Во времена моего детства называться евреем было как-то неловко, в лучшем случае, неудобно, поэтому болезненные уколы комплекса неполноценности сразу притуплялись, когда из радиоточки на стене бодрый голос сообщал:
«Еврейская автономная область досрочно выполнила план по сдаче молока и мяса государству» или:
«Труженики Биробиджана взяли повышенные обязательства по заготовке пило-лесо-материалов для гражданского строительства».
От этих слов плечи распрямлялись и взгляд гордо взлетал над головами дворовых хулиганов. Правда, слабосильные детские мозги напрягались в смятении и непонимании: почему злая обзывалка «еврей» уличных мальчишек из уст радио-дядей звучит вовсе не ругательно.
После появления в 1948 году истинно еврейского государства ощущение хоть какой-то причастности к той фиктивной «еврейской автономии» исчезло почти безвозвратно. И вместо былого чувства национальной ущербности появилась вдруг гордость за свой народ, оказавшийся вдруг способным побеждать врагов в танковых атаках, делать лучшие в мире автоматы и выращивать сочные сладкие апельсины.
Подлинная «историческая родина» вытеснила из круга любопытства и внимания советских евреев затерянную в таежных лесах и болотах дальневосточного Приморья «эрзацродину» с фактически единственным заслуживавшим название города поселением Биробиджан, расположенным на слиянии рек Биджана и Биры.
Восточное звучание этого имени (вроде Андижана или Дилижана), не имело с евреями никакой связи. Относилось оно к другому мелкому народу, эвенкам, численность которых не достигала и 20 тысяч человек. Однако его наречие (биджан – «постоянное стойбище»), оказалось для сталинских устроителей еврейской автономии более пригодным, чем какой-либо другой язык, даже русский.
Образование национального еврейского очага в рамках СССР было одним из первых массовых трагедийно-драматических спектаклей, еще до войны поставленных усатым режиссером-тираном на подмостках советской истории. Декорации призваны были показать преимущество «красного Сиона» - Биробиджана перед бесплодным и неосуществимым сионизмом немецкого мечтателя Герцля. Кроме всего прочего, это театральное представление, как думали в Кремле, могдо принести немалые денежные подношения от богатой части европейского и американского еврейства.
Закулисные игры тоже имели важные внутренние и внешние задачи. Во-первых, переселенческая акция тех годов позволяла убрать со сцены опасный народец, уже сыгравший свою роль в захвате власти большевиками и теперь ставший ненужным. Во-вторых, его излишнюю сверхактивность пора было перенаправить на освоение далеких окраин державы и создание восточно-сибирского сельскохозяйственного и индустриального плацдарма советской империи.
А еще следовало усилить юго-восточную границу - рядом с ней бряцала оружием японская военщина, оккупировавшая Манчжурию, на которую алчно поглядывали и наглые конфликтные китайцы, способные опередить русских.
Для решения этих задач украинские и белорусские советские власти «добровольно-принудительно» подняли евреев-ашкенази с насиженных веками местечек бывшей царской черты оседлости. Отобрав у них дома, сады и огороды, под бравурные марши и песнопения их стали с детьми, родителями, коровами и козами грузить в товарные вагоны-теплушки и отправлять на Дальний Восток.
«Избранный народ», как не раз бывало в истории, был выбран первым, на ком опробовался новый метод пере¬селения крупных людских масс неугодных национальностей. Через десяток лет во время 2-ой Мировой войны он был широко внедрен в практику - НКВД успешно развил его, выселяя в дальние края заподозренных в коллаборационизме чеченцев, ингушей, немцев Поволжья, крымских татар и прочих враждебных советскому государству «нацменов».
Будучи в 1994 году в служебной командировке на Дальнем Востоке, я побывал в Биробиджанском краеведческом музее, наскоро сколоченном к 60-летнему юбилею образования Еврейской автономной области. С фанерных стендов смотрели старые черно-белые фотографии, одна из них казалась весьма символичной. Она показывала тощего бычка с выпученными от ужаса глазами, подвешенного над железнодорожной платформой на крюке подъемного крана.
На другой пожелтевшей карточке плохо одетые для Сибири, изможденные, но улыбающиеся искусственными улыбками старики, женщины и дети тащили на вокзальном перроне к вагонам свои немудреные пожитки - узлы, баулы, чемоданы.
В том же музее мое внимание привлек выцветший от времени экземпляр газеты "Биробиджанер штерн" («Биробиджанская звезда») 1934-го года, на изготовление которой был сослан тогда талантливый писатель Эм. Казакевич, в будущем автор знаменитой «Звезды». На первой странице этого номера красовался огром¬ный портрет дорогого вождя и учителя тов. Сталина. С кривой усмешкой под усами он указывал коротким толстым пальцем место на карте, куда следует сослать евреев.
А рядом, из-за его плеча, вытянув жидкую козлиную бородку на своей слащавой физии, выглядывал сталинский сатрап «всесоюзный староста» дедушка Мих. Ив. Калинин. Являя собой плакатную вывеску страны, насквозь пропитанной ложью и обманом, он ратовал тогда за «превращение еврейского народа в оседлое крестьянское население», что считал единственной надеждой «на дальнейшее существование его национальности».
Справедливости ради следует заметить, что были среди переселенцев и действительные добровольцы, одурманенные коммунистическими лозунгами и одураченные советской пропагандой.
Откликнулась на сталинский призыв также некоторая беднейшая часть зарубежного еврейства, зараженная широко в те годы распространенными левыми коммунистическими идеями. А были и такие, национально озабоченные, кто, на самом деле поверил в реальность создания еврейского очага в стране побеждающего социализма.
Конечно, большинство первых переселенцев ничего не знали о восточной Сибири, о болотах, непроходимой тайге, о суровом гнилом дальневосточном климате, муссонных ливневых дождях и влажности, зашкаливающей все мыслимые нормы. Не думали они, что едут первооткрывателями в дикие пустынные места, как будто, специально уготовленные природой для эксперимента по созданию будущего огромного сталинского Гулага.
Попав в такие нечеловеческие условия, переселенцы оказались фактически на настоящей каторге. Они вынуждены были, валясь с ног, пропадая в болотной топи, страдая от малярии и тифа, вручную валить лес, рыть котлованы и карьеры, строить лесопилки, прокладывать дороги.
Им пришлось таскать на рудниках тачки с горной породой, забивать в твердую мерзлую землю сваи тяжелыми чугунными бабами, а то и просто кувалдами. Жить в латанных тряпичных палатках и дырявых дощатых бараках, голодать и умирать на больничных койках. Наступило всеобщее горькое разочарование.
А потом начался постепенный, но настойчивый и непрерывный отвал евреев из ЕАО, в которой к нашему времени их можно пересчитать по пальцам. Не вышел из Биробиджана Иерусалим…
Комментарии
Это не первый опыт переселения
Это не первый опыт переселения. В период раскулачивания переселяли русских крестьян в куда больших количествах и в куда худших условиях.
Переселение
Преступное советское «раскулачивание» происходило примерно в то же время. Раскулачивали и ссылали не только русских крестьян, но и украинских, а также немецких и еврейских колонистов, и поляков, и немногочисленных голландцев... К предвоенным временам любой национальный патриотизм, кроме русского, уже подвергался осуждению и жестоко карался.
Всё наоборот
Касательно якобы некараемого русского патриотизма. Напоминаю, что в основе государственной идеологии было поношение всей русской истории до 1917 года. Если б какой-то профессиональный историк посмел бы сказать слова одобрения царскому правительству, его б турнули бы из науки на всю оставшуюся жизнь. Это в вашем понимании "патриотизм"?
Добавить комментарий