...Соседи рассказали маме, что видели меня (кажется, двухлетнего) с няней в садике на скамеечке. Няня жевала куриную котлетку, выданную бабушкой мне на завтрак, и разжёванную массу вкладывала мне в рот. Няню в тот же день уволили. Мне с тех пор приходится жевать свою еду самостоятельно.
...Холодильников не было, поэтому бабушка ходила каждый день на базар покупать продукты. Сливочное масло продавали завёрнутым в капустный лист, а хранили его дома в баночке с холодной водой. Некоторые продукты хранились в ямке, выкопанной в сарае, но там до них могли добраться крысы.
...Мандарины появлялись перед самым Новым Годом и сразу же после него исчезали. Они продавались завернутыми в специальную очень тонкую папиросную бумагу и их вешали, как украшение, на елку к грецким орехам, обёрнутым золотой и серебряной бумагой.
…С началом войны с этими маленькими гастрономическими радостями пришлось распрощаться. Чтобы хоть как-то обеспечить людям минимум потребления, продукты начали выдавать по карточкам в обмен на маленькие цветные талончики - и только таким путём можно было получить нормированный небольшой кусочек хлеба или нормированную горстку сахара. Нормы выдачи устанавливались неодинаковые для разных категорий едоков: были особые карточки для рабочих, служащих, иждивенцев и детей. Чтобы трёхлетнего Люсика кормили в детском садике, куда он ходил, мама сдавала туда его карточки. Когда малыш болел, я несколько раз в день ходил в садик, чтобы забирать его питание, и Люсик получал положенную ему еду с доставкой на дом.
Конечно, приходилось гнать от себя желание что-нибудь попробовать по пути. Известно много трагических историй, связанных с утерей или кражей карточек. Это грозило жестоким голодом и даже гибелью. Женщины прятали карточки в лифчик. Тогда я впервые услыхал выражение: «Беречь, как зеницу ока». Нашу семью Бог от этой катастрофы уберёг.
...В эвакуации всё время хотелось есть. Бывало, мы убивали из рогаток воробьев и пекли их в угольях. (Хотя это могла быть просто бессмысленная детская жестокость: не так уж много птичьего мяса добывалось «на охоте»). В кострах же мы запекали и початки кукурузы, которую удавалось стащить. В краже пропитания никто не видел ничего предосудительного. Она даже засчитывалась как удальство.
…Тогда же впервые я задумался о своём трудовом будущем. Я безумно завидовал мальчишке чуть старше меня, который был подпаском – помощником пастуха. Он рано утром обходил наши бараки и собирал у хозяек коров, которых нужно было гнать в стадо. За это ему хозяйки давали молоко, хлеб и иногда – деньги. Кроме того, я завистливо рисовал себе соблазнительные картины, как когда коровы пасутся, пастушонок сдаивает и пьёт молоко. Очень хотел я стать пастушонком.
...Мимо барака, где мы жили, проходила грунтовая дорога, по которой киргизы в отороченных мехом шапках-малахаях возили сахарную свеклу с полей на завод в запряженных верблюдами телегах. Мы с мальчишками прятались в ямах возле дороги и, когда телега проезжала мимо, выскакивали и, уворачиваясь от длинного кнута, таскали свеклу, насаживая её на длинную палку с гвоздем на конце. Потом добычу запекали в костре. Твёрдую чёрную, превратившуюся в уголь корочку, очищали, а серединка была бледно-жёлтая, мягкая и приторно сладкая.
…Гнёзда диких ос были лакомством. Из щелей в стенах бараков выкуривались осы, оттуда выковыривались соты с медом, который мы высасывали. При этом осы нас нещадно жалили.
…Ещё одним предметом гастрономических грёз был лук с подсолнечным маслом. Если был хлеб, его можно было макать в это блюдечко.
…В Кара-Балтах, на мой день рождения (9 лет), мама в обмен на вышитое вручную полотенце получила на базаре стакан сметаны и разделила его между мной и трехлетним Люсиком. Это был настоящий пир.
... С четвертого по седьмой класс в школе ученикам ежедневно выдавали по булочке и паре ложечек сахарного песка. Должность распределителя сахара считалась очень выгодной, потому что можно было смошенничать и взять себе немножко больше. Мне этот важный пост так и не достался.
…Стремясь улучшить наш рацион, мама не всегда была кошерной с точки зрения закона. Наши карточки на хлеб я ходил отоваривать в специальный ларёк при хлебозаводе, на котором мама работала. Там я вместо хлеба получал пончики – жаренные в кипящем масле пирожки с повидлом. Пончики мама продавала на Евбазе (Еврейском базаре, который находился на месте нынешней площади Победы). Таким образом, семья оставалась без хлеба. Чтобы всё-таки обеспечить нас им, мама, начальник планово-производственного отдела хлебозавода, попросту крала его на заводе. Предназначенные для продажи пончики нам с Люсиком кушать не рекомендовалось. Но…
Получать их я ходил с «авоськой» – сетчатой сумочкой, которая, будучи пустой, занимала очень мало места. Дорога от завода домой была не близкой, я не велик ростом, а авоська большой. По всему по этому пончики при транспортировке иногда тёрлись об землю. Грязный продукт продавать было нельзя, поэтому грязь с пончиков нужно было соскабливать ножиком. Утверждать, что мы с Люсиком этот ножик не облизывали, было бы нечестно.
