Ростислав Рогинский, Роман Рязанов
Джордж родился в знатной семье. Его отец, герцог Космо Гордон, носил титул маркиза Хантли, был шотландским пэром, заседавшем в Палате лордов. Космо женился на своей двоюродной сестре Катерине Гордон, дерзкой женщине, чье поведение порой вызывало изумление; все семейство Гордонов считалось в обществе несколько эксцентричным.
Этот дом брал своё начало от шотландского графа Хэнглея и Аннабель Стюарт, сестры короля Якова II шотландского. С давних пор Гордоны отличались буйным нравом, а также жестокостью и непредсказуемостью своих поступков. Французский писатель А. Моруа в своей книге, посвящённой другому известному мятежнику, в котором текла кровь Гордонов – лорду Байрону отмечал: «Шотландские баллады были полны «подвигами» этих жестоких, циничных и обольстительных людей». Вся история этого рода, по мнению Моруа, представляла собой «трагическую цепь событий».
Родившийся в 1751 году, Джордж был четвертым ребенком. Как отпрыску видного аристократа и крестнику короля Георга II мальчику светила многообещающая карьера. Но через полгода после рождения сына герцог скоропостижно скончался. Мать горевала недолго. Вскоре она выскочила замуж за офицера на семнадцать лет младше себя и перепоручила заботу о детях многочисленной челяди.
В 11 лет мальчика отдали в школу в Итоне. Там выучили 21 премьер-министра Великобритании и там же вплоть до 1980-х применяли телесные наказания. Не менее традиционным стало решение матушки пристроить Джорджа в военно-морской флот – в 12 лет он стал гардемарином. Борец за справедливость по своему характеру, к тому же не умеющий держать язык за зубами, Гордон быстро испортил отношения со старшими офицерами, требуя улучшить условия службы рядовых матросов. Поэтому, когда он попытался получить следующий чин, ему было отказано с пометкой «недостоин повышения».
После Итона он отправился в Вест-Индию, где был потрясен обращением соотечественников как с чернокожими рабами, так и с вольноотпущенниками, с которыми белые колонисты обращались совершенно по-скотски. Американские колонисты, напротив, вызывали у Джорджа уважение – много позже, в годы Войны за независимость США, шотландец был на стороне молодой республики, а не родной империи. Вольнодумство лейтенанта Гордона раздражало адмиралтейство: корабль под командование ему так и не дали – и в 21 год он вышел в отставку.
Сойдя на берег, энергичный аристократ решил податься в политику. Гордон решил стать депутатом парламента.
Свою первую избирательную кампанию он провел в Шотландии, в графстве Инвернессшир. Первым шагом стало возвращение к шотландским корням – Джордж выучил родной гэльский язык, овладел искусством игры на волынке и даже стал одеваться, как горец. Все это ради симпатий избирателей графства Инвернесс в Шотландии. Молодой аристократ покорил местных жителей. Он так же регулярно устраивал богатые пирушки, куда приглашал всех зарегистрированных избирателей (числом менее ста). Словом, мало кто сомневался, что парламентское кресло достанется именно ему. Но Бог судил иное. Действующему депутату от графства, генералу Саймону Фрейзеру, совершенно не улыбалась перспектива потерять место в парламенте. Поэтому он смог убедить старшего брата Джорджа, герцога Гордона, заставить Джорджа сойти с дистанции. Генерал Саймон Фрейзер предложил купить другой округ для юного оппонента и разойтись с миром. Тогда подобное предложение не выглядело коррупционным, даже в армии была легализована «продажа чинов» – например, за 5,5 тысячи фунтов можно было получить погоны майора лейб-гвардии. Тот согласился – чтобы тут же выдвинуть свою кандидатуру в другом месте, на юге Англии. 23-летний Джордж более или менее законно занял в 1774 году скамью депутата от графства Уилтшир. В том же году Гордона избрали в палату общин.
Видимо, уже в ходе своей первой избирательной кампании лорд Гордон осознал всю гнилость тогдашней британской политической системы. В те времена 254 депутата парламента (то есть количество, необходимое для получения большинства голосов в палате общин) избирались всего пятью тысячами и 723 голосами. И это при том, что население Англии тогда составляло без малого 9 млн человек!
Как утверждал британский историк и публицист ХХ века Чарльз Поулсен: «Неотъемлемой чертой политической жизни Англии [в конце XVIII века] стала всепроникающая коррупция».
Вот почему речи Джорджа Гордона в Палате общин звучали весьма смело и находили многочисленных почитателей. Шутили, что в парламенте заседают три партии: правительство, оппозиция и лорд Гордон. Прошло немного времени, и молодой депутат оказался в центре политического скандала, после того как произнес пламенную речь с осуждением политики правительства в отношении беспокойных американских колоний, которые оно пыталось усмирить силой. Возмущенный постоянными вмешательствами короля Георга III в политику, Гордон стал пламенным сторонником колонистов в их борьбе с британским «империализмом». Вскоре он приобрел репутацию одного из самых активных парламентариев. Однако, будучи блестящим оратором, Гордон оказался никудышным тактиком, поскольку одинаково безжалостно критиковал как правительство, так и оппозицию. Поэтому неудивительно, что его политическая карьера не задалась, и он так и остался рядовым депутатом.
В конце 1770-х годов одним из самых горячих политических вопросов стала предполагаемая отмена действовавших в стране антикатолических законов, принятых еще в 1698 году. Не то, чтобы к тому времени католиков сильно преследовали – время религиозных войн ушло в прошлое, на дворе стояла эпоха Просвещения – однако требовалось, в частности, изменить текст присяги, которую давали солдаты, вступая в армию, поскольку в существующей редакции она была неприемлемой для католиков. В условиях американской Войны за Независимость, когда британской армии требовалось много новых солдат, это решение было жизненно необходимым. Поэтому в 1778 году соответствующий закон («Папистский акт») был поставлен на голосование и быстро принят. Что позволяло католикам служить в британской армии.
Радикальные протестанты пришли в бешенство. По их мнению, все католики исповедуют двойную лояльность, и хранят верность, прежде всего, римскому папе, и лишь потом Англии и английской короне. Поэтому допускать их в армию решительно не следует.
Предки Джорджа Гордона были католиками, сторонниками Якова II Стюарта, последнего католика на британском троне. Однако именно Гордон возглавил общественную кампанию против «Папистского акта», как немедленно окрестили новый закон. Не то, чтобы Гордон был убежденным сторонником дискриминации католиков, однако он прекрасно понимал, что новый закон не имеет ничего общего с социальной справедливостью, но лишь позволит королю навербовать новых солдат для войны в Америке, против которой он выступал.
Известность и знатность депутата оказались на руку радикальным протестантам, и они назначили Гордона президентом Лондонской протестантской ассоциации. В начале 1780-х ассоциация начала сбор подписей под петицией, требующей отмены акта. По городу были расклеены объявления, призывающие публику приходить подписываться в доме Гордона в центральном Лондоне. Вопреки многочисленным предостережениям, что его используют нечистоплотные люди, Гордон категорически отказывался уйти со своего поста.
Хотя петицию подписали тысячи, премьер лорд Фредерик Норт отказался представить ее королю. Тогда Гордон, ссылаясь на свою привилегию сына герцога, потребовал личной аудиенции у монарха. Для обсуждения петиции король трижды принял беспокойного депутата, однако в ходе последней аудиенции тот повел себя столь вызывающе и невежливо, что просьбу о четвертой встрече Георг III отклонил, а кроме того, решительно отказался представить петицию парламенту.
Однако к тому времени Гордон и его сторонники собрали больше 100 тысяч подписей. Почувствовав угрозу, премьер Норт встретился с Гордоном и попытался подкупить его, предложив значительную сумму. Однако купить депутата не удалось, напротив, он призвал к массовым протестам. Демонстрацию назначили на 2 июня 1780 года. Более 50 тысяч человек двинулись к парламенту.
Первое время шествие оставалось мирным. Однако через несколько часов страсти начали накаляться, и демонстрация вышла из-под контроля. Манифестанты нападали на приезжавших в парламент членов палаты лордов и ломали их кареты. Ораторы-демагоги выступали с подстрекательскими речами против католиков и поддерживающих их властей.
Гордон в этот момент выступал в парламенте, куда с улицы явственно доносился шум толпы. Один за другим он разворачивал перед депутатами свитки бумаги с бесчисленными подписями, настаивая, чтобы парламент незамедлительно рассмотрел и одобрил требования петиции. Начались дебаты. Все ораторы единодушно требовали отклонить петицию, и упрекали Гордона в организации уличных протестов. Обсуждение продолжалось шесть часов. Наконец, предложение Гордона было поставлено на голосование и провалено 190 голосами против 8. Для разгона демонстрантов были вызваны войска, и депутаты разошлись по домам, уверенные, что все закончилось.
Однако вскоре выяснилось, что все только начинается. В полночь в Лондоне начались беспорядки и грабежи, которые устраивали пьяные манифестанты. На другой день начались антикатолические погромы – громили ирландцев, живших в районе Мурфилд, а заодно разгромили сардинское и баварское посольства. Ньюгейтская тюрьма была взята штурмом, сожжена и отчасти разрушена, заключённые разбежались. На тюрьме было написано: «Его величество король Толпа».
Вся масса бунтовщиков разбилась на четыре отряда, и каждый отряд останавливался перед домом лорда Джорджа, затем после троекратного «ура» шел дальше, а вожаки громко выкрикивали, куда они идут, и приглашали зрителей идти с ними. Первый отряд, несший вместо знамен какие-то трофеи, награбленные во время погрома в Мурфилдсе, объявил, что идет в Челси, а оттуда вернется в том же порядке и где-нибудь здесь, вблизи, разведет большой костер из своей добычи. Второй доложил, что отправляется в Уоппинг разрушать католическую церковь. Третий - что их маршрут Ист-Смитфилд, а цель - такая же, как у второго.
Когда стало ясно, что обычные полицейские меры здесь бессильны, армия получила приказ действовать решительно. Было введено военное положение, войска открыли огонь. Лишь 7 июня удалось окончательно подавить беспорядки; 285 человек было убито, несколько сот ранено.
Когда начались погромы, Гордон пытался утихомирить толпу, но его никто не слушал. 9 июня он был арестован по обвинению в государственной измене, и был заключен в Тауэр. Вместе с ним было арестовано несколько ведущих участников беспорядков, которых осудили скопом, обвинили в измене и быстро казнили. Дело Гордона, однако, затянулось. Только в конце декабря ему было предъявлено обвинение в государственной измене – тягчайшем преступлении, караемом повешением, утоплением или даже четвертованием.
Однако Гордон был не простым обвиняемым, но аристократом с большими связями и возможностями. С помощью родственников и друзей ему удалось нанять лучших адвокатов, Ллойда Кениона и его помощника Томаса Эрскина[1]. Будущий барон и парламентарий, убежденный либерал и протестант, Эрскин был блестящим судебным оратором. Тем не менее, он честно предупредил Гордона, что его шансы не велики, тем более что в роли обвинителя выступал генеральный прокурор и лорд главный судья Уильям Мюррей, чей дом был сожжен во время беспорядков.
Суд над Гордоном начался 5 февраля 1781 года; бывшему депутату было предъявлено обвинение в государственной измене и организации беспорядков. Основным защитником Гордона стал Эрскин, который произнес блистательную заключительную речь. Адвокат утверждал, что намерения подсудимого были мирными, и что он не может нести ответственность за действия погромщиков, многие из которых даже не были членами ассоциации. (Одним из участников беспорядков стал, к примеру… Иван Ронцов, побочный сын графа Воронцова и ни разу не протестант. Как пишет Ольга Елисеева[2], уже в России на следствии он показал: «Вначале был зрителем, но, увлеченный таковым развращенным зрелищем… выступил прямо из здравого разума, и как антузиан по молодости своей сняв с себя шляпу, тут же с тою толпою закричал: “Ура!”»). Идеи же не могут считаться изменой, равно как требование отмены прокатолического закона. В том, что в городе начались беспорядки, вины подсудимого нет, и он не совершил никаких насильственных преступлений, даже если в этом виновны некоторые из его сторонников. Так же нет никаких свидетельств, что он призывал или подстрекал к насилию – напротив, все знают, что он тщетно пытался прекратить беспорядки. Словом, закончил Эрскин, подсудимый ни в чем не виновен и должен быть оправдан.
Несмотря на в высшей степени предвзятое напутствие судьи, доводы адвоката произвели впечатление на присяжных, и после получасового совещания присяжные единогласно признали подсудимого невиновным, и он был освобожден прямо в зале суда. К всеобщему удивлению, в этот момент он оставался совершенно невозмутимым.
Вскоре выяснилось, что девятимесячное заключение в Тауэре сильно изменило мятежного аристократа. Он увлекся религией и стал страстным читателем Библии. Веселые пирушки с друзьями и женщинами сомнительной репутации остались в прошлом, уступив место молитвам и размышлениями. Хотя Гордон по-прежнему был резок на язык, он стал задумчивей и серьезней. Отныне он почти всегда носил с собой Библию, цитируя из нее целые главы. Несколько раз он пытался вернуться в политику, однако из этого ничего не вышло.
В августе 1783 года Джордж обратился с посланием к евреям Португалии и Германии, два года спустя отправил письмо императору Иосифу II, попеняв тому на антисемитские законы, а вскоре вступил в переписку с некоторыми раввинами.
В 1786-м архиепископ Кентерберийский отлучил лорда от церкви. В том же году Гордон неожиданно был арестован по обвинению сразу в двух уголовных преступлениях. Вскоре имя вновь было на устах у всего Лондона: следствие неопровержимо установило, что именно он является автором двух скандальных республиканских памфлетов, изданных анонимно. Первый нещадно клеймил французскую королеву Марию-Антуанетту, излюбленную мишень всех тогдашних республиканцев, второй содержал нападки на судебную систему.
На этот раз друзья и родственники отвернулись от Гордона. Он был предан суду и признан виновным по всем пунктам. Но когда судья удалился, чтобы обдумать приговор, обвиняемый покинул помещение суда – и был таков! Гордон сбежал в Амстердам. Нидерланды, однако, отказали британцу в убежище и в сопровождении местных «силовиков» выслали его на родину. Ступив 22 июля 1787 года на английский берег, беглец, никем не опознанный, спокойно покинул корабль. Сначала Гордон прибыл в Харидж, а затем переехал в Бирмингем, где в августе и прошел гиюр, обрезавшись и окунувшись в микву. Обращение в иудаизм стало конечной станцией духовной одиссеи Гордона. Еще за несколько лет до этого он пришел к выводу, что христианское отношение к Ветхому Завету является лицемерием и святотатством; в это время кто-то познакомил его с еврейской общиной Лондона. Гордон был потрясен: ему довелось встретиться с «народом Книги», живыми хранителями еврейского Писания, скрупулезно следующими предписаниям Моисея и пророков. Вскоре он уже начал соблюдать кашрут и учить Тору с еврейскими комментариями, и, возможно, уже соблюдал кашрут – так, за обедом с графом Калиостро, итальянским мистиком, алхимиком и авантюристом, лорд ел только кресс-салат[3] с солью.
Правда, формально перейти в иудаизм Гордону удалось не сразу. Сначала он обратился к лондонскому раввину Давиду-Тевелю Шиффу. (Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона почему-то называет его Шарфом). Однако тот ответил решительным отказом – Гордон был слишком известной и скандальной фигурой, так что раввин боялся, что его обращение может доставить еврейской общине немало проблем. Положение же евреев было крайне уязвимо – полного равноправия они достигли лишь в 1890 году.
Тогда Гордон обратился к Аарону Барнету, хазану (кантору) синагоги Хамбро. Тот тоже колебался, однако, убедившись в искренности беглого аристократа, послал его в Бирмингем, к местному раввину рабби Яакову, который занялся формальной стороной обращения: обрезанием и окунанием в микву. После обращения Гордон вернулся в столицу, и был вызван к Торе в синагоге Хамбро. Желая отблагодарить Барнета, Гордон сделал синагоге щедрое пожертвование. И хотя все прекрасно знали, кто он, его обращение долгое время оставалось тайной для английского общества и властей – замкнутая еврейская община совершенно не хотела привлекать излишнего внимания.
Диккенс считал Гордона лицемером и утверждал, что тот лишь «выдавал себя за еврея». Однако его новые еврейские друзья не сомневались в искренности неофита. Большую часть дня он сидел, не снимая тфилин, изучая еврейский язык и Мишну. Скрыться от сыщиков ему помогли несколько верных друзей, а также новый облик.
Поэтому, когда полиция явилась арестовывать Гордона, перед ними оказался бородатый еврей в польском кафтане и широкополой черной шляпе, который гордо заявил, что его зовут Исраэль бен Авраам.
Поскольку была суббота, арестованный отказался ехать в Лондон. Однако мировой судья постановил, что он должен ехать немедленно. Гордон подчинился, однако не раньше, чем получил от своей хозяйки корзинку с кошерной едой. В Лондоне шотландец первым делом пришел в синагогу Хамбро, где был вызван к Торе и пожертвовал общине сто фунтов – горничная получала в то время примерно 30 фунтов в год.
Хотя переход в иудаизм не считался в Англии преступлением, Гордон считался беглым преступником, подлежащим наказанию по всей строгости закона. В результате его приговорили к пяти годам тюремного заключения, а также штрафу в 5 тысяч фунтов стерлингов – астрономическую по тем временам сумму, многократно превосходящую его финансовые возможности. Отбывать наказание ему предстояло в Ньюгейтской тюрьме. Благодаря ходатайству родственников, узнику предоставили отдельную камеру в наиболее благоустроенной части тюрьмы.
Как уже сказано, вплоть до ареста обращение Гордона хранилось в секрете. Однако, когда беглый аристократ оказался в тюрьме, тайное стало явным и на Гордона обрушился град насмешек, антисемитских карикатур и эпиграмм, авторы которых считали обращение Гордона в иудаизм свидетельством его безумия. Сумасшедшим он не был, хотя часто эпатировал публику. Зато демонстрировал рациональность в своих письмах из камеры к лидерам американской революции: Бенджамину Франклину, бывшему президенту Континентального конгресса Генри Лоуренсу и автору большей части Конституции США Говернеру Моррису. Он также писал в Палату общин, осуждая депутатов за противодействие отмене работорговли. И, разумеется, защищал интересы евреев в разных частях мира. Например, критикуя конституцию Польши, не предоставившую равные права своим еврейским подданным, как это сделали во Франции.
В заключении аристократ-скандалист, ставший правоверным иудеем, быстро превратился в тюремную знаменитость и к нему хлынул настоящий поток посетителей. Гордон регулярно устраивал пирушки, на которых подавали исключительно кошерную еду, а однажды даже устроил бал, где, вспомнив свою шотландскую молодость, играл на волынке под аккомпанемент приглашенных музыкантов. Одним из его постоянных посетителей стал принц Фредерик, герцог Йоркский, второй сын Георга III. Полюбив узника, принц то и дело присылал к нему в камеру свой камерный оркестр, услаждавший слух Гордона и его многочисленных гостей.
Если верить Чарльзу Диккенсу, «был у лорда и другой преданный друг, красавица еврейка, привязавшаяся к нему отчасти из религиозных, отчасти из романтических побуждений и трогательно заботившаяся о нем. В ее бескорыстии и добродетели не сомневались даже самые строгие моралисты».
Как уже было сказано, в тюрьме Гордон строго придерживался законов кашрута и нанял двух служанок, еврейку и христианку, чтобы готовить и убирать камеру. По субботам и праздникам тюремное начальство разрешило ему собирать миньян (молитвенный кворум из 10 евреев-мужчин), и Гордон договорился на этот счет с польскими евреями, отбывавшими срок в Ньюгейтской тюрьме. По словам современников, Гордом отличался необыкновенной терпимостью по отношению к людям любых убеждений, за исключением евреев-безбожников. Как-то раз в тюрьму явился нищий еврей, который смог добиться аудиенции у знаменитого узника, чтобы попросить его о помощи. Однако узнав у надзирателей, что посетитель брит и к тому же ходит с непокрытой головой, Гордон отказался его принять. Нищий, некто Ангел Лион, был глубоко оскорблен, и даже написал Гордону письмо, в котором привел слова, сказанные Всевышним пророку Шмуэлю (Самуилу) – что Он судит людей не по их внешнему облику, но по тому, что у них на сердце.
В ответ Гордон написал письмо, позже опубликованное в виде памфлета. В нем узник-прозелит утверждал, что Библия не имеет в виду, что внешний облик вовсе не имеет значения. Поэтому сказанное Шмуэлю ни в коем случае «не отменяет и не противоречит законам о внешнем облике еврея, но лишь учит, что Бог видит и то, что скрывается под внешним обликом». Что же касается важности сохранять традиционный еврейский облик, Гордон писал, что еврей, который бреется и одевается, как христианин, «стыдится внешних видимых признаков, данных ему самим Господом, которые Моисей велел ему хранить, ибо они отличают их, как евреев, от знати и простолюдинов других земель. Это служение человеку и пренебрежение Господом».
Характерно, что в одном из ответных писем отвергнутый посетитель резюмировал, что «благодаря немногим словам и личному примеру вашей светлости принял решение больше не бриться».
В 1793 году, когда срок тюремного заключения подошел к концу, Гордон снова предстал перед судом. Снять шляпу в храме правосудия лорд отказался, и пристав сорвал с него головной убор. Не растерявшись, Исраэль бен Авраам надел ночной колпак, цитируя стих, предписывающий покрывать голову в знак благоговения перед Творцом. Судья не признал в качестве поручителей двух польских евреев, приведенных осужденным. Покрыть сумму залога вызвались его братья – герцог Александр и лорд Уильям, но Джордж отказался от помощи, заявив, что прошение о помиловании равносильно признанию вины. Ему оставалось одно – вернуться в Ньюгейтскую тюрьму. Это решение стало для него смертным приговором. В тюрьме в это время свирепствовал брюшной тиф, заключенные умирали едва ли не ежедневно. Несмотря на то, что его содержали отдельно от других заключенных, Гордон заразился. Множество заключенных молились о его выздоровлении, но 1 ноября 1793 года лорд вернул душу Создателю с «адон олам» на устах. Ему было 42 года.
Если верить Диккенсу, «заключенные очень горевали по нему, так как, несмотря на свои довольно скудные средства, он щедро помогал всем, раздавая деньги нуждающимся, какой бы веры они ни были, к какой бы секте ни принадлежали» - писал о он в своем романе «Барнеби Радж».
Несмотря на то, что Гордон, естественно, хотел быть похороненным на еврейском кладбище по еврейскому обряду, семья настояла на христианском погребении в церкви св. Джеймса в Лондоне на улице Пикадилли. Позже на этом месте был разбит парк.
Некоторое время после смерти в обществе сохранялся интерес к личности Гордона. В 1795 году бывший секретарь Гордона, воинственный антипапист Роберт Уотсон, выпустил апологетическую брошюру «Жизнь лорда Джорджа Гордона». Среди прочего, автор упомянул о том, что его бывший патрон стал иудеем, однако утверждал, что в конце жизни он раскаялся и вновь обратился в христианство.
В конце XVIII века острая нехватка мелкой монеты заставила британское правительство разрешить частным предпринимателям чеканить медные деньги. В результате в обращении появились монеты достоинством в 1 пенни с портретом Гордона. Их отчеканили по инициативе Томаса Спенса[4], английского публициста радикальных взглядов. В отличие от Уотсона, Спенс решил подчеркнуть еврейство Гордона, поэтому на монете он изображен в шляпе и с бородой.
Ежегодно в годовщину смерти Исраэля бен Авраама у его могилы в центре Лондона собирается миньян. Раввин произносит кадиш по крестнику Георга II, лидеру Протестантской ассоциации и члену Палаты общин Джорджу Гордону.
Список использованной литературы:
1. А. Моруа Лорд Байрон - Мн; Полымя, 1986
2. Ч.Поулсен Английские бунтари – М; Прогресс 1987
3. М. Гольд Из лордов в евреи https://jewish.ru/ru/people/society/196890/
4. М. Зайцев Лорд, ставший евреем https://ja-tora.com/lord-stavshij-evreem/
[1] Томас Эрскин - (1750–1823) –один из самых знаменитых и успешных адвокатов Англии конца XVIII –нач. XIX вв. Сторонник партии вигов, занимал должность лорд-канцлера в правительстве 1809 г.
[2] Ольга Игоревна Елисеева (род. в1967 г.) – русская писательница, историк; кандидат исторических наук
[3] Кресс-салат – съедобное однолетнее или двухлетнее растение семейства Капустные или Крестоцветные
[4] Томас Спенс (1750–1814) - английский публицист, сторонник идей утопического социализма и общественной собственности на землю
Добавить комментарий