Нью-йоркское отделение Национальной Ассоциации социальных работников, к которой я имею честь принадлежать, прислало недавно приглашение на конференцию с любопытным названием: «Бесплатные клиники Фрейда: психоанализ и социальная справедливость. 1918-1938». Сразу стало безумно интересно: о том, что отец-основатель психоанализа Зигмунд Фрейд ратовал за равенство богатых и бедных, слышать до сих пор не приходилось. Его сессии, как известно, стоили пациентам огромных денег...
Вам, читатель, вряд ли нужен мой пересказ биографии Фрейда и сути его учения: и то, и другое широко известно, дополнительных источников информации достаточно. Для тех, кому некогда с ними работать, упомяну лишь вкратце, что Сигизмунд Шломо Фрейд родился в 1856-м году в Моравии, в бедной еврейской семье. Родители Якоб и Амалия с выводком детей — девять! — меняли места жительства до тех пор, пока не осели в Вене — но не в шикарном квартале, а в убогом доме пьяницы-слесаря. Сигизмунд, маленький мудрец и, несмотря на некоторую угрюмость, любимец семьи блестяще окончил гимназию, а потом и медицинский факультет Венского университета. Невротичного юношу интересовала наука, но в силу той же проклятой бедности ему пришлось заниматься практической неврологией — да и та давала весьма скромный доход. Под влиянием практики в молодом враче проснулся интерес к функциональным психическим расстройствам. В парижской клинике известного доктора Шарко Зигмунд Фрейд пытался постичь суть гипноза, которым в то время лечили истерию. Позже он изучал гипноз в других клиниках, в итоге разуверился в его эффективности — но пришел к фундаментальному выводу: в основе большинства психических заболеваний лежат процессы, находящиеся вне сферы сознания и оказывающие на поведение решающую роль. Процессы эти, как заключил доктор Фрейд, имеют выраженный сексуальный подтекст.
Отказавшись от бесполезного, на его взгляд, гипноза Фрейд стал использовать иное средство воздействия на психику больных: он обратился к толкованию сновидений, свободных ассоциаций, нездоровых поведенческих проявлений. Интерпретация этого материала и стала основой психоанализа — особого, никогда ранее не применявшегося метода исследования и лечения психических расстройств. Фрейд утверждал, что сокрытие бессознательного истощает силы пациента, и, чтобы уйти от себя, от собственной разъедающей тревожности, он вынужден прибегать к особым механизмам психологической защиты — таким, как сублимация, вытеснение, рационализация, реактивное образование, изоляция, проекция, регрессия (кто не знает, что это все такое, с легкостью найдет объяснение в любом учебнике психологии или в соответствующем разделе энциклопедии — Б.Г.). Но как только бессознательное в результате толкования свободных ассоциаций переходит в область сознательного, пациент начинает реалистически смотреть на проблему — а это уже шаг к выздоровлению. Такие работы Фрейда, как «Толкование сновидений», «Психопатология обыденной жизни», несмотря на некоторую тяжеловесность языка, особенно в переводах, читаются специалистами и любопытствующими по сегодняшний день.
Когда психоанализ приобрел популярность, вокруг Зигмунда Фрейда сложился кружок из представителей творческой интеллигенции, желающих приобщиться к популярному течению. Из этого кружка сложилось потом знаменитое Венское психоаналитическое общество. От лечения неврозов Фрейд постепенно перешел к концепции общепсихологического учения о личности и этапах ее развития. Он стал наимоднейшим доктором, к нему записывались вперед на годы. В 1910-м году он посетил Америку с лекциями, слава его упрочилась. Фрейдизм как учение продолжал претерпевать изменения, произошла его «глобализация»: психоанализ начал применяться для толкования религиозных верований, развития цивилизации и культуры.
Между тем, над Европой нависла черная туча нацизма. После оккупации Австрии гитлеровцами Зигмунд Фрейд, ученый с мировым именем, стал узником гетто. Его дочь Анну арестовало гестапо, четыре сестры его были отправлены в концлагеря и погибли. Но небо сжалилось над гением: когда нацисты цинично потребовали огромной суммы за освобождение доктора-еврея и его семьи, выкуп был внесен. Из одних источников следует, что это были средства Международного союза психоаналитических обществ, из других — что Фрейда спасла бывшая пациентка, принцесса Мария Бонапарт, отдавшая за возможность его выезда из страны сто тысяч шиллингов.
Фрейда встретили в Великобритании с восторгом, но прожил он там недолго: в сентябре 1939-го года его не стало.
...А теперь перенесемся в сегодняшний распаренный жарой Нью-Йорк, на Манхэттен, на респектабельную Лексингтон-авеню. Просторный лекционный зал Хантер-колледжа почти полон, как сказал бы оптимист из анекдота. На подиуме — живая румяная дама, доктор Элизабет Энн Данто. Ее представляют коллеги по факультету — исключительно в превосходных степенях, явно поддерживая «промоушн» — но это не раздражает: приятно видеть доброжелательность и солидарность людей науки, в этих кругах не всегда ликуют по поводу успеха коллег...
Доктор Данто неоднократно ездила в Европу, добросовестно переработала великое множество архивного материала и выяснила: Зигмунд Фрейд, всегда считавший, что толку от лечения не будет, если оно стоит малых денег, открыл в Вене первую психотерапевтическую клинику смешанного типа — то есть такую, в которую могли приходить люди любого достатка. Точнее говоря, Фрейд обязал (!) коллег принимать неимущих пациентов бесплатно: примерно каждый шестой пациент клиники получал лечение просто так. (Никаких доказательств дохода не требовалось, это был не современный американский велфэр-офис, вынимающий душу: людям верили на слово).
Домохозяйки, простые рабочие, мелкие клерки, которым раньше и в голову не пришло бы явиться в клинику, возлечь на диван с наклонной спинкой и начать «предаваться свободным ассоциациям» (то есть, с точки зрения людей не очень образованных, начать говорить что в голову взбредет), стали завсегдатаями нового уникального лечебного центра. Те из них, кто мало понимал в психологии, просто радовались новой забаве. Иные, знающие побольше, чудовищно стеснялись: на меня будут тратить время сам знаменитый доктор Фрейд и его коллеги! Между тем, все происходило именно по такому сценарию: больные обследовались серьезными специалистами и направлялись на психотерапевтические сессии.
Поначалу они чувствовали себя весьма дискомфортно в комнате ожидания, где их могли видеть другие пациенты, потом привыкали. Клиника не была роскошной, но и не выглядела убого: демонический красавец Мартин Фрейд, сын Зигмунда Фрейда, сам подобрал для нее вполне приличную мебель.
Спустя почти столетие, зададимся вопросом: что послужило причиной такого широкого жеста у мировой знаменитости, отчего он стал платить за лечение бедноты? Диалектика души Фрейда сложна.
Намучившийся в молодости от бедности (в свое время не мог жениться на любимой девушке, поскольку содержать семью было не на что), Зигмунд Фрейд относился к деньгам трепетно — а вот к людям, как ни парадоксально, не всегда. По природе своей Фрейд был раздражительным, особой любви к пациентам не питал, их откровения нередко называл бредом (!), сочувствие психотерапевта больному категорически исключал. Тем не менее, этот великий неврастеник понимал, что врачевание души ничуть не менее важно, чем хирургическое вмешательство. Когда он вошел в зенит славы, к нему валом повалили на прием богачи: дамочки в перстнях, склонные к мистицизму и картинно толкующие о самоубийстве, истеричные юноши, просаживающие родительские деньги на кокаин. С такой клиентурой можно было грести миллионы — но вдохновение ученого не дало Фрейду превратиться в вульгарного скрягу: он видел результаты применения своего метода на практике и понимал, что любая душа, исследованная до глубин, имеет шанс излечиться. А то, что у одного в силу состоятельности больше прав на исцеление, чем у другого, он считал несправедливым. Мечта исследователя «видеть в качестве пациента весь род людской» благородно трансформировалась — и Фрейд императивно предписал своим коллегам проводить сеансы психотерапии для домохозяек без профессии, бедных вдов, простых рабочих...
Неистовая доктор Данто раскопала в европейских архивах удивительное свидетельство верности Зигмунда Фрейда гуманистическим идеалам профессии. На экране — увеличенные с помощью проектора изображения квитанций о выплате докторам венской клиники немалых сумм за услуги, оказанные неимущим пациентам. Каждая квитанция подписана Фрейдом лично.
К борьбе за пресловутую социальную справедливость я сама отношусь довольно сдержанно: в сегодняшней Америке она зачастую означает просто-напросто социальный паразитизм, сознательный выбор некоторых быть бедненькими, питаться от щедрот государства и не отвечать ни за что: пусть отвечают лопухи-налогоплательщики... Психоанализ — учение достаточно субъективное и умозрительное — изначально был и остается по сей день привилегией людей состоятельных. Сегодня на него новая повальная мода, но он не подешевел, не стал общедоступным. Оно и понятно: лечение длится долго, порой десятилетиями, к решению сиюминутных практических задач современной динамичной жизни оно почти не имеет отношения. Согласитесь, мало у кого есть роскошь годами толковать о полузабытых детских ассоциациях и темных влечениях, и мало кому охота за собственные деньги признавать себя средоточием низменного. Далеко не всем нравится и роль психоаналитика как бесстрастного наблюдателя, чуждого сопереживанию (Фрейд, сравнивающий психотерапию с хирургическим вмешательством, считал, что суровый долг врачевателя — взрывать глубины подсознания, удалять психологическую рану скальпелем, но не становиться пациенту ни другом, ни нянькой: природа довершит дело сама).
Вот этот самый «не друг и не нянька» садился позади больного, возлежащего на кресле-реклинаторе, и вслушивался в причудливую вязь словесных ассоциаций, которые полагалось выражать нескованно и спонтанно. Слушал долго, лишь изредка вставляя малоэмоциональные комментарии. Его сессии стоили не меньше, чем приличный мужской костюм — но не для тех, кто считал гроши.
Сегодняшнее отношение человечества к Фрейду варьируется от полного насмешливого неприятия до экстатического обожествления. Его сторонники, как в свое время и сам доктор Фрейд, не позволяют менять ни одно положение его учения, ни одну деталь психотерапевтической техники: вдруг потеряет силу... Оппоненты посмеиваются над ортодоксальной приверженностью гения своему методу, над его сексуальной зацикленностью, над его вниманием исключительно к прошлому пациента без учета влияния окружающей среды, культуры, межличностных отношений.
Зачем же, спросите вы, я посвящаю массового читателя в эту область узкоспециального интереса?
Только ли потому, что нью-йоркская дама-профессор написала книгу о благородстве австрийского ученого, отдававшего часть своего дорогого времени и денег бедным? Нет, не только — это, как говорится в журналистском цеху, лишь информационный повод. И я использую его, чтобы подчеркнуть: наследие Фрейда не имеет ничего общего с холодной игрой ума и оказывается весьма нужным нам сегодня. Нам, издерганным! Потрясающая интуиция позволила гениальному провидцу прийти ко многим положениям, которые впоследствии были доказаны как экспериментально, так и клинически, Фрейд — это далеко не только открытие низменного в человеке путем проникновения в забытые переживания прошлого, не только «неприличная» детская сексуальность, пресловутый Эдипов комплекс и сомнительное для жизнелюбивых влечение к смерти, и даже не только классическая трехкомпонентная модель личности (Оно — Я — Сверх-Я). Тяжелый человек Фрейд научил нас здоровому подходу к собственной тревожности, научил освобождаться от страданий вместо того, чтобы тратить энергию на их тщательную маскировку. Он открыто призвал жить в реальности, обращаться к конкретной проблеме и стараться ее решить: это здоровый путь.Все ли удалось ему сделать, все ли болящие избавились от своих клятых неврозов? Разумеется, нет.
И коллеги со временем дистанцировались: от бескомпромиссного Фрейда отошли многие ученики, создавшие свои направления в психоанализе и иных направлениях психологии. Сегодня в клинической практике насчитывается более ста видов психотерапии — врачевания души с помощью слова. Центры психоэмоциональной поддержки и реабилитации находятся практически в любом населенном пункте цивилизованного мира. Далеко не в каждом из них работают специалисты, которые претендуют на исследование глубинных слоев психики — но это еще не означает, что иные, кроме классических принципы воздействия на больного «неправильны». Современная психотерапия — это сочетание многих теорий и подходов, это профессиональная помощь при решении проблем физического и эмоционального характера, это метод благотворного влияния на проблемный характер, на незрелую личность. Она вполне может быть эклектичной — это не беда. Беда в том, что потенциальный пациент, в тонкостях зачастую не разбирающийся, слышит в слове «психотерапия» корень «психо...» — и тут же решает: нет, это не для меня, унизительно.
Между тем, этот не ласкающий слух греческий корень «псюхе...» означает «душа».
А вот венские домохозяйки это понимали...
Добавить комментарий