…Ещё один источник улучшения рациона был совершенно кошерен с точки зрения уголовного права и катастрофически некошерен по Галахе. Отходами производства на хлебозаводе откармливали свиней. Потом их забивали и мясо раздавали сотрудникам. Одну из этих свиней я видел. Раскормленную недиетическим мучным тушу не держали тонкие ножки, и она распласталась на полу своего загончика как чистенький бело-розовый диван. Представляю себе, как страдали дедушка с бабушкой, когда мама приносила домой неразрешённое еврейским законом мясо. Ни разу я не был свидетелем их протестов, связанных с этим. Сами они, конечно, свинину не ели, но понимали, что детей нужно как-то кормить.
…Много радости приносили в дом продуктовые посылки, которые получали по ленд-лизу. (Соединённые Штаты во время войны передавали Советскому Союзу на безвозмездной основе боеприпасы, технику, стратегическое сырьё, продовольствие и одежду. Ассортимент был широк: от 15 тысяч самолётов до 300 миллионов пуговиц). Ленд-лизовские посылки, которые распределялись среди населения, представляли собой большие картонные ящики, плотно набитые коробками различных консервов (самыми любимыми были свиная тушенка и фруктовые желе) и пачками галет, яичного порошка и другими невиданными прелестями. Невиданным был даже способ открывания банок. Мы-то привыкли, что жестяную крышку у края нужно проткнуть чем-нибудь острым, а затем прорезать её по периметру. В американских посылках из крышки консервной банки торчал язычок жести, который надо было наматывать на прилагавшийся ключик. Крышка легко удалялась. (Замечательный способ открывать консервы без всяких подручных средств придумали алкоголики: консервную банку нужно было поставить дном на асфальт и, прижав, немного потереть. В выпуклых окружностях дна протирались дырки, и оно легко снималось. Здесь особенно важно было успеть вовремя перевернуть банку, чтобы не выпало содержимое).
Из недр посылочной коробки извлекались и пачки сигарет. С них начался особый бизнес мальчишек. Покупались пачки сигарет или папирос - и содержимое перепродавалось россыпью. Десятки пацанов стояли с мелкими плоскими ящичками, в многочисленных ячейках которых лежали сигареты и папиросы разных названий. Две проблемы были у бизнесменов: где раздобыть «стартовый капитал» для покупки первой партии сигарет и где спрятать ящичек с товаром, чтобы его не нашла мама. Заработки были мизерными: на газировку и, в лучшем случае, на кино. Помимо того, заработки «деловых людей» снижались из-за того, что они постепенно начинали раскуривать свой товар. Как это ни странно, заядлыми курильщиками стали немногие – занявшись спортом, это баловство бросали.
Самое главное в посылках таилось на дне коробок. Жвачка. Чудесные обёрнутые в фольгу пластинки, каждая из которых жевалась несколько дней. Дома, на улице, в школе. Если бестактный учитель прерывал блаженство вызовом к доске, жвачку следовало, временно вынув изо рта, прилепить к крышке парты. Добрые и остроумные одноклассники её отдирали и бросали в голову хозяина дефицита. Всем, кроме него, было очень смешно: во-первых, он лишался драгоценной жвачки, во-вторых, чтобы извлечь цепкий комок, нужно было выстричь клок волос. Весь класс завидовал Юрке Журавлёву, у которого после операции на черепе было за ухом углубление, в которое жвачку можно было прятать.
...Бабушка очень вкусно готовила фаршированную рыбу (фарш она не пропускала через мясорубку, а рубила секачом – специальным топориком), цимес с черносливом и борщ, в который добавлялся сахар.
…Приготовленный бабушкой холодный (щавелевый) борщ почему-то было принято кушать с копчёнкой (селёдкой холодного копчения).
…Ещё одно серьёзное кулинарное мероприятие – заготовка варенья, коллективное священнодействие для всех женщин двора. Варенье весь двор варил в один и тот же день. Что вполне объяснимо – это был день, когда цена на ягоды нового урожая на базаре доходила до своего минимума. Хозяйки выносили во двор табуретки, на которые устанавливался примус, увенчанный огромным медным тазом с ягодами и сахаром. Священнодействие творилось во дворе потому, что варенье нужно было варить очень долго, а в крохотных, не знающих кондиционеров квартирах было жарко и без того.
