов есть? Вопросов нет. Я всё время оказываюсь жертвой: то меня грабят, то вырезают из сумки зонтик, то обчищают. У меня не сохранилось ни одного кошелька, которого бы не спёрли. Помнишь забавный случай? Однажды, когда я возвращалась в поезде из Москвы, я глубоко спрятала деньги, оставив только в кармане пальто двушки для телефонов-автоматов. Как же я смеялась, когда, вернувшись в Харьков и собираясь позвонить, полезла в карман за монетками и обнаружила, что их тоже стибрили, ― напомнила я приятельнице.
Зато тебе, Валя, просто-напросто везёт. Разве можно выбросить из памяти маловероятный эпизод, что приключился с тобой, когда мы колесили по Эстонии?
Мы иногда мотали в Прибалтику, чтобы окунуться в иной мир и заодно добыть что-либо из шмоток, так как полки магазинов Харькова не радовали. Покупать с рук не по карману, а одеваться кое-как ― западло. Латвия, Эстония и Литва казались нам заграницей, впрочем, так на самом деле и было. Чем больше мы странствовали по Прибалтике, любуясь северной природой и восторгаясь всем: и вкусной кормежкой, и налаженным бытом и непривычной архитектурой, тем больше укреплялись в сознании, как здорово там живётся.
Помнишь? Однажды в Эстонии, мы переезжали на автобусе из одного городишки в другой. Ты, опасаясь, что кошелёк могут увести, на всякий случай, не выпускала его из рук. Когда мы прибыли в Пыру и уже пересели на автобус, который отправлялся в Тарту, ты обнаружила, что потеряла портмоне со всеми деньгами, который, скорее всего, был забыт в том автобусе, который мы только что покинули. Едва не лишившись чувств, ты упросила водителя вернуться на автостанцию. Нам повезло: автобус на котором мы приехали в Пыру, ещё не успел отъехать. Ни на что не надеясь, ты постучалась, мужчина за рулем открыл дверь, и ты, дрожащим голосам, с надеждой спросила:
― Я забыла сумочку на сиденье. Вы случайно потерю не обнаружили?
― Пассажиры нашли какой-то кошелёк на полу и отдали мне. Этот? ― водитель-эстонец протянул бумажник с солидной суммой денег, не взяв ни копейки, даже не поинтересовавшись его содержимым.
Чудеса случаются.
Я для сравнения поделюсь с вами историей, которая приключилась со мной в Эстонии. Гостиница в городе Тарту оказалось удобно расположенной прямо на автобусной станции. Была суббота, народу в фойе набилось многовато. Выстояв очередь, я подошла к стойке.
— Мне нужен номер на двое суток, — попросила я, протянув портье свой паспорт.
— Попробуем найти, — служащая порылась в бумагах. У нас имеется один номер, но мы можем его сдать только на две ночи, — что оказалось, как раз тем, что мне нужно.
Я зашла в номер, ужасно хотелось чего-нибудь перехватить, но, к сожалению, еды не предполагалось. Зато мне понравилось, что я в номере одна. Уставшая до изнеможения, я разделась, улеглась в постель и собиралась заснуть. Но не тут-то было. Послышался осторожный стук.
Я подошла к двери, открыла её - и увидела миловидную блондинку, чуть больше двадцати лет:
— Я пришла со своим другом-шахматистом. Вы не возражаете, если он зайдёт со мной ненадолго в номер? — с трудом подбирая слова, деликатно мямлила девчушка на русском.
— Что за вопрос?! Конечно, пусть заходит.
Юноша мне тоже понравился с первого взгляда. В костюме, при галстуке. Гости принесли с собой бутылку коньяка и шоколад.
Я, наконец, хотела лечь в кровать, но пришедшие стали меня упрашивать выпить с ними и закусить шоколадом. Я отнекивалась, как только могла. Но пришедшие настойчиво предлагали, чтобы я выпила вместе с ними.
— Ну, совсем немножко! — уговаривали они меня:
Наконец, я выпила чуточку коньяка - и тут же вырубилась.
Так как вечно спать я не могла, то где-то под утро проснулась, от какого-то шума и громких звуков. Открыв глаза, я обалдела, увидев, что пришедшие внаглую занимаются сексом. Мне оставалось только отвернуться зубами к стенке. Зато девушке было абсолютно не стыдно и она, довольная, разгуливала голая по комнате. Не зная, что нужно делать в таком случае, я молча лежала, не смотря в их сторону, пока продолжалась «оргия». Потом незваные гости оделись и навсегда покинули гостиницу. Это встреча полностью перечеркнула мое представление об эстонцах как о сдержанных, холодных и вежливых людях.
