Террористическая организация Исламский джихад опубликовала вечером в четверг, 9 ноября, видеоролик с двумя израильскими заложниками, похищенными 7 октября из кибуца Нир-Оз в Отеф-Аза. Это 76-летняя Хана Кацир и 12-летний Ягиль Яаков. Террористы объявили о готовности освободить их "по гуманитарным соображениям".
Оба заложника зачитывают на камеру некое заявление, которое их, судя по всему, заставили читать похитители. В Израиле расценивают этот шаг как часть психологической войны, поэтому многие СМИ решили не публиковать ролик.
В заявлении Исламского джихада не указывается, когда именно он готов освободить заложников и на каких условиях.
Выглядят - на фотографии - оба, что женщина, что мальчик, чудовищно. Понятно, почему джихад на них остановился.
Министр обороны Израиля Йоав Галант объявил: “Во время нашей деятельности против тоннелей мы принимаем во внимание проблему с похищенными. Мы не остановим огонь и не прекратим боевые действия до тех пор, пока заложники находятся в Газе, и пока мы не выполним свою миссию по уничтожению ХАМАСа. В настоящее время в секторе Газа находятся десятки [израильских] детей. Их похитили и удерживают звери в человеческом обличье. Мы не прекратим боевые действия, пока не вернем наших детей домой. Мы доберемся до всех, кто действовал против граждан Израиля. Мы доберемся до каждого. Это займет неделю, месяц, год, а если понадобится, то и годы. Мы ликвидируем их всех. Им нет места под солнцем.”
Вчера не писала - причина была уважительная, но и не было, о чем написать. Это я к тому, что, если опять какие-то дни буду прогуливать - не волнуйтесь.
Всё, к общему ужасу, так вошло в свою колею, что нет ежедневного яркого. Пожалуй, только беспилотник, упавший во дворе эйлатской школы, запущенный, видимо, из Сирии, был полной неожиданностью: шесть пострадавших доставлены в больницу, не в тяжелом состоянии, но все равно - плохо. ЦАХАЛ ответил ударом по пусковым установкам в Сирии. Ракета из Йемена в Эйлате в море упала, - не перехватили...
А так что ж. Бои выигрываем. Солдаты гибнут: и мальчики и девочки. Умные люди говорят, что и на севере воевать придется. Умники говорят, что наземную операцию не надо было начинать: бить только с воздуха, тогда молодежь бы не гибла. Обстрелы продолжаются, хотя залпов меньше, вроде бы ракетный запас ХАМАСа все-таки истощается. Скоро придется переходить на юг Газы, а там сконцентрированы беженцы, - нам не сообщали, как это будет. Будущее Газы после ликвидации ХАМАСа усиленно обсуждают: отдают то одним, то другим, то делят на зоны по принципу того, что называлось Палестинской автономией.
Мир требует прекращения огня, и даже, если кто нас и жалеет, то обязательно стремится свою непричастность к нам заявить. Как будто им задано привести примеры на синтаксис сложносочиненных оборотов с “но”: так нельзя, но и эти неправы. С чего вдруг надо становиться такими объективными?
Если у кого наши сайты открываются, советую прочесть интервью с депутатом Кнессета Рами Бен-Бараком, в прошлом заместителем главы службы внешней разведки ("Мосад"), а позднее членом комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне https://www.newsru.co.il/israel/10nov2023/ben_barak_701.html
Интересно, что Бен-Барак представитель партии “Еш Атид”, созданной в свое время Яиром Лапидом, сыном Томми Лапида, который когда-то создал партию “Шинуй”. И Шинуй и Еш Атид партии с левоватым уклоном, но все-таки центристские, созданные для образованных людей с нормальным доходом и умеренными взглядами на вопросы экономики и безопасности. По моим соображениям, я точно попадаю под эти определения, но при этом прекрасно понимаю, что я им даром не нужна. Это тоже особенность нашей израильской жизни, которую нужно учитывать. Кричим, что “Вместе мы победим”, но совсем не всюду возьмут всех. А берет интервью - лично не знакома - крайне правый журналист (в этом интервью, по-моему, и не заметишь, до чего он резо правый) Габи Вольфсон. В нашу большую алию 90-х приехал, но молодым. Очень успешный журналист, и русский и иврит родные - я слушала его обзоры израильской прессы на утреннем радио, и всё задаюсь вопросом, почему он на русскоязычных сайтах работает - престижнее все-таки на языке страны, нет? Не знаю, но боюсь, что опять же результат некоторых нашей жизни особенностей. Я тоже умею оперировать предложениями с союзом “но”.
Так вот возвращаясь к тексту этого интервью, Бен-Барак считает, что переговоры о похищенных ведутся только благодаря тому, что ведется серьезная военная операция, оказывающая давление на ХАМАС, и что без возвращения всех (именно всех) похищенных прекращение огня неприемлемо.
А несчастные родители этих заложников не знают, что и придумать. 7 ноября - в годовщину - на площади в Тель-Авиве устроили такое действо: поставили 240 пустых кроватей и детских люлек. В Иерусалиме в это время молились. В Нью-Йорке демонстранты от имени форума заложников столпились у здания ООН с плакатами, на которых среди заложников были изображены жена и дети Гутерриша. «Что бы вы сделали, если бы ваших родных похитили?» — гласила надпись на плакатах. Перед домом Нетаниягу днем и ночью стоят с грозными призывами “Верни нам наших детей!”. Сотни израильтян принимают участие в митинге возле офиса Международного Комитета Красного Креста в Тель-Авиве, требуя, чтобы сотрудники организации добились посещения заложников, удерживаемых террористами в секторе Газы, и проверили состояние их здоровья.
Прочитав сообщение о требовании посещения заложников представителями Красного Креста, я вспомнила главу “Улыбка Будды” из романа Солженицына “В круге первом”. Конечно, сейчас, после того, что Солженицын написал о своей, скромно говоря, нелюбви к евреям, не пристало вспоминать его в такой момент. Но глава эта, сочиненная заключенными новелла о том, как приехала в Бутырку с гуманитарной (там нет этого слова, его еще не придумали) миссией госпожа Рузвельт - ох, легко ложится на то, как может подготовиться к встрече Красного креста ХАМАС. Помните, как стены перекрасили, как в оконце впустили солнечный свет, кровати застелили с одеялами и подушками, вкатили столик со свежими газетами и журналами (в частности, журнал “Америка”) и объявили “Дополнительно ко всему, что вам разрешалось и раньше, вам разрешается: а) молиться своим богам; б) лежать на койках хоть днем, хоть ночью; в) беспрепятственно выходить из камеры в уборную; г) писать мемуары.” Солженицын знал, о чем говорил.
Нам - в нашем междусобойчике - кажется, что если бы руководители были решительнее, то проблемы бы решались. Если бы, например, Нетаниягу хлопнул кулаком по столу и приказал министру финансов Смотричу деньги сейчас на военные нужды давать, а не на развитие изучения Торы, то было бы (по нашему мнению) лучше. А Нетаниягу боится - откажет ультраортодоксам и развалится карточный домик его коалиции, а куда он тогда - лично он уже никому не нужен.
А Байден, если бы он приказал вернуть наших заложников? Не знаю, кому приказать, но, может быть, его бы послушались? Или он боится проиграть на выборах? Говорят, что он последняя наша надежда, что больше в США не будет поддерживающих Израиль президентов, так что надо, чтобы я была с Байденом побережнее.
Я всё Блинкина вспоминаю, как он своих детей к палестинским приравнял, а не к нашим. Жаль, что я никогда с этим Блинкиным знакома не была. Была бы я с ним знакома, я бы ему сейчас крикнула: “Знать вас больше не желаю! Не прощу никогда!”.
А что вы думаете, что это прямо так невозможно, чтобы я была бы знакома с Блинкиным? Всё на свете бывает. Была ведь я когда-то знакома с послом США в СССР Джеком Мэтлоком. Посол США в СССР - это не маленький пост. Подруги помнят мой рассказ, но повторю для новеньких.
У меня (еще через маму) был друг, профессор-славист Томас Виннер. Я писала о нем коротко в очерке “Евгений Исаакович Рабинович. Биофизик и поэт” (https://www.chayka.org/node/14489)
Он после эмиграции (от нацистов из Чехословакии бежал) работал в университете Дьюка, это в Северной Каролине, а Мэтлок, он из Северной Каролины родом, там тогда учился, и Том научил его русскому языку. И вот в 1990 г., когда я собралась из СССР уезжать, а в США выезд уже закрыли (Израиль жестоко и мерзко, с моей точки зрения, постарался, хотел приток новых эмигрантов себе обеспечить), а я очень ныла, до чего мне хотелось в Америку (не вхожу сейчас, была ли я тогда права, не знаю было ли бы мне лучше жить в США - не прожила другой жизни и не знаю, сейчас люблю Израиль, но опять же “но”), - Том с женой у меня в Москве гостили. Они были тогда в Москве в последний раз, не знаю, почему жить у меня было лучше, чем жить в гостинице, но было замечательно и им, и мне. Их все время приглашали в гости, самые у нас тогда считаемые лучшими гости, к разным там замечательным интеллектуальным ученым, литературоведам и семиотикам. А мне, в гости не приглашенной, оставались замечательные продукты, покупаемые ими на валюту в магазине “Березка” на Беговой. О некоторых этих продуктах мы только в книжках раньше читали, даже не представляли себе, что такое, например, cereal. Но когда Том позвонил Мэтлоку - послу можно было позвонить по телефону, с моего городского телефона позвонить - это уже была перестройка, это вам не та советская власть, при которой в вышеупомянутом романе Солженицына Володин, торопясь и подвергаясь смертельной опасности, звонит из автомата предупредить профессора. Мэтлок не просто пригласил Тома с женой к ланчу, но и поинтересовался - вот культура высшего дипломатического эшелона! - у кого они остановились, и не хочет ли хозяйка тоже зайти. Меня взяли. Как я сейчас понимаю, Том с самого начала задумал этот визит и позвонил послу ради меня. Он очень хотел мне помочь, и относился ко мне исключительно, и понимал, как человек эмиграцию переживший, что радости от нее никакой и что надо по мере сил ее облегчать. Они не верили, что Мэтлок устроит мне возможность выехать в США, но как-то по мелочи, по дипломатическим каналам (мы так говорили, такой тогда был жаргон: инкорры и дипканалы) мог мне помочь. Тогда казалось, что со своими вещами, с книгами очень трудно расстаться. Да и деньги невозможно было вывезти. Особенно невозможной казалась мне разлука с энциклопедией Брокгауза и Эфрон (книги, изданные до определенного года, не подлежали вывозу), - мама составляла невероятное количество аннотированных указателей к русским классикам, я ей помогала, и это был источник незаменимый. Потом, приехав в Израиль, первое, что я увидела в библиотеке в открытом доступе, были эти любимые корешки - разрыдалась, но больше никогда не пришлось воспользоваться. В общем, начала готовиться к ланчу у посла. Главный вопрос - что надеть. А Дженет, которая тоже упоминается в очерке про ее свекра, незадолго до этого подарила мне изумительную майку - не знаю, как сказать культурнее, вроде тишерт, но парадная. Глубокого синего цвета. И юбка была, купленная в комиссионке на Черняховского - подходила.
Том с женой меня наставляли, что в гостях у посла нельзя ругать ни свое правительство, ни правительство той страны, которую посол представляет. С этим запретом у меня, конечно, были трудности - ведь это главные темы, которые обсуждались в нашем свободно-речивом доме всю мою жизнь.
Посол спросил меня, почему все захотели уехать именно в тот момент, когда настали такие замечательные изменения. Логичный был ответ, что раньше хоти-не хоти, а выехать было нельзя. Не помню, как я этот ответ расширила. Помню, что на ланч была индейка с пюре, а официант (уверена, что КГБшник) разливал калифорнийское белое вино в белых перчатках. Пюре было как-то очень красиво выложено, я долго тешила дочку рассказами о том, что из него были даже сделаны веревочные лестницы, по которым принцесса могла бы выбраться на свободу. А что я рассказывала взрослым друзьям, собравшимся на мои проводы и закусывающим замечательной форелью, удачно доставшейся подруге С.Р. в буфете ВИНИТИ, я уже не помню. Наверное, что ничего посол мне вывезти не предложил. Вообще помогать не собирался. И, по-моему, я ему не понравилась. Мне на том ланче не понравилась индейка, в Москве мы к индейке не привыкли, а в Израиле, когда мы приехали, индейка была дешевле курицы, и все объясняли мне, что питаться надо индейкой. К счастью, следующая зима была холодная, индюшата перемерзли (да-да, мне их жалко!), индюшатина дико подскочила в цене, и никогда мне больше не пришлось ею, сухой, давиться. А у Мэтлока есть две книги, посвященные годам, проведенным в Москве, конец Холодной войны, Реган, Клинтон, Горбачев, Ельцин, реформы, ошибки США - очень интересно. Не так, как мы из своего угла всё это видели, но так ведь всегда бывает: одно из угла, другое с полета. Я-то прочла, надеясь, что я там тоже упомянута, но нет, про меня ни слова. Я все-таки думаю, что всех, кто входил в резиденцию посла, фиксировали и записывали, так что в каких-то архивах я еще обнаружусь.
Ни на долю секунды не перестаю страдать из-за заложников. Не думайте, что если зубоскалю и ерничаю, то отвернулась них. Нет, не отвлекаюсь. Мальчик 12 лет, точно в моего внука возрасте.
Сообщают об ожесточенных перестрелках возле больницы Шифа.
Добавить комментарий