"...Не было бы счастья...". Истоки «Иванькиады» Владимира Войновича 

Voinovich.jpg

"Семейству Кузнецовых как активной общественной силе с одной стороны, и с другой стороны - как милым, симпатичным людям, с которыми мы почему-то до сих пор не были знакомы. Но не было бы счастья... В.Войнович 8/VI - 73 г." Надпись эта на книге "Повести" нуждается в расшифровке. 

Владимир Николаевич Войнович и его жена Ирина поселились в нашем доме у метро "Аэропорт" позже других - в 1968 г., получив освободившуюся однокомнатную квартиру. К 1973 году мы соседствовали уже пять лет, но знакомы не были, не представилось случая. Вот тут-то и приключилась с Войновичами - не несчастье, конечно, но пренеприятнейшая поначалу история, благодаря которой и состоялось наше знакомство. История эта рассказана писателем в его сатирической книге "Иванькиада". Написана книга лихо, хлёстко, с особым войновическим юмором. Кто читал "Иванькиаду" - и сам помнит, а кому не довелось - советую прочесть, будете смеяться, гарантирую. 

По ходу рассказа мне придется коснуться содержания "Иванькиады". В таких случаях я, по возможности, буду предоставлять слово самому Войновичу (все цитаты здесь - из "Иванькиады"). Сама же постараюсь прокомментировать надпись и рассказать о любопытных деталях, которые не вошли в книгу. 

Началась история мирно. Собрание жильцов нашего жилищного кооператива "Московский писатель", состоявшееся в начале 1973 года, постановило предоставить первую освободившуюся двухкомнатную квартиру Войновичам, которые жили вдвоем в однокомнатной, и к тому же ждали ребёнка. К радости Войновичей, хорошая двухкомнатная квартира (#66) освободилась совсем скоро: в феврале эмигрировал в Израиль Андрей Клёнов (он же - Арон Купершток). Одна из первых глав "Иванькиады" так и называется: "Арон Купершток отбывает на историческую родину". 

Итак, квартира свободна, решение собрания имеется (а для ЖСК решение общего собрания - закон). Казалось бы, Войновичам осталось только перетащить мебель и вещи. Но не тут-то было! Нашёлся в доме жилец (квартира его примыкала к 66-ой), который пожелал присоединить комнату из этой самой 66-ой к своей жилплощади. Звали жильца Сергей Сергеевич Иванько, и проживал он с женой и сыном в трёхкомнатной квартире. 

Кто же такой этот Иванько, давший название книге и часто именуемый в ней просто "уважаемым"? Ну, во-первых, писатель. "В Ленинской библиотеке, - пишет Войнович, - я выяснил, что там зарегистрировано одно произведение писателя: "Тайвань - исконная китайская земля". - М., 1955, 44 стр. с картами. По этим данным трудно составить представление о степени дарования нашего писателя, но зато можно уверенно утверждать, что по части территориальных притязаний он вовсе не новичок". 

А кроме того, Иванько С.С.: "...а) родственник бывшего председателя КГБ Семичастного. ...б) сам по себе тоже большая шишка: заведовал каким-то издательским отделом в ООН, теперь член редколлегии в Госкомиздате, командует всеми издательствами Советского Союза и в любом из них может зарезать любую книгу; а, кроме того, - как говорили, - занимает очень заметный пост в том самом учреждении, где его родственник Семичастный был председателем, и не только что книгу зарезать, а и автора сжить со свету ему не составит большого труда". 

Да, силы были, конечно, неравные. В схватку вступили борцы разных весовых категорий. "С одной стороны, - говорится в "Иванькиаде", - наш уважаемый Сергей Сергеевич Иванько, крупный государственный деятель, писатель, а с другой стороны, - некий Войнович, муж беременной жены". 

Чтобы отбить атаку такого высокопоставленного лица и подтвердить право Войновича на квартиру #66, надо было провести новое собрание и новое голосование. Владимир Николаевич составил короткое обращение в Правление. "В соответствии с уставом кооператива, требуем в шестидневный срок созвать общее собрание пайщиков". Под обращением нужны были подписи жильцов, и Ира Войнович пошла по квартирам. Сам же писатель отправился к членам Правления ЖСК – тем из них, кто был на его стороне. Мой муж входил тогда в Правление, вот Войнович и пришел к нам. Знакомство состоялось. 

Невысокого роста, мягкий, улыбчивый, даже застенчивый (казалось, ему неловко отнимать наше время) - таким было моё первое впечатление о Владимире Николаевиче. Но вскоре я убедилась, что Войнович - очень твёрдый, упрямый человек, умеющий постоять за себя и за правду-матку. Просто Войнович - сатирик от Бога, не только в книгах, но и в жизни, сатирик по характеру. Во всякой ситуации он ищет и находит смешное, всегда и обо всём говорит с улыбкой, вроде бы посмеиваясь, даже когда спорит, сердится, даже когда негодует... 

Так началась борьба за квартиру #66 - упорная борьба, затянувшаяся почти на полгода. 

Иванько привлек к битве за четвёртую комнату мощные силы, собрал под свои знамёна крупных государственных мужей. Назову должности только некоторых из них: председатель райисполкома, первый секретарь райкома партии, секретарь Союза писателей СССР, секретарь по оргвопросам Московского отделения СП (он же генерал-лейтенант госбезопасности), председатель Государственного Комитета по делам издательств, полиграфии и книжной торговли Совмина СССР, председатель Моссовета. "Все эти люди (а двое из них еще и члены ЦК КПСС) снизу доверху руководят всей нашей жизнью... Представьте, введены в действие такие фигуры!" 

Но не только партийные и государственные боссы горой встали за Иванько. Среди самих писателей тоже отыскались его сторонники, не мыслившие себе «уважаемого» прозябающим в квартире из трёх комнат. Кто меня тогда удивил, но, конечно, не обрадовал, так это Константин Симонов. Свою позицию в поддержку «уважаемого» он объяснил общественным интересом: "Иванько для нас очень много делает. Вот сейчас через него мы пробили Булгакова. Другие ни в какую не соглашались, а он дал добро". Кое-кто из жильцов пытался Симонова переубедить, в их числе - его бывшая жена, Евгения Самойловна Ласкина, мать известного правозащитника Алексея Симонова. Тщетно. Своего голоса за Войновича знаменитый писатель так и не подал. 

Могучему воинству секретарей и председателей противостояли сам Войнович и бОльшая часть жильцов. На нас оказывали давление, нам угрожали, и угрозы эти были нешуточными - памятуя, что книги для писателя - единственный источник существования. У одного жильца-прозаика - рассыпали готовый к печати набор рукописи. У другого - поэта - вычеркнули книгу из годового плана. Подписавшихся под обращением Войновича стыдили, запугивали, требовали "снять подписи под подмётным письмом". "Это, - пишет автор "Иванькиады", - мне уже кое-что напоминало. Это напоминало мне кампанию против подписантов. Тa же система: шантаж, запугивание подписавших. На более низком уровне, с меньшими возможностями осуществления угроз, но то же самое"... 

Тут необходимо пояснить, почему Иванько был настроен столь решительно и возможности поражения не допускал. Такой "большой человек" мог без труда получить в любом другом доме "квартиру казённую и такого размера, какой ему нужен". Говорили даже, что "ему предлагают пять комнат хоть сейчас на Новом Арбате". Но Иванько не хотел, или, как утверждали его клевреты, "не мог". "Он, - пишет Войнович, - привез из Америки кухонный комбайн, унитаз, кондиционер, особые какие-то обои, особое что-то ещё, все это вмуровано в стены, в полы, в потолки... Обставил её (квартиру) привозной мебелью и оборудовал "ихней" техникой, в число которой входит какой-то неописуемый унитаз, о котором в среде литературной общественности слагались легенды... Он никуда не может уехать, он может только расширяться или пробиваться вверх или вниз..." 

Вот что заставило крупного деятеля биться за какие-то 17,5 метров. Когда же один из жильцов спросил Сергея Сергеевича, не будет ли ему "неуютно в роскошной четырёхкомнатной квартире, зная, что его товарищ, писатель, ютится с женой и ребенком в одной комнате?" - Ответ был: "Ну, через это я как раз могу переступить"... 

В марте, наконец, состоялось новое общее собрание, большинство голосов снова было подано за Войновичей. Но иваньковцы не дрогнули. Они объявили голосование недействительным: не было кворума. Снова последовала долгая силовая борьба с переменным успехом. 

На 31 мая назначено было ещё одно собрание. Необходимо было обеспечить кворум, а это в нашем доме было делом нелёгким. "Женщины-активистки ходят по квартирам, - пишет Войнович, - умоляют: 

- Пожалуйста, не занимайте вечер 31-го числа, приходите, очень нужно, очень важно. Обязательно". 

Больше о квартирных походах Войнович не пишет. Я же хочу рассказать о них поподробнее: сама была одной из "женщин-активисток". Нас было семь по числу подъездов, и каждая отвечала за явку своих жильцов. Идейное руководство осуществляла восьмая женщина, энергичная и неустрашимая Наталья Ильина - прозаик, автор известного в то время романа "Возвращение" о жизни русской эмиграции в Китае. В одни квартиры мы шли с легким сердцем, в другие - сторонников Иванько - стучаться было жутковато. Мы не только уговаривали и просили, но и помогали освободить вечер (женщины-волонтёры готовы были посидеть с детьми), разыскивали дачников, объясняли, как оформить доверенность на голосование. (Самой мне пришлось голосовать по доверенности от Беллы Ахмадулиной, которая в ту пору как раз рожала дочь). 

У каждой из нас были свои непробиваемые квартиры и свои ЧП. В моем подъезде, например, так и не удалось уговорить Евгения Воробьёва. Его жена прямо заявила: "Мы его (Иванько) боимся". А буквально за полчаса до начала собрания Лагин протёк на Тарсисов. Пришлось срочно разыскивать слесаря, помогать Наташе Тарсис собирать горячую воду, вызывать с работы её мужа. 

И вот, наконец, вечер 31-го мая. Зал поликлиники Литфонда, где проходило собрание, быстро наполнился людьми. Выползли из своих квартир старики и инвалиды, приехали в душную Москву заядлые дачники, отложили перо те, кого в тот час грозило посетить вдохновение. Пришли Александр Бек, Евгений Габрилович, Александр Галич, никогда раннее на таких мероприятиях не замеченные. Всего явилось 111 пайщиков. Те (более двадцати жильцов), что остались дома, надеялись сорвать собрание. Не удалось! Сто одинадцать пайщиков составили небывалый до того кворум. Подавляющим большинством голосов (110 "за", один воздержавшийся) собрание постановило предоставить квартиру #66 Войновичам. 

"В число основных факторов, способствовавших нашей победе над уважаемым, - пишет автор "Иванькиады", - я бы поставил такие: беременность жены, единодушие коллектива и моё собственное упрямство". Как части сплочённого коллектива, представлявшей "активную общественную силу", Войнович и подарил нам после собрания свои "Повести". 

Так завершилась эпопея "о вселении писателя Войновича в новую квартиру". 

Три года спустя, весной 1976 г., вышла в свет "Иванькиада", но не в Советском Союзе, конечно, а за рубежом, в Соединенных Штатах. Советские власти не могли допустить выхода книги, в которой современный государственный деятель, руководитель нового типа, коммунист представал как человек, единственной идеологией которого являлось "максимальное удовлетворение своих личных потребностей". 

Очень быстро книга пересекла границы, достигла Москвы, попала и в наш дом. Её тайком передавали из квартиры в квартиру, читали по очереди, смеялись, узнавая себя и соседей. 

Не знаю, обратили ли читатели внимание на одну особенность "Иванькиады". Автор поимённо называет всех приверженцев Иванько, но не раскрывает имён своих сторонников. Вот только один пример. Войнович пишет, что из 11 членов Правления его поддерживали 5, но фамилий их не приводит. "Все они писатели, все хотят печататься". Я хорошо знала всех пятерых и сегодня хочу представить их читателям. Это - кинорежиссёр и сценарист Владимир Вайншток, писатели Яков Зискинд, Наталья Ильина, Андрей Кузнецов, Борис Яковлев. Всех их нет уже в живых... 

ЭПИЛОГ: Этот рассказ не был бы завершён, если бы напоследок мы не вернулись к его главному действующему лицу. Сергей Сергеевич Иванько жив и здравствует*. Правда, уже давно его не видно в доме у метро "Аэропорт", квартиру свою он продал. Учитывая это обстоятельство, я хочу провести среди читателей модный в наши дни опрос. Как вы думаете, где нынче живёт-обитает уважаемый? Даю три варианта ответа: 

1. Живёт в роскошной квартире в престижном районе Москвы, например, на Новом Арбате, или же построил себе коттедж опять-таки в престижном Подмосковье. 

2. Живёт в маленькой квартире на окраине столицы. Потеряв прежнее место работы, выйдя из рядов КПСС, уйдя в отставку из КГБ, вынужден существовать на пенсию, хоть и повышенную, но его привычкам не соответствующую. 

3. Живёт весьма далеко от Москвы, за морями-океанами, в "цитадели империализма" - Америке. 

Итак, я жду ответа. Думайте! Думайте лучше! Какой же вариант вы выбрали? Правильно, третий! Сергей Сергеевич осел в Соединенных Штатах, и не где- нибудь на Среднем Западе, а в Сильвер Спринге, штат Мэриленд, под самым боком у Белого Дома. 

Я не поленилась, поехала посмотреть жилище уважаемого. Вот он, его дом - добротный, ухоженный сплит-левел с красивым бэк-ярдом. По всему видно, обустроился здесь Сергей Сергеевич основательно. 

Как же так? - удивится наивный читатель. - Он же кагебешник, коммунист, да не рядовой, а очень даже руководящий. Но не будем досаждать этими вопросами INS, ей и так сейчас туго приходится... 

Если верить слухам, знакомясь с американцами, представляется уважаемый так: 

- Сергей Иванько, герой книги Владимира Войновича "Иванькиада". 

Нет, нисколечко не изменился уважаемый. Всё те же территориальные притязания. Только теперь уже не на квадратные метры жилплощади, теперь уже на место в русской литературе. 

______________________________

* Очерк написан в первой половине 2000-х.