Китаец

В Москве наша подруга Кира познакомила меня с китайцем. Был он в своё время переводчиком Мао-дзе-дуна. Переводил Илью Эренбурга, когда тот приезжал в Китай.

Но в период нашей перестройки это был уже человек, полностью освободившийся от прежних коммунистических представлений. Один сын его эмигрировал в Японию, другой сидел в тюрьме за сочувствие молодёжи, вышедшей на площадь Тянь-ань -мынь.

Мы хорошо и долго говорили, я подарила ему недавно вышедшую первую книгу воспоминаний Анатолия.

Через неделю, когда я уже вернулась в Ленинград, в квартире зазвучал телефон: «Я приехал. Я привёз Анатолию в подарок чай».

Толя пошёл встречать гостя к метро. Я собирала из того, что было в доме, стол. Вернулись они, как будто знали друг друга полжизни.

Когда китаец рассказывал, как тяжело ему вспоминать мао-дзе-дуновскую клику и своё присутствие в этих рядах, Толя привёл ему поговорку: «Раскаявшийся грешник лучше десяти праведников». – «Запишите мне, Толя, эти слова. Я буду их повторять».

Наш гость привёз в подарок всякие китайские сувениры: слонёнка, дракончика…Но главным был чай. Зелёный в красивой банке. Мы зелёный не пьём. Подарили его нашей подруге – писательнице Тамаре Владиславовне Петкевич. А в красивую банку насыпали обычный, байховый, в ту пору ещё не лучший.

Больше мы нашего китайца не видели. Позже узнали, что младший сын его, выйдя из тюрьмы, смог эмигрировать в Америку. А со своим сыном, который в Японии, отец может встречаться только в России.

Прошло столько лет. Сколько мы слышали о совсем новом Китае. Но приехать на родину, повидаться с отцом, друзьями, человеку, выбравшему для своей жизни другую страну, нет никакой возможности. Китай остался Китаем.