Только к вечеру в номере появились две новые постоялицы. Они лишь капельку говорили по-русски. Но каким-то образом, на жутком русском, вкрапляя английские слова и при помощи жестов, нам удалось пообщаться.
Картина вырисовывалась такая: девушки постоянные обитатели гостиницы, так как они в Тарту проходят практику на какой-то фабрике. На субботу и воскресенье практикантки уехали в родные города навестить своих близких. А экономная администрация гостиницы сдала их пустой номер желающим, чтобы содрать за него денег. Выяснилось, что милая парочка, занималась не только сексом, а ещё покопалась в личных вещах жиличек, прикарманив самое ценное. Я тоже обнаружила пропажу нескольких вещей из своей дорожной сумки. У меня исчезло немного купленного белья и парочка кофточек. Что можно сделать? Жаловаться администрации? Чем они могут помочь? Я даже имени похитителей не знала.
Сравнивая мою и Валину историю, вы легко сможете решить, как резко отличается Валина удача от моего невезения.
― Ты права, Нелла, ― согласилась подруга. - Но я собираюсь попросить тебя совсем о другом, об одолжении.
― О каком?
― Ты в курсе, что на Москалёвке разрастается военный завод «Радиодеталей», поэтому все старые дома и сооружения в округе уже снесены. В районе, где я живу с мамой, всех людей уже расселили по новостройкам, кого на «Новые дома», кого на ХТЗ, кого на Салтовку. Даже днём страшно появляться на улице. Людей нет, как в пустыне. Заброшено, руины, развалины. Если бандюга нападёт, то некого позвать на помощь. Я хочу дать тебе пакет с накопленными деньгами на сохранение. Подержи у себя, а когда мне понадобится, я заберу. Согласись, что держать в нашей развалюхе деньги небезопасно, а сберкассам или банкам я не доверяю.
На следующий день Валя принесла мне деньги в небольшом прямоугольном полиэтиленовом пакете, в котором купюры были аккуратно разложены по номиналам: сотни сложены в одну пачку и обтянуты резинкой, полтинники в другой и так далее. Естественно, я деньги не пересчитывала и пакет не раскрывала. Пачка оказалась увесистой и плотной, толщиной в книгу этак в страниц 300 в твёрдом переплёте. Когда подруга ушла, мы с мамой стали думать и гадать, куда же спрятать сокровище.
В молодости за мамой ухаживал кавалер по имени Йоня, который заметил, огорчив отзывчивую и готовую всем прийти на помощь маму:
— Муся, ты хороший человека, но у тебя есть один недостаток. Ты слишком услужлива, ― что оказалось правдой, и они расстались.
Мама ― добрая душа, и ей в голову не пришло, что можно отказаться от ответственности за чужой капитал. Интуиция тоже не подсказывала, во что это может вылиться.
― Мам, а куда мы спрячем такие серьёзные деньги?
― Послушай, а если положить в полотняный мешочек с мукой или в банку с сахаром или крупой? Засунуть деньги под матрас? ― предлагала мама.
Ни потайных мест, ни сейфа, ничего такого у нас и в помине не было.
И тут меня озарило:
― Давай спрячем пачку в духовку газовой плиты. Мы ведь никогда не печём и практически духовкой не пользуемся.
― Молодец! Оригинальная идея, ― как же я сама не додумалась?
Спрятав денежки в духовку, мы успокоились. Ну прямо как гора с плеч, и в голове это событие не осело.
Давным-давно, в 1905 году, бабушку Лизу-сироту в 16 лет выдали замуж за Давида, подмастерье портного, а когда Лизе стукнуло 25, родители уже растили пятерых детей. Мамочка Муся родилась в местечке Белая Церковь через два года после того, как грянула Первая мировая война. Семья бедняцкая. Дети ходили в школу по очереди через день, потому что обуви не хватало, и Муся делила ботинки с сестрой Геней.
В конце 80-х наша семья уже жила побогаче, правда, классной одежды не хватало. Нас с дочкой выручало то, что мы носили одни и те же свитера. К тому же, я надеялась, что во мне проявятся портновские гены, так как мой дедушка Давид Габович и прадедушка Аврум Шапиро были известными портными в Белой Церкви. К сожалению, мои портновские гены спали непробудным летаргическим сном, хотя я взывала к ним, посещая курсы «Кройки и Шитья». В тот день, когда случилась неприятность, я насиловала электрическую швейную машинку на галерее, добиваясь, чтобы строчка не убегала за края изделия. Мама что-то там стряпала на кухне вместе с приехавшей в гости тётей Геней. Увлеченная шитьём, я ничего вокруг не замечала, как неожиданно в нос ударил резкий запах гари. В первую секунду, я не сообразила, что происходит. Затем вскочила на кухню. Дым и вонь исходили из духовки. Неохотно горели деньги. Я выключила духовку и вытащила пачку. Тётя Геня, понятия не имея, где мудрые родичи спрятали тайный клад, включила духовку, чтобы что-то испечь. К сожалению, у мамы уплыло из памяти, что мы там спрятали сокровище. Плотно сложенные бумаги успели обгореть по краям настолько, что узнать, какие именно купюры истлели, уже стало невозможно. Бедная мамочка зашлась в истерике. Она рыдала, голосила и рвала на себе волосы, не в переносном, а в прямом смысле:
― Господи, помоги! Господи, помоги! Что делать?! ― рыдала мама в панике, не видя выхода из ситуации. В нашем доме сроду не водились такие деньги, и мама понимала, что отдавать Валины деньги придется. А где столько набрать?