Над тазом вились лёгкие злые осы и тяжёлые зелёные мухи, а вокруг мам и бабушек (чаще бабушек) вились дети. Им полагалась бледно-розовая сладкая пенка, которую снимали с поверхности варенья
Варенье считалось готовым, когда его контрольная капля переставала расплываться на ногте большого пальца.
…Ягоды служили исходным сырьём и для приготовления наливок. Это была уже мужская работа. Ягоды всыпали в огромные бутыли и засыпали сахаром. Бутыли выставляли на окно на несколько месяцев. Всё, наливка готова. Она была сладкая и душистая, а крепость её была чуть выше, чем у пива.
…В школьные годы мы алкоголь не употребляли. Лишь на выпускной вечер парочка заботливых папаш доставила целую бочку вина. Почти все счастливые обладатели новеньких аттестатов зрелости перепились. В студенческие годы, бывало, пили довольно много, но каких-то предпочтений в выборе напитков не было. Пили, что попадалось. Особенным событием было посещение открывшегося на углу Короленко (Владимирской) и Свердлова (Прорезной) Коктейль-Холла, где мы довольно быстро разобрались в свойствах, составах и сочетаниях разных коктейлей. Капиталом для этих праздников мы разживались, сэкономив деньги, которые выдавали в спортивных обществах на дополнительное питание во время подготовки к соревнованиям.
В конце 1950-х годов в продаже появились натуральные вина, вначале румынские, а затем венгерские и болгарские. Тогда же выявилась моя крайняя симпатия к красным винам. Друзья над ней подшучивали, но время подтвердило мою правоту: оказалось, что они очень полезны. Натуральные вина стали очень популярны в нашем кругу. Они были недорогими, а наши заработки были не ахти какими. Но самое главное, они были некрепкими и их можно было пить целый вечер, произнося множество тостов, либо просто потягивая под дружескую беседу или пылкие споры.
Производители алкоголя бывали чрезвычайно предприимчивы. Например, Ярославский водочный завод освоил выпуск странной смеси «Советское виски». Как тут не вспомнить анекдот той поры:
«В пункт приёма стеклотары приходит сильно пахнущий вчерашним выпитым давно не мытый мятый человек: «Тару из-под виски принимаете?». - «Нет тары, сэр», – отвечает приёмщик.
Сухие вина считались признаком некоего стиля. Помню, на предложение Ефима Левина выпить Токай марочный хорошего крымского виноградника, я заносчиво возразил, что крепленые вина не пью. Мой мудрый друг внёс ясность: «Правильно говорить: дешёвые креплёные не пью». Народ вокруг лихо хлестал именно дешёвый подслащенный свекловичным сахаром и креплённый спиртом «шмурдяк». Говорят, такой была фамилия директора молдавского винзавода, утолявшего потребности жителей страны в этом пойле.
Сдача тары (за бутылку 0,5л возвращали 12 копеек, за 0,75л ¬– уже 17) была полноправным звеном в цепочке потребления спиртного. Появились люди, для которых это стало способом заработка. Рядом с технической интеллигенцией у высокого круглого столика в кафе вырастал человек неопределённого возраста и пола: «Прошу прощения, могу ли я подождать?». Ну, как ты устоишь перед такими манерами. Чаще всего средний класс добродушно отдавал аристократу немного недопитую бутылку.
Чтобы «по-научному» определять выбор вина при покупке, мой приятель Олег Лапин (прозвище Фашист) рекомендовал ввести показатель грамм*градус/копейка. Эта единица измерения чётко увязывала стоимость покупки с её объёмом и крепостью.
После зимних отпусков на закарпатских лыжных базах в нашем обиходе появились глинтвейны. Их можно было пить вообще без закуски.
С годами мы перешли на водку. Она предполагала наличие на столе картошечки, селёдочки, огурчиков и прочей закуски с уменьшительными суффиксами. К этому времени уже и жёны стали более хозяйственными, да и мы полюбили закусывать больше, чем танцевать. Беда не ждёт: сначала ухудшилось качество водки, а затем она стала исчезать из магазинов. Профессионалы высоко ценили самогон, который я гнал из чего угодно, в том числе и из конфет-леденцов. С тех пор я и в эмиграции при широчайшем выборе водок любовно настаиваю водочку на разных травах, ягодах, сухофруктах и т.д.
Примерно так выглядел процесс самогоноварения у меня в кухне. Но «холодильник» (конденсатор), изготовленный в мастерских треста «Южтеплознергомонтаж», строившего атомные электростанции, смотрелся серьёзней.
Не думаю, что в те годы, когда в магазинах «не было всего», можно было встретить человека, избегнувшего обсуждения жизненно-важной темы: «Где достать?». Городской пейзаж обильно украшали очереди.
Продолжение следует
Добавить комментарий