У нас вчера Госсекретарь США Энтони Блинкен выступал, и мне хочется на какие-то пункты его речи ответить. Со всем, как говорится, должным уважением и полностью понимая между нами разницу.
Э. Блинкену вчера показали видеоролик, в котором видно, как ХАМАСовцы мучили наших детей. Ему было очень больно. Но ему, по его словам, так же больно, когда он видит, как от израильских ударов гибнут дети Газы. Да, нам тоже больно. Мы не смогли предотвратить гибель своих детей. Проморгали угрозу, не уберегли. Но ХАМАСовцы-то о неотвратимости израильских ударов знают, так что же детей-то не поберечь? Не могут отвезти за границу? Контрольно-пропускной перекрыт? Так в туннеле спрячьте, в туннелях-то ваших получше, чем в наших бомбоубежищах. В амбулансах пытались боевиков вывезти, а детей туда не засунули, их не пожалели.
Я помню, как по всему миру разошлась фотография палестинского мальчика, Мохаммед аль-Дура его звали, которого убили. Потом немецкое независимое расследование установило, что израильская пуля в него попасть не могла - невозможна была от израильской пули траектория. Своей палестинской пулей убили. А французские эксперты, изучившие заснятые на камеры кадры, утверждали, что мальчика там вообще не было - театральная постановка. Но нарратив был создан. К романтизации террора был добавлен еще один образ. Это такой классический случай, который вошел в учебники по журналистике. Но их не все читают.
Господин госсекретарь говорил о необходимости гуманитарной паузы. У нас буквально дыхание перехватило. Как это, мы должны перестать стрелять, чтобы руководство ХАМАСа вышло на воздух, перекусило, отдохнуло, цепким свежим взглядом оглядело позиции израильской армии, обсудило, как лучше по нашим солдатам целиться, и вперед?!
О бензине. Вроде уже всё о нем сказано. Знаете, уже шутили, переделали “о любви не говори, о ней всё сказано” на “о войне не говори, о ней всё сказано”, но снова о бензине. Примечательно, что ровно неделю назад уже говорили, что совсем-совсем бензина в больницах нет. А как же неделю прожили? А можно вообще понять, в каких именно количествах нужен в больницах бензин? Из какого расчета поставлять, чтобы туда, а не сюда?
Всё это сказанное выше было ожидаемо. Очень удачно, что Госсекретарь еврей и может говорить с нами о солидарности, но нам уже не до того. Он очень приятно, проникновенно говорил, с грустным выражением лица, даже, быть может, слеза заблестела. А в следующий свой приезд он надавит на наше правительство так, что всё будет мигом исполнено. У нас сейчас сказали, что никакой “паузы” без освобождения заложников. Потом пойдет торг: сколько времени “пауза”, скольких освободят. Мы всё это не просто понимаем, а знаем наизусть. Грустно.
Но когда речь зашла о двух государствах для двух народов, мы просто гомерически захохотали. Думаю, что наши враги тоже.
А разве это блюдо уже не пробовали? Разве его еще не съели? Да, государством Палестину еще не все назвали, но почему же дальше-то не пошли? Самая редконаселенная страна Исландия вдруг рванула вперед Палестину государством признать, ну еще кто-то за ней, и застопорилось. Всё на наших глазах было. Мы около 1990 -го приехали, такие энтузиасты, тоже мира-дружбы жаждущие. Охотно (не все, но все-таки большинство было левое) в эйфорию Ословских соглашений попавшие. Мы видели, как была создана в 1994 г. Палестинская национальная автономия - зоны A, B и C, как там сформировали силы безопасности (вроде бы 50 тысяч бойцов), как в 2005 осуществился план одностороннего размежевания - нам обещали “выход из тупика” и усиление нашей безопасности, как на выборах 2006 г. одержало победу движение ХАМАС, не признающее право Израиля на существование. Ну и теперь - 7 октября. Нам пора к новой попытке готовиться?
Когда-то я побывала в Лас - Вегасе. Мне безумно понравилось. Не смогла своим снобистским подругам объяснить, они утверждали, что зачем же ехать в копию, например, Венеции, если есть сама Венеция, где-то здесь “за углом”. Ла -Вегас - это такой огромный театр, где всё в декорациях и где все играют. Играют, может быть, не в те игры, которые предусмотрены декорациями, но в этом и есть искусство - в таком сдвиге. Вроде всё как в жизни, но не так. Лас - Вегас - осуществленная мечта: захотелось построить город в пустыне, вот вам, пожалуйста. Но ведь это нереальный город, и это всем понятно, что это город существующий для игры.
“Город на заре” - советские комсомольские стройки - это совсем другое дело. Там пытались построить реальный город, а все было ложное и мечты, и реальность. Игры недопустимы вообще. И понятно стало, что жить там нельзя. Неужели кто-то еще хочет строить тут два таких “на заре”. А помните, как эта “драматическая хроника” начинается? Хор поет “Никто не даст нам избавленья…” В точку.
В Израиле много говорят о том, что будет, когда мы победим ХАМАС. Есть, правда, голоса, что ХАМАС победить нельзя, потому что нельзя победить идеологию - не знаю. Согласимся на том, что мы победим террористическую военную группировку. А что дальше никому не известно. Но о новом дивном мире, мне кажется, можно мечтать только из американских далей. В Израиле уже не пройдет.
Но я не к тому, что я знаю, что дальше делать. Представления не имею. И, например, подруга М.Н. тоже. Она где-то в Интернете вычитала, что в Иерусалим везут овощи с юга - надо юг поддержать, там волонтеры растят среди развалин эти посаженные до черного шаббата овощи, поливая их буквально своими слезами. М.Н. поехала за овощами, но их уже разобрали, потому что овощей было мало, а юг всем хочется поддержать, и есть тоже хотелось. Не было уже овощей, а есть хотелось. И тогда все, кому не хватило овощей, пошли в соседний арабский магазин и купили овощей там, потому что арабов тоже надо поддержать и есть хотелось. Какой можно сделать из этого вывод? Не знаю.
Пока что занимаемся конкретным делом. В частности, строим новый город на Мертвом море - вот уж пустыня так пустыня, хоть и есть слово “вода”.
Самое низкое место на земле. Место, где ожидают экологической катастрофы и по причине климатических изменений, и из-за неправильной деятельности человека. Море исчезает с лица земли. Каждый год теряет по метру. Место, где какая-то катастрофа уже была, на что указывает скала с фигурой, прозванной “женой Лота” - обернулась и окаменела. Правда, в Иордании утверждают, что все эти “красные башни родного Содома” (это из стихотворения Ахматовой, позволю себе привести его в конце целиком) были у них, а не у нас. И это тоже одна из всё время постигающих нас катастроф: постоянно кто-то хочет сказать, что наше - это не наше, а их.
На нашем берегу, напротив Иордании, на узкой полоске пустынной земли, отделяющей Мертвое море (обнаружили, что какие-то бактерии могут в этой воде выжить, но больше уж точно никто) от Красных гор (где еще до нашей эры закладывали основы культур и религий), - построен курорт. Там сероводородные источники, да и самого Мертвого моря вода всякими солями полна, считается для суставов, мышечного аппарата, для кожи полезно, и грязи со дна якобы омолаживают. В 1960 г. начали строить, постепенно дополняли новыми гостиницами, сейчас их, кажется, 16, разного уровня комфорта и стоимости за ночь, но кроме курортного комплекса ничего нет. Есть торговый центр, кафе всякие, купальники продавались, тапочки; говорят, одна поликлиника есть - не видела. Нет инфраструктуры города, как, например, в Эйлате, который тоже курорт, но все-таки люди не только в отелях работают, а как-то вообще живут. На Мертвое море гостиничных работников возили из Арада, недалеко - километров 35, но дорога горная, трудная.
В общем, туда после 7 октября привезли 10 тысяч эвакуированных. В основном это были люди с юга - то есть из пограничных кибуцев, которые пережили дикие ужасы, которые не знают о судьбе своих близких, и из Сдерота - очень обстреливаемого города. Растерянные взрослые, перепуганные дети. У нас статус города получает населенный пункт с четырьмя тысячами жителей, а тут их десять.
Психологи приехали, помощь совершенно необходима была. Говорят, что работники гостиниц очень старались, относились по-человечески, хотели устроить, накормить. Но количество проблем было невероятное. И с медицинской помощью, и с каким-то нормальным досугом для детей, и с примитивным бытом - а стирать-то у вас где? Сейчас как-то с помощью волонтеров организовались, выбрали что-то вроде старост в каждой гостинице, представителей от определенных групп. За детьми подвозка приходит, в одной из гостиниц что-то вроде школы устроили. Но это временно, а они там не меньше года будут. Надо какие-то помещения для школ построить, создать поликлиники, детсады. А работать как люди будут? И вопрос заработка и вопрос времяпрепровождения. Это всё еще не решено.
Я только хочу повторить - это не вопрос мести, что сейчас ракеты в Газе и в детей попали, это не вопрос о том, сторонники ли мы двух государств. У нас людям надо от этого ужаса отойти, как-то вообще разобраться.
И опять о заложниках. Мне кто-то сказал, что по "Дождю" кто-то умный (без кавычек умным назвали, всерьез) сказал, что никаких заложников уже в живых нет. Он, видите ли как умный человек понимает, что дети, больные, женщины и старики почти месяц в плену пережить не могут. Пожалуйста, не надо так говорить. Не только потому, что их родные могут услышать. Я тоже не хочу этого слышать. Мы хотим верить, что они вернутся. Дай им Бог.
На другую тему. Нас просили без серьезных оснований за границу не ездить. Очень опасно. Опасно быть евреем не у себя дома. То есть, как опасно быть евреем у себя дома, мы видим - именно об этом и пишу, но не дома, вроде бы, еще опаснее. А уж если мы поедем, то нас просят, не подчеркивать, что мы евреи. Кипу (ермолку) не носить, в синагогу не ходить, на иврите не говорить, шаббат не отмечать (то есть отмечать, но невидимо) и т.д. И это я к тому, что вы бы тоже поменьше высовывались. Я все время прошу сочувствия, получаю его и за него благодарна. Но я не прошу жизнеугрожающей публичности. Не надо выставлять в окне израильский флаг. Не надо вешать на двери мезузу. Мы не только за себя, мы за вас тоже волнуемся.
Анна Ахматова
Лотова жена
Жена же Лотова оглянулась позади
его и стала соляным столпом.
Книга Бытия
И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула — и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.
Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Добавить комментарий