Причитала так громко, что прибежала соседка из квартиры за стенкой. Тётя Алла в ужасе спросила:
― Что случилось? Когда я объяснила, она успокоилась.
― Слава богу, что взял деньгами, а то я решила, что кто-то умер. Это расходы, а не потери.
Тётя Геня утешала младшую сестру Мусю, пообещав, что возместит часть денег, продав обручальное кольцо и немногочисленные украшения. Я горько плакала, не представляя, как я смогу рассказать о сожжённых купюрах Вале и, как достать денег, чтобы ей вернуть.
Но делать нечего. Вздохнув и смирившись с прошедшим, взяв обгоревшую пачку, я отправилась к подруге, со страхом ожидая, как пострадавшая воспримет невосполнимую потерю.
― В понедельник поедем в Центральный банк Харькова. Возможно, там что-нибудь предложат, ― к моему изумлению, трезво предложила Валя.
Договорилась на работе, что выйду во вторую смену. Мы, надеясь на чудо, поехали туда на трамвае номер 7, который старожилы называли «седьмая марка». Недаром Москалёвка считалась районом четырёх евреев: Моськи, Лёвки, Сёмки и Марки. Трамвай, проезжая по Пушкинской, довез нас до остановки «Театральная площадь», где мы вышли и направились на Сумскую 12, где расположился Государственный банк Харькова.
Банк нас встретил торжественной тишиной и полумраком. Мы попросили человека за стойкой о встрече с представителем банка для серьёзного разговора.
Через некоторое время к нам вышла женщина в строгом костюме и завела нас в комнату с решётками на окнах. Мы уселись за прямоугольным столом и показали нашу пачку денег, но служащая лишь бросила взгляд на пачку, так как купюры от прикосновения рассыпались, превращаясь в труху.
― К сожалению, восстановить ваш хлам нет никакой возможности, ― вынесла свой приговор работница банка.
― А что их нельзя обменять? ― мы взмолились.
― Поезжайте в Москву в Центральный банк. Может, там вам помогут.
Ты завтра же поедешь в Москву! ― изрекла пострадавшая.
На следующий день я наврала своей начальнице с три короба, почему мне срочно нужен отгул, и отправилась в Москву в фирменном поезде «Харьков ― Москва» в купейном вагоне.
Прибыв на Курский вокзал, выстояв в очереди на такси, села в него и заказала:
― Центральный банк. Вот его адрес: «Неглинная ул., 12, Москва».
Мы остановились возле одного из самых примечательных строений на Неглинной улице.
Центральный банк. «Неглинная ул., 12, Москва».
Внутри тоже оказалось красиво, как во дворце. Полы выложены цветным мрамором. На входе стоял охранник, Я зашла в вестибюль, подошла к стойке и рассказала о своей проблеме. Служащий банка вызвал по телефону нужного человека. Через некоторое время, спустилась женщина, скромно одетая, в очках, и сказала:
― Покажите, что вы принесли. Посмотрим, что можно сделать.
Я дрожащими руками вытащила свой обуглившийся пакет, осознав, что в это мгновение решается моя судьба.
― Ваши банкноты в прекрасном состоянии, и на них даже сохранились номера. Я уверена, что всё будет в порядке. Вы даже представить не можете, какой мусор и пепел нам приносят! Возвращайтесь через пару часов.
Когда через некоторое время я вернулась, служащая вынесла пакет со словами:
― Мы обменяли все ваши деньги, ― и протянула абсолютно новые хрустящие купюры.
Растроганная до слёз, я её поблагодарила и протянула ей коробку шоколадных конфет «Вечерний звон», от которых она отказалась: «Спасибо, не надо. Это моя работа.»
Вечером я села в поезд и вернулась Харьков, где меня ждали обрадованные Валя и мама.
Память не отпускает события прошлого, заставляя иногда вспоминать печальную историю, конец которой, как казалось, вряд ли мог завершиться счастливо.
Добавить комментарий