В первый день, когда Хамас должен был по заключенной сделке отдать нам группу заложников, было некоторое запоздание. Ясно было, что ХАМАС нас изводит. Мы все очень нервничали. Но все-таки кончилось благополучно.
Во второй день опоздание было огромное, дипломаты перезванивались, Израиль готовился отменить паузу. Нам вчера - на третий день, а не в режиме онлайн - показали видеозапись из какого-то важного офиса в Катаре: как они сидят там в белоснежных платочках-шапочках (гутра на гуфие), на больших экранах со всем миром связь поддерживают, нашу судьбу обсуждают. Ужас. А мы уже не просто нервничаем, а теряем сознание. Оказывается, на самом деле есть “синдром разбитого сердца” - похоже на инфаркт, но не он, хотя умереть тоже можно.
В третий день ХАМАС устроил в Газе настоящее шоу, призванное показать, что они там по-прежнему властвуют, что бы наша армия не заявляла. Толпа бесчинствующих палестинцев окружила амбулансы с израильтянами, не давали проехать, угрожали, радовались своим успехам. Это якобы от того, что везли не через Рафиах, то есть не через Египет, а через Газу - то есть прямо в Израиль (потому что срочно надо было довезти: одной женщине совсем плохо было). И от того, что Нетаниягу перед этим в Газе побывал и хвастался - опять же якобы.
Ждем, что сегодня будет. Пока что что-то не так идет - что-то не то со списком освобождаемых сегодня заложников.
Девочку, о которой заботился президент Байден, отпустили. Байден от радости был близок к слезам. Родители девочки убиты, есть брат и сестра - старшие, но тоже маленькие, ни разу с 7 октября не улыбнулись. Есть дед и дядя, обещают всё для детей делать, надеются, что с возвращением сестренки всем станет полегче. Я тоже, конечно, плакала. И за девочку радовалась, и о том, за кого я все время волнуюсь, переживала, - так пока и не отпустили. И вообще.
Все, то есть все, кого по телевизору показывают, родственники возвращенных из плена, ведут себя замечательно. Сразу говорят, что они, с одной стороны, конечно, счастливы, а с другой - не могут не думать о тех, кто всё еще в плену, будут стараться помочь родным оставшихся в плену, продолжить борьбу за их возвращение. Кроме того, у некоторых из тех, кто вернулся, есть еще в плену их близкие (муж, брат и т. д.). А кто-то, вернувшись из плена, узнал, что мужа или кого-то еще уже нет, - 7 октября были убиты.
Сделку очень ругают. Многие (не все) говорят, что заключать ее было необходимо, нельзя было отказаться от возможности спасти тех, кого можно было спасти, но условия ужасные - неужели нельзя было лучших добиться? Даже непонятно, кому недовольство высказывать, - хочется обвинить всех. Все-таки 238-50=сами понимаете: ужасно многие всё еще в плену, даже если дополнительно вычесть иностранных работников и кого-то еще, освобожденного благодаря чьему-то широкому жесту.
Мне очень страшно, что из-за освобождения тех, кого освобождают, мир забудет о тех, кого не освободили. Я даже не про антисемитов: ведь даже лучшим людям хочется радоваться, а не горевать. Помнить о плохом тоже трудно и надо. Это неверно думать, что помнят только “злопамятные”: помнят те, кто видит перспективу и назад, и вперед. Мне даже близкий человек сказал: хватит, Ира, мстить всему миру за Холокост. Я обалдела: мы совершенно не мстим, мы помним. Так же помним, как помним о советской жизни - не о гумовском пломбире, а о тех миллионах погибших, о которых теперь помнить, оказывается, нельзя, - вредно. У нас хотели пустить в обиход фразу “west is next”, в смысле, что скоро эта опасность - идентичная опасности коричневорубашечников - придет и в Европу, и в Америку. Но замяли: мы сейчас хотим замириться, а не пугать.
Надо сказать, что среди освобожденных в первый день действия сделки была женщина, которая предлагала, вернее просила, чтобы вместо нее освободили другую женщину - ту, которую вчера освободили, в очень тяжелом состоянии. Очень у нас восхищаются таким поступком. Но больше пока что никто не предложил кого-то заменить, по крайней мере, я об этом не слышала. А на Норд-Осте, помните, предлагали.
Добавить комментарий