Похвала мату. Глава из повести

«Однажды, находясь в Париже, Иван Бунин опаздывал на встречу и сидя позади шофера в такси, страшно матерился. Шофер (из русских офицеров) слушал-слушал, наконец оборачивается: «Ну, вот что, господин хороший! Я пять лет на флоте прослужил, но такого мне слышать еще не приходилось!». На что Бунин воскликнул: «А вы как полагали, милостивый государь! Я - почетный член Русской академии изящной словесности!».

 Трое «наших», три кандидата наук, сдружившихся здесь, в эмиграции, благодаря уровню мышления: физик Виктор, «технарь» Саркис и филолог Самсон. Чаще всего они заседают в чьей-то комнате, но, бывает, показываются на людях. Их теперешние «докторские» - в легкой пикировке друг с другом, которая иногда оборачивается рождением полноценного эссе...  

Кандидат технических наук и изобретатель Саркис, владея пятью, вместе с английским, языками, предпочитал изъясняться старым и добрым московским матом, который считается там коренным. Он пробыл в Америке десять лет и убедился, что старые советские мозги никому здесь не нужны и носят их только по привычке что-то носить в черепе, как носят доллар-другой или утиралку в кармане. Еще он убедился, что всё, что он открывал Там, всё, что он Там изобретал, здесь открыто и изобретено чуть не сто лет назад... 

Мозги Саркису нужны были сейчас для того, чтобы горько и остро по своему адресу шутить. Например, о зряшном походе в офис, где он предлагал себя в качестве работника любого уровня.. Или об охренительно вежливом отказе из другого офиса (джентльмены, мать их...) 

 Матерные словечки Саркиса, вкрапленные в разговорный текст, в самом деле украшали его, посверкивая в нем, как стразы, но не превращали в помойку. Еще скажу. Ругаться матом, безусловно, может только очень талантливый человек. Талантливый и в этой области знаний и умений... 

Как-то, послушав очередной рассказ Саркиса, как всегда богато уснащенный срамословием, филолог Самсон откликнулся на него, как всегда по-своему: пространно, даже призвав на помощь человеческую историю. Слушали златоуста внимательно. 

- Начну, как и полагается, с американцев. На одной из самых центральных улиц Нью-Йорка, 34-й, есть магазинчик, торгующий майками, бейсболками, прочим барахлом, какой перечислить трудно. Рядом с вывеской полощутся на горизонтальных шестах черные майки с крупным белым текстом на груди: "Fuck you very much!" "Fuck you miss Mary!". И т.д. Такие майки часто носит молодняк. Но произнести вслух эти многообещающие слова мало кто решится - полиция тут же загребёт молодчика за несдержанный язык; полиция в Нью-Йорке на каждом шагу - крепенькие парни, а иногда и женщины, в чёрном, на чьих поясах висят: тяжёлые пистолеты, наручники, дубинка, рация, сэлфон, еще и еще, и еще что-то...

 Американцы, насколько я их знаю, никогда не матерятся на людях. Но мат - суть разрядка, освобождение, выхлоп... А раз так, они пуляют f... когда находятся в своих карах, то есть когда скрыты от всех, - к вечеру, после работы, на перекрёстках, если впереди зелёный свет, а какой-то чудак на букву "м" и не думает двигаться с места, а за ним скопилась уже целая колонна авто... Они матерятся, - и как! О-о, как! - но не словами, а... гудками машин в которых знаток легко распознает знакомые словосочетания. Весь перекресток исходит яростью, отводит душу, набрякшую за день от разного рода суеты, неизбежных улыбок, от бесконечных sorry и excuse me very much...

 Вот я и думаю, что вместо флажков (повторяющих американский флаг), которые часто можно увидеть на передке капота каров, американцы вполне могли бы вывешивать после работы те самые пиратские майки с многообещающим, белым по черному, текстом...

 -Теперь вернусь к нашему зачину, - предупредил Самсон и внушительно откашлялся. - Я думаю, что известное миру Возрождение, воспротивившееся Средневековью с его инквизицией, начиналось в Европе не только возвращением к древнегреческой культуре, как пишут многие специалисты, а, как и на пространствах бывшего Советского Союза, именно с мата. Матом прощались с прошлым, им же прокладывали путь вперед.... 

Тут Самсон сделал паузу, чтобы увидеть лица своих собеседников. Удовлетворившись, он продолжил:

 -Да, мат о ту пору был неизбежен и необходим. Но это тема диссертации... Скажу только, что новые тогда вольности городов, духовное, так сказать, брожение, рождение городской новеллы, плутовского романа, востребование обществом шутов, великие Бокаччо и Рабле, чьим смехом человечество питается вот уже пять веков - всё это требовало и вольности языка. 

Ну а кроме того, мат искони служил еще энергичным зачином и подспорьем любому делу. А также логическим концом иного начинания. Он же - неотъемлемая часть мужской речи... 

Вся история государства Российского, - заметил он, снова проверяя взглядом лица собеседников, - пронизана матом, как праздничная женская одежда прошита серебряной нитью или украшена бисером.

 И закончил свое очередное звуковое эссе короткой итоговой фразой:

-Так что Россия, отчаянно сейчас матерясь, находится на верном пути!

-Почти, как говорится, физика, - отозвался Виктор.

А Саркис только ухмыльнулся.