Друзья, мне предстоит очень приятное дело – представить новую книгу нашего постоянного автора из Одессы Михаила Гаузнера.
Книга называется «Одних я знал, других – казалось», не правда ли, интересное название? За годы своей жизни, а не столь давно мы отмечали 85-летие Михаила Яковлевича, он узнал стольких людей и приобрел такое количество друзей, что, очень возможно, кто-то из них не прошел проверку временем...
Насколько я помню, наше знакомство с Михаилом Гаузнером началось с очерка о только что ушедшей жене, Берте, с которой было прожито 50 «золотых лет». К теме Берты, человеке и Учителе с большой буквы (она преподавала математику в школе), Михаил постоянно возвращается. Вот и в том очерке, который представляет эту десятую по счету книгу автора присутствует Берта, вернее, память о ней. Поздравим Михаила Гаузнера, с новой книгой, в которую вошли 7 очерков, публиковавшихся в ЧАЙКЕ, и пожелаем ему здоровья, новых творческих дел, а еще - всем нам - скорейшего завершения проклятой войны, восстановления и процветания - Украине и демократизации и освобождения от диктаторского режима – России!
Ирина Чайковская
Желающие бесплатно получить полную электронную версию книги могут обратиться в редакцию по адресу: editor@chayka.org
Неожиданная замена докладчика
В 2012 году тёплая осень продолжалась не только в сентябре, но и в октябре. В конце августа умерла моя жена, и наши ближайшие друзья, на даче которых мы с ней издавна проводили лето и откуда её увезли в реанимацию, уговорили меня до ухудшения погоды оставаться там с ними.
Я согласился, чтобы оттянуть тот момент, когда придётся войти в квартиру, в которой мы прожили с Бертой пятьдесят лет, и впервые оказаться там без неё. Неотвязно всплывали в памяти строки Р. Рождественского: «Человеку мало надо – лишь бы дома кто-то ждал…».
В тот день я ненадолго приехал в город – нужно было забрать в редакции газеты «Всемирные одесские новости» текст принятого к опубликованию моего очерка о Берте и – это было особенно важно – фотографии к нему. Чтобы постепенно начинать снова жить привычной жизнью, решил впервые после летних каникул Культурного Центра посетить там заседание клуба «Одессика».
Эти собрания обычно собирали полный зал – выступавшие рассказывали о связанных с нашим городом интересных людях и событиях истории и культуры, потом докладчику задавались вопросы, часто переходившие в содержательную дискуссию.
В коридоре Центра меня остановила его руководитель Анна Львовна Розен и выразила соболезнования по поводу печального события в моей жизни. Поблагодарив за тёплые слова, я прошёл в зал. Ожидалось интересное сообщение одного из старейших журналистов Одессы, и свободных мест уже было немного.
Когда до начала заседания оставалось совсем немного времени, ко мне подошла руководитель «Одессики» и тихо сказала: «Анна Львовна просит вас зайти к ней в кабинет».
Руководитель Культурного Центра выглядела озабоченной: «Михаил Яковлевич, позвонил сегодняшний докладчик и сказал, что не сможет приехать – редактор газеты дал ему важное поручение, и он не успевает на наше заседание. Может быть, вы сможете выступить и рассказать о вашей жене? Мы знаем, что она не раз бывала официально признана одним из лучших учителей города, награждена Почётным знаком городского головы. Так что рассказ о ней на «Одессике» был бы очень оправдан».
Первая моя реакция на это совершенно неожиданное предложение – отказаться. Выйти на сцену и рассказывать заполнившим зал людям, многие из которых мне мало знакомы, о том, что ещё не отболело, показалось мне невозможным.
А через полминуты подумал: «Но ведь очерк о Берте, в котором много личного, я сам дал в газету, которую читают во всё мире, и мне это не кажется неправильным. Наверное, можно и даже нужно рассказывать о ней – тогда почему не сейчас? Рано? А когда будет не рано?».
Поэтому не очень уверенно, но всё же согласился.
Но когда Анна Львовна после своего короткого вступления пригласила меня на сцену, была только одна мысль: «Зачем я согласился?» Несмотря на многолетний опыт общения с разными аудиториями, я в тот момент не мог заставить себя начать говорить. Какое-то время (мне казалось – очень долго) молча обводил глазами полный зал. Лица сидящих сливались, я различал их с трудом.
И вдруг на одном из них взгляд задержался. Красивая женщина сочувственно смотрела на меня. Её лицо выделилось из общей массы, стало чётким, узнаваемым. Особенно выразительными были очень добрые глаза, которые как будто говорили: «Я понимаю, что вам трудно. Но начинайте, пересильте себя, и будет легче. Вы справитесь!»
Это была заведующая библиотекой Культурного Центра Мальвина Владова. Тогда я не был с ней близко знаком, обычно мы просто тепло кивали друг другу; кроме того, несколько раз с удовольствием слушал её приятное сопрано, когда выступал хор Центра, где она была солисткой.
По-видимому, подсознательно сработал приём, хорошо известный ораторам, лекторам и чтецам – я начал говорить, обращаясь к Мальвине. Других собравшихся перестал различать, их лица слились для меня в общую массу. В зале стояла напряжённая тишина.
В какой-то момент из глаз Мальвины потекли слёзы, и она не пыталась их вытирать. У меня тоже возник комок в горле, но удалось с ним справиться.
Я не почувствовал, сколько времени говорил (потом оказалось – долго, больше получаса), и всё это время общался только с этой женщиной, как будто рассказывал не залу, а ей – настолько непосредственно она реагировала на то, что говорилось.
Когда я закончил, какое-то время сохранялась тишина – люди не решались аплодировать, как это обычно бывало, но и с мест не вставали. И вдруг Мальвина, держа в руках букет цветов, подошла ко мне и, видя мою растерянность (вручение мне цветов показалось неуместным), сказала: «Это не вам, это Берте»…
Её поступок как бы прорвал плотину – подошли сразу несколько человек и стали говорить тёплые слова. Оказалось, что кто-то знал Берту лично, чьих-то детей или внуков она учила, кто-то слышал о ней от других людей, кто-то был на её многолюдных похоронах.
Мальвина отступила в сторону; в её глазах стояли слёзы. Рядом с ней стоял мужчина с несколькими рядами орденских планок на тёмном пиджаке; он поддерживал её под руку и что-то тихо говорил.
Когда зал опустел, подошла Анна Львовна и сказала: «Я видела, что вам было трудно. Но сейчас ещё больше поняла, как правильно мы поступили – о таком необыкновенном человеке нужно рассказывать».
Со временем мы с Мальвиной и её мужем Петром, полковником в отставке, стали приятелями. Их судьбы заслуживают отдельного, намного более полного рассказа.
Мальвина в трёхлетнем возрасте оказалась в одесском гетто. Мать и сестра погибли, а она чудом выжила. Прожила нелёгкую жизнь, преодолела много трудностей. Оставаясь всегда очень добрым, интеллигентным, сопереживающим другим людям человеком, неизменно вызывала уважение и всеобщую симпатию.
Пётр прошёл все ступени военной службы, стал полковником, состоялся и как офицер, и как человек.
Они оба надолго пережили своих супругов, нашли друг друга уже в достаточно пожилом возрасте, и это стало подарком судьбы для обоих.
К сожалению, Мальвины уже нет с нами. Заболев, эта нежная и мягкая женщина оказалась необычайно волевым человеком. Она мужественно перенесла 9 операций, в том числе ампутацию ноги, много тяжёлых процедур и манипуляций, сохраняя твёрдость духа, постоянно благодаря и щадя тех, кто ей помогал.
…А с букетом, который тогда вручила мне Мальвина, я сразу после выступления поехал на кладбище и положил его к памятнику Берте.
«Многая ле-е-ета!»
У Бориса всегда был сильный голос красивого тембра, в молодости тенор, потом баритон. И диапазон достаточно широкий – при желании он мог петь и высоким тенором (почти как Марио Ланца, исполняя «О, соле мио» или «Вернись в Сорренто), и настоящим басом; в ответ на просьбы знакомых неплохо пел, намеренно «ниже Шаляпина», «Блоху», «Вдоль по Питерской», «Дубинушку».
Конечно, с годами голос «подсел», но и в свои семьдесят три Борис всё ещё мог «тряхнуть стариной».
Перед свадьбой единственного внука ему захотелось, выступая там с бокалом в руке, не просто пожелать молодым долгих лет счастливой жизни (наверняка такие же слова будут говорить большинство гостей), а сделать это так, чтобы ребятам запомнилось.
– Пожелать долгих лет счастливых лет… Кажется, есть какое-то православное песнопение со словами «Многая лета!» – подумал Борис и засомневался. – А если это молитва? Имею ли я право, да ещё в такой торжественной обстановке?
Он решил посоветоваться со священником и однажды, проходя мимо церкви, вошёл в неё.
После шума улицы и яркого, солнечного апрельского дня он как будто оказался в другом мире. Полумрак, позолота, незнакомые запахи, приглушенная речь немногих находящихся там людей, иконы, чуть колеблющиеся огоньки тонких свечек перед ними – всё это было непривычно и неожиданно умиротворяло.
Борис неуверенно прошёл в глубину зала и оказался перед столом, застеленным красивой вышитой скатертью. «У кого бы спросить?» – нерешительно подумал он.
Из левой двери вышел какой-то человек. Борис обратился к нему:
– Простите, я мог бы задать вопрос священнику?
– Подождите, он к вам выйдет.
Через несколько минут к нему подошёл довольно молодой священнослужитель в скромном тёмном одеянии, с небольшой бородкой:
– Вы хотели о чём-то спросить?
– Да, хотел, – неуверенно начал Борис. – Мой внук женится, и мне захотелось на его свадьбе пропеть им слова «Многая лета». Можно ли – ведь я некрещеный, а это какое-то церковное песнопение или даже молитва?
– Вы правы, это молитва. Но ведь вы не всю её собираетесь спеть, верно?
– Конечно, нет, просто хотел бы так закончить своё пожелание молодым долгих счастливых лет.
– Можете, это даже хорошо будет.
Ободрённый доброжелательным тоном священника, Борис перестал смущаться и совсем осмелел:
– Простите меня, а на какую мелодию их пропеть?
Священник неожиданно совсем «по-мирскому» улыбнулся:
– Можете на любую, ну, хотя бы так – и тихо напел простую короткую мелодию. – Запомнили?
– Кажется, да. Спасибо вам! Постараюсь именно так.
– Если и не точно так споёте – не беда. Главное, что вы пожелаете от всей души, а значит – будет услышано…
Когда на свадьбе Борис неожиданно закончил своё выступление, громко спев намеренно густым басом слова «Мно-огая ле-е-е-ета!», это всем очень понравилось.
– Не зря я заходил в церковь, иначе не решился бы, – подумал он. – И ребятам явно было приятно.
А через некоторое время Борис неожиданно вспомнил об этом посещении.
У дочери ближайшей подруги его жены – девочки Яны, которую он любил и опекал с детства, уже выросли две свои дочери.
Старшая, Марина, худощавая невысокая шатенка, в отличие от яркой и способной младшей сестры, была скромной, зажатой, неуверенной в себе. Говорила тихо, опустив глаза и слегка заикаясь. Близких подруг у неё не было, не говоря уже о знакомых молодых людях, не обращавших внимание на девушку с такой невыразительной внешностью.
Неожиданно Яна радостно рассказала, что Марина выходит замуж. Борис и его жена удивились:
– Маринка такая скромница. Как это произошло?
– Она была в церкви и молилась перед иконой Богоматери – просила, чтобы та помогла ей почувствовать себя увереннее и познакомиться с парнем, которому она сможет понравиться. Повторяя тихонько молитву, почувствовала на себе чей-то взгляд. Закончила и обернулась.
Стоявший в нескольких шагах симпатичный коренастый брюнет с глубоко посаженными тёмными глазами смущённо сказал:
– Извините, девушка, я уже не в первый раз смотрю на вас и не решаюсь обратиться. Можно с вами познакомиться? Меня зовут Саша.
– А меня Марина, – робко ответила она.
Так началось их общение, которое через недолгое время закончилось свадьбой. На празднике Борис и его жена с удовольствием наблюдали за раскрасневшейся счастливой невестой. Куда девалась та неуверенная зажатая девочка!
Она весело танцевала рядом с молодым мужем популярный греческий танец «сиртаки», совершенно не смущаясь своего неумения – родственники мужа, приехавшие из Греции, показали пример, и все гости, подражая им, самозабвенно двигались в такт музыки, положив руки на плечи соседей по ряду.
В перерыве, отдышавшись, Борис вспомнил недавний разговор с Яной и спросил у неё:
– Ты рассказала нам о том, как они познакомились. В какой церкви это было?
– В нашей, греческой. Туда всегда ходил Саша – он ведь грек.
– А где она находится?
– На Екатерининской, вы много раз проходили мимо неё. Это один из самых старых храмов города, его построил Фраполли в конце XIX века.
Борис вспомнил – это была та самая церковь, где священник поддержал его намерение необычно закончить поздравление внука.
– Интересное совпадение! – подумал он и решил повторить это песнопение сейчас, на свадьбе дочери той маленькой девочки, которая, любя, назвала его в детстве «дядя папа».
Спетая им басом «Мно-огая ле-е-ета!» и на этот раз вызвала аплодисменты гостей, а невеста подбежала к нему и поцеловала:
– Спасибо, дядя Боря!
С тех пор прошло много лет.
После свадьбы Марина уехала с Сашей в Грецию, где веками жили его родственники. Опытный инженер-строитель, он после долгой и довольно успешной работы в Одессе надеялся, что на родине, где всё привычно и знакомо, у его семьи просторный собственный дом, он сможет обеспечивать свою семью.
К сожалению, всё оказалось не так просто. Работы в Греции не было, ему пришлось надолго уезжать в Польшу и возвращаться домой лишь изредка. Но тем желаннее были встречи с любимой женой и детьми, которых за эти годы стало уже трое.
Ребята подрастали, заботы только прибавлялись, но чувства Саши и Марины оставались прежними. Однажды, заработав немного больше обычного, Саша сказал жене:
– Лишних денег у нас никогда не будет – всегда потребуются очередные расходы. Давай хоть раз потратимся на себя и вернёмся на время туда, где мы познакомились и нашли друг друга. Вернёмся в молодость!
– А как оставим детей?
– С ними побудет мама – мы ведь ненадолго.
Наутро после приезда в Одессу они, как в молодости, взялись за руки и пошли к знакомому храму. Был яркий солнечный день. Марина не помнила, когда в последний раз она чувствовала себя так легко и свободно – куда-то ушли заботы, тревоги, ей было легко и радостно. Заглянув в лицо мужа, она увидела, что он улыбается, а это в последние годы бывало нечасто.
– Прав был Саша, мы вернулись в молодость! – подумала она.
Оказавшись в полумраке церковного зала, они купили свечки и направились к той самой иконе Богоматери, перед которой произошло их знакомство, но из-за большого количества людей близко подойти к ней не смогли. И вдруг услышали, как сильный низкий голос, заканчивая молитву, громко и мелодично пропел … многая ле-е-та-а-а!
Голос постепенно усиливался, звучал всё выше. Марина наклонилась к мужу и тихонько сказала:
– Помнишь, как именно эти последние слова пел нам на свадьбе друг нашей семьи дядя Боря? Он ведь не молился – вряд ли он, еврей, знает православные молитвы, – а просто пел своим бархатным голосом. А его пожелание сбывается… Значит, эти слова обладают особой силой!
– Наверное, как и всякое искреннее пожелание, высказанное от души. А если ещё и звучало так красиво – тем более.
– Конечно, от души. Говорят же: «По-доброму пожелается – вернее сбывается». Не зря моя мама его очень любит; она называла его в детстве «дядя-папа», представляешь?
– Разве человек может быть одновременно и дядей, и папой? – удивился Саша.
– Ты не понял, это она ребёнком так относилась к нему – почти как к папе. Бабушка и дедушка разошлись, когда ей было пять лет. Дядя Боря с ней играл, разговаривал, привозил из поездок такие же вещи, как и своей дочери. Так что у неё был и папа, который брал её гулять в выходные дни, и дядя Боря. Поэтому маленькая девочка придумала ему такое название.
Став взрослой, мама нарисовала карандашом его портрет (а он не позировал!) и подарила на день рождения. Я видела его – висит у дяди Бори в рамке под стеклом, а внизу в углу написано: «Люблю! Яна».
Надпись выцвела, а портрет очень похожий. Я всегда удивлялась – как можно так нарисовать, не имея перед глазами оригинал. Наверное, на фото подглядывала. Но всё равно очень здорово!
Марина и Саша вернулись в Грецию весёлыми, помолодевшими, полными сил, и снова окунулись в непростую, полную сложностей каждодневную жизнь. Но они продолжали любить друг друга, и это помогало, придавало силы. Через некоторое время они в четвёртый раз стали родителями.
А Борис после тех двух случаев на свадьбах много раз, когда друзья или знакомые праздновали свои знаменательные даты, завершал пожеланиями таким необычным, красивым способом, даря людям радость и надежду.
Это ведь так просто и так важно – желать многих лет счастья!
Добавить комментарий