В конце концов в Киеве пришли к пониманию, что брестские мирные переговоры могут стать самым надежным мостом для официального признания Украинской Народной Республики, и не только Советской Россией, но, в первую очередь, странами Четверного союза.
Представители последних, надеясь использовать противостояние Киева и Петрограда для давления на советское правительство, приложили немало стараний, чтобы вовлечь Украину в брестский переговорный процесс.
Центральная рада торговалась. В обмен на свое присутствие в Бресте в качестве полноправной самостоятельной делегации она требовала от Германии и Австро-Венгрии, в частности, согласия на включение в Украинскую Народную Республику территории Холмской губернии, наполовину населенной украинцами. Северная часть этой губернии была оккупирована германскими войсками, а южная, оккупированная австро-венгерскими войсками, в июне 1916 г. была передана под управление польской администрации.
В ноябре 1916 г. вся Холмская губерния формально вошла в так называемое Королевство Польское, хотя поляки составляли в ней только четверть населения. По сути Королевство Польское представляло собой территорию под управлением германского генерал-губернатора, но с польской гражданской администрацией, своей валютой и почтовыми марками, хотя и без определенных границ, и без короля, так до конца Первой мировой войны и не избранного.
Заинтересованность Германии и Австро-Венгрии в украинском присутствии в Бресте была столь высока, что они обещали отдельно обсуждать скользкий «холмский» вопрос, если украинские представители приедут на переговоры, очередной этап которых должен был начаться 5 января 1918 г.
От такого пряника, как возможное включение в состав Украинской Народной Республики территории Холмской губернии, в Киеве решили не отказываться, дали принципиальное согласие на участие в переговорах в качестве самостоятельной делегации и украинские представители поспешили в Брест.
Есть свидетельство, что из семи украинских представителей, делегированных Центральной радой, уже 1 января в Брест приехали четверо. (Советско-германские отношения. С. 182). Кто входил в эту четверку – неизвестно, но они пока приехали без председателя делегации. Он появился в Бресте только 9 января - в день открытия очередного этапа мирных переговоров.
Поскольку на протяжении многих лет власти Советской России и СССР относились к членам украинской делегации с затаенным недоверием, а пять из них были советской властью репрессированы, мы считаем необходимым сказать об украинских представителях несколько слов.
1. Голубович Всеволод Александрович (02.1885 – 16.05.1939). Выпускник Киевского политехнического института, с 12 ноября 1917 г. – секретарь торговли и промышленности, с 3 до 20 января 1918 г. -официальный председатель украинской делегации на переговорах в Бресте. Позднее занимал посты председателя правительства и министра иностранных дел Украинской Народной Республики. Умер в тюрьме в Ярославле.
2. Левицкий (Левитский) Николай Григорьевич (26.07.1883 – 05.09.1939). Окончил юридический факультет Киевского университета и Высшую политическую школу в Берлине. Член Центральной рады, возглавлял агитационно-просветительский отдел. Расстрелян в Красноярском крае.
3. Любинский Николай Григорьевич (23.09.1891 – 08.01.1938). Окончил историко-филологический факультет Киевского университета, член Центральной рады, эсер. Репрессирован в Карелии.
4. Полозов Михаил Николаевич (23.12.1891 – 03.11.1937). Имел незаконченное высшее образование. Эсер. Был против войны Украины с Советской Россией. Расстрелян в Соловецком лагере.
5. Севрюк Александр Александрович (1893 – 26/27.12.1941). Имел незаконченное высшее образование. Член Центральной рады. Эсер. Сменил Голубовича на посту председателя украинской делегации на переговорах в Бресте. Погиб в железнодорожной катастрофе в Германии.
6. Гассенко (Гасенко) Юрий (1894 – 1933). В 1917 г. - личный адъютант Петлюры. В середине декабря 1917 г. был послан в ряд европейских стран для налаживания контактов. На мирных переговорах в Бресте – военный консультант.
7. Остапенко Сергей Степанович (06.11.1881 – 1933/1937). Окончил экономический факультет Киевского коммерческого института, затем продолжил образование в Германии. Эсер. На мирных переговорах в Бресте – консультант по экономическим вопросам. Репрессирован, но точная дата неизвестна.
В тот же день 1 января 1918 г. генерал-квартирмейстер Э. Людендорф направил генералу М. Гофману, начальнику главного штаба германского Восточного фронта, коммюнике поручений для переговоров с украинцами. В штабе Гофмана в неформальной обстановке пока приглядывались к украинским делегатам. В Берлине на самом высоком уровне были довольны складывающимися с ними отношениями и 3 января Бусше телеграфировал из ставки верховного главнокомандующего статс-секретарю Р. Кюльману, который в этот день выезжал в Брест, что Вильгельм II «надеется, что с украинцами будет достигнуто соглашение» (L'Allemagne. p. 200).
Кюльман, в свою очередь, в день приезда 4 января, видимо, проинформированный Гофманом о предварительных контактах с украинскими делегатами, послал в МИД Германии предварительный отчет «о неофициальных беседах с украинцами, которые заявили о своей позиции» (L'Allemagne. p. 201).).
Очередной этап мирных переговоров должен был начаться 5 января 1918 г. Но русская делегация во главе с Троцким 5 января только выехала из Петрограда. Ее ожидали в Бресте 6 января и, соответственно, дату первого заседания очередного этапа переговоров перенесли на 7 января. К этому дню должен был приехать в Брест и глава украинской делегации Голубович. Но русская делегация ехала дольше и 7 января только прибыла в Брест.
Поэтому первое заседание перенесли на 8 января, однако Голубович не приехал 7 января, не было его в Бресте и 8 января. Участие в заседаниях украинской делегации без ее председателя германская сторона по политическим соображениям считала крайне нежелательным и потому первое пленарное заседание отложили на 9 января 1918 г.
Времени до первого заседания оказалось достаточно, и день 6 января был использован представителями стран Четверного союза для совещания с украинскими делегатами. Поскольку представители стран Четверного союза были оппонентами по отношению к русской делегации, мы далее для краткости будем называть их «делегацией оппонентов».
Главное, что делегация оппонентов уловила сразу, это отличие украинской делегации от русской. Украинцы «значительно менее революционно настроены, они гораздо более интересуются своей родиной и очень мало – социализмом» (Чернин. С. 250). Было заметно, что украинские делегаты еще не определились в вопросе о степени самостоятельности Украины: будет ли она полностью независимой или станет субъектом федеративной российской республики. А потому Кюльман в отчете о встрече 6 января, направленном германскому канцлеру, отметил только, что «украинская делегация хочет участвовать в мирных переговорах наравне с российской делегацией» (L'Allemagne. p. 209).
Вывод, сделанный делегацией оппонентов в отношении личностей украинских представителей, был благожелательным, а в отношении надежд украинских представителей на использование делегации оппонентов в своих целях - прозорливым. Украинские делегаты «очень культурные люди» (Чернин. С. 250), но «они явно намерены использовать нас как трамплин, с которого удобнее всего наброситься на большевиков» (Там же).
Но пока делегация оппонентов, исходя из собственных интересов, не хотела, чтобы украинская делегация использовала ее в этом качестве: «мы не должны ни привлекать украинцев на нашу платформу, ни вбивать клин между ними и петербуржцами» (Чернин. С. 250). Такое желание у делегации оппонентов возникнет позднее…
А потому в ответ на требование украинских представителей о признании за их страной независимости делегация оппонентов выставила свои условия, главным из которых было урегулирование вопроса о границе между Украиной и Австро-Венгрией.
Без Голубовича украинская делегация, очевидно, не могла идти на соглашения по важным вопросам и пленарное заседание 8 января отложили на следующий день, «потому что украинцы все еще не пришли ни к каким решениям» (Чернин. С. 252).
Но отсутствие председателя украинской делегации не помешало ее встрече 8 января с русской делегацией для того, чтобы «договориться и размежеваться» (Фокке. С. 235). Удалось ли двум сторонам о чем-либо договориться – неизвестно, в частности о размежевании, если судить по уклончивым ответам Троцкого на эту тему. Его ответы прозвучали только 10 января на втором пленарном заседании брестских переговоров после того, как Голубович выступил с программным заявлением.
Отметив, что Третьим Универсалом от 20 ноября 1917 г. Украинская Народная Республика определила «свое государственное положение» (Мирные переговоры, С. 49), Голубович подчеркнул, что она «в настоящий момент возобновляет свое международное бытие, утерянное более 250 лет назад» (Там же) и готова занять свое «самостоятельное место на нынешних мирных переговорах» (Там же). Далее он обратился к участникам заседания с нотой от имени украинского правительства. Оригинал ноты был написан на французском языке. Голубович зачитывал текст, переведенный на немецкий язык.
В преамбуле ноты шла речь о стремлении украинского правительства в лице Генерального Секретариата к созданию «федеративного союза всех республик, какие возникли в данный момент на территории бывшей Российской империи» (Там же), и о том, что Генеральный Секретариат будет вступать в международные отношения до тех пор, пока не появится общероссийская федеративная власть, «и не будет разделено международное представительство между Правительством Украинской Республики и Федеративным Правительством будущей Федерации» (Там же).
А далее в ноте, в девяти пунктах, были указаны условия, которые, по мнению украинского правительства, должны были стать основой мирных переговоров: всеобщий демократический мир без аннексий и контрибуций и материальная помощь малым народностям и странам, разоренным войной. С точки зрения отношения Киева к Петрограду интерес представляли собой восьмой и девятый пункты ноты.
В восьмом пункте речь шла о том, что власть Совнаркома не распространяется на всю Россию и, соответственно, не распространяется на Украинскую Народную Республику. А потому мир, заключенный со странами Четверного союза, «станет только тогда обязательным для Украины, когда условия этого мира будут приняты и подписаны правительством Украинской Народной Республики» (Мирные переговоры, С. 51).
В девятом пункте мысль о неправомочности Совнаркома единолично заключать мир была выражена еще более категорично: мир мог быть заключен только тем федеральным правительством, «которое будет признано всеми республиками всех областей России» (Там же). Если же такое правительство в ближайшее время не возникнет, то мир может быть заключен «только объединенным представительством этих республик и областей» (Там же).
Нота была подписана двумя членами украинского правительства: председателем В.К. Винниченко и секретарем по международным делам А.Я. Шульгиным.
Кюльман, председательствовавший на пленарном заседании, тут же предложил приобщить украинскую ноту к делам брестского переговорного процесса, «как важный исторический документ» (Там же).
Но поскольку заявление Голубовича в неявном виде ставило перед русской делегацией неудобные вопросы, Кюльман предложил Троцкому пояснить участникам заседания, собирается ли русская делегация выступать в Бресте «единственным дипломатическим представителем всей России» (Там же).
Троцкий попытался уклониться от точного ответа и заявил, что русская делегация в полном соответствии с принципом самоопределения наций «не имеет никаких возражений против участия Украинской делегации в мирных переговорах» (Там же).
Кюльман недаром считался одним из самых выдающихся дипломатов своего времени. Он уловил в словах Троцкого попытку уйти от прямого ответа и предложил Троцкому решить: отвечать ли сейчас на предложенный вопрос или же отложить свой ответ на потом.
Но Троцкого не так легко было поставить в тупик. Он посчитал свои слова вполне достаточными для ответа Кюльману. Однако, тот не принял ответа Троцкого и логично заметил, что председатель русской делегации признал право украинской делегации только на участие в заседаниях, а за ней надо закрепить определенный статус и определенные права, поскольку она говорит от имени территории с приблизительными границами, и в эту территорию, входит, например, акватория Черного моря. Так с кем же говорить делегации оппонентов по вопросу о Черном море: с украинской делегацией или с русской?
Троцкий опять заговорил о достаточности своего ответа на основе базисного принципа о самоопределении, но вот что касается границ территории, от имени которой говорит украинская делегация, то по сути дела, «этот вопрос не может считаться решенным, так как Украинская Республика находится сейчас именно в процессе своего самоопределения» (Мирные переговоры, С. 53).
А потому вопрос о границах, и в частности, о Черном море, не приведет к конфликту между украинской и русской делегациями, «так как, в случае расхождения в этом пункте, вопрос разрешился бы голосованием заинтересованного населения» (Там же). Такой ответ был чистейшей демагогией, ибо неясно какое население Троцкий считал в данном случае «заинтересованным»: население Украины или население Советской России, или и то и другое.
Несмотря на неопределенность, последний пассаж Троцкого, видимо, удовлетворил Кюльмана, который опасался за ход переговоров из-за конфликта между украинской и русской делегациями по вопросу о границах. Троцкий постарался его успокоить и заверил, что эти вопросы «разрешатся сами собою в ходе переговоров, путем соглашения между нашей делегацией и делегацией Украинской Республики» (Там же), и потому для делегации оппонентов никаких осложнений не возникнет.
Но Кюльман не отставал. Ему нужен был от Троцкого точный ответ на вопрос о том, считает ли он украинскую делегацию частью русской делегации или он считает украинскую делегацию в дипломатическом отношении «представительницей другого государства» (Там же).
И все-таки Троцкий так и не дал точной формулировки, хотя по сути дела и признал автономность украинской делегации. Он ограничился констатацией, что поскольку украинские представители сами себя назвали отдельной делегацией и поскольку в заявлении русской делегации «мы признали ее участие в переговорах, не внося никаких ограничений …, - то этот вопрос, мне кажется, отпадает сам собою» (Там же).
Несмотря на расплывчатость ответа председателя русской делегации, Кюльман поспешил поблагодарить Троцкого за его заявление и предложил Голубовичу высказаться по обсуждаемой теме. Голубович, похоже, был удовлетворен, но вполне логично попросил зафиксировать документально, что украинская и русская делегации являются «до известной степени, двумя совершенно самостоятельными делегациями одного и того же русского фронта бывшей Российской империи» (Мирные переговоры. С. 54).
Таким образом размежевание украинской и русской делегаций стало свершившимся фактом 10 января 1918 г. и, казалось бы, очередным этапом на пути к признанию независимости Украины.
Тем более, что в этот же день Троцкий, произнес «длинную речь, рассчитанную на всю Европу» (Чернин. С. 253), в которой заверил, что русская революция обеспечивает народам «полное право на самоопределение, без всяких ограничений и без всяких задних мыслей» (Мирные переговоры. С. 59).
Придется запомнить эти слова, они через некоторое время пригодятся!
Голубовича слова Троцкого, видимо, вдохновили, и он решил перекинуть мостик из признания самостоятельности украинской делегации в независимость Украины, подчеркнув, что «дальнейшая работа была бы возможна лишь по получении соответствующих ответов, как на наше заявление, так и на заявление Русской делегации относительно Украинской Народной Республики» (Мирные переговоры, С. 59).
Торможение переговоров не входило в планы делегации оппонентов. Кюльман посчитал, что признание самостоятельности украинской делегации позволяет продолжать работу, причем не на пленарных заседаниях, а в рамках уже опробованной на предыдущем этапе переговоров, так называемой «политической комиссии» в составе русской, германской и австро-венгерской делегаций. А украинская делегация, так же, как и другие, может вести переговоры с русской делегацией по формуле: «государство с государством».
Но Голубович не отставал: «Мы не можем дать сейчас окончательного ответа, пока мы не обсудим создавшегося для нас, Украинской делегации, положения» (Мирные переговоры. С. 60). Делегация оппонентов оказалась в затруднении. В лице украинских представителей она могла лишиться рычага воздействия на русскую делегацию: «Разразился новый конфликт с украинцами. Они требуют признания их самостоятельности и заявляют, что если оно не состоится, то они уедут» (Чернин. С. 253).
К этому времени из Киева пришел ответ на советское предложение о переговорах в Смоленске или в Витебске. И опять не тот, на который, по-видимому, рассчитывали в Петрограде.
Использованные источники
1. L'Allemagne et les problems de la paix pendent la premiere guerre Mondial. Documents extraits des archives l'Office allemande des Affaires étrangères, pub. et ann. Par A. Sherer et J. Grunewald. Liv. III. De la revolution Sovietiqe a la paix de Brest-Litovsk (9 novembre 1917 – 3 mars 1918). - Paris, 1976.
2. Мирные переговоры: Мирные переговоры в Брест-Литовске с 22/9 декабря 1917 г. по 3 марта (18 февраля) 1918 г. Т. 1. Пленарные заседания. Заседания политической комиссии / Полный текст стенограмм под ред. и с примеч. А.А. Иоффе (В. Крымского), с предисл. Л.Д. Троцкого. – М.: Издание Народного Комиссариата Иностранных Дел, 1920.
3. Советско-германские отношения: Советско-германские отношения от переговоров в Брест-Литовске до Рапалльского договора: Сб. док. Т. 1. 1917 – 1918. – М.: Политиздат, 1968.
4. Фокке Д. Г. Брестский мир. На сцене и за кулисами Брестской трагикомедии. – М.: Кучково поле, 2017.
5. Чернин О. В дни мировой войны. - М.-Петроград.: ГИЗ, 1923.
Добавить комментарий