В зум-спектакле «Иосиф из Аримафеи», поставленном в США Ириной Чайковской (режиссером и главным редактором русскоязычного журнала «Чайка»), главную роль сыграл основатель Театра русской классики в Вашингтоне и лауреат премии «Звезда Театрала» в номинации «Лучший русский театр за рубежом» Борис Казинец. Во время работы над спектаклем Борис Михайлович активно помогал молодым актерам, щедро делился своим колоссальным опытом и творческой энергией. Обо всем этом и о том, как он собирается отметить свое 95-летие, Борис КАЗИНЕЦ рассказал «Театралу».
– Борис Михайлович, в постановке «Иосиф из Аримафеи» вы не только исполнили главную роль – художника, написавшего картину «Снятие с креста», но и работали с молодежью. Как это происходило? Тоже по зуму?
– Да, я с ребятами репетировал, помогал им работать над их ролями. А со всеми остальными актерами работала Ира Чайковская. Кстати, она сейчас опять начинает делать что-то очень интересное. Пьеса Про Некрасова и Панаеву. Я сегодня прочёл – это просто блеск! Сперва я думал, что не буду занят в этом спектакле, потому что там Некрасов был гораздо моложе… Но Ира дописала интересный текст для роли ведущего – специально для меня!
А возвращаясь к спектаклю, «Иосиф из Аримафеи», скажу, что иногда с мальчиками работали, что называется, с голоса. Когда они чего-то не понимали, я помогал им, чтобы они просто запомнили интонацию. Иногда они делали это почти профессионально. А то ведь бывает порой, что даже профессиональный актёр, ну, хоть головой об стенку бейся, будет делать так, как он уже делал, понимаете? И тогда подсказывать бессмысленно. А с такими молодыми ребятами, как Егор и Захар Лазаревичи, которые играли моих сыновьей, было очень приятно творчески общаться, хоть это и происходило виртуально-удаленно.
Самое важное в этом спектакле, на мой взгляд, – это взаимоотношения моего героя художника Павла Сурепина и удивительной женщины Мариам, которую сыграла Ольга Лейтуш. А Аня Варпаховская из Канады прекрасно сыграла мою бывшую жену. Мне, главным образом, конечно, был важен вот этот взгляд на распятие. Господи, сколько уже лет великие художники и литераторы, и поэты об этом пишут…
А теперь я согласился Ире помочь и в новой работе – не в режиссуре, а в работе с актёром, который будет играть Некрасова. Это самодеятельный актёр из Бостона, он у нас уже участвовал в нескольких спектаклях. В данном случае он даже внешне чуть-чуть похож на молодого Некрасова, и я с удовольствием помогу, если надо будет. Вот такой вот расклад.
Сейчас моего Театра русской классики, который существовал 30 лет, уже нет по объективным причинам… Теперь это стал Театр одного актера… Но у меня есть вот эти зумы и моноспектакли. А совсем недавно мне предложили очень интересную работу! Если она, дай Бог, состоится, то это будет очень здорово. Шамиль Наджафзада – наш режиссёр и оператор, с которым я все время работаю, решил к юбилею персидского поэта Низами сделать спектакль по его пьесе «Семь красавиц». Это, конечно, очень сложно…
– Это тоже будет зум-спектакль или фильм?
– Нет-нет, это спектакль на сцене. То, что Шамиль затеял невероятно сложная вещь, потому что, во-первых, это происходит в далеком прошлом, там очень важны костюмы, но в какой-то и это степени можно, воссоздать, но там же так много текста!
Я помню, что был когда-то балет Кара Караева по этой поэме Низами, и этот балет шёл по всему Советскому Союзу. Но это совсем другое дело, когда в драматическом театре… И сейчас для меня это, конечно, главное – этот шедевр Низами!
Я помню, когда я учился ещё, а это очень давно было, в Театре Станиславского и Немировича-Данченко тоже шёл балет «Семь красавиц».
И у нас сейчас идёт спор с Шамилем, показывать ли истории всех семи красавиц и героя Бахрама. Сколько историй из этого произведения оставить в нашем спектакле, это было реально по времени. Иначе придется играть четыре часа, если давать все полностью. Поэтому я предлагаю ему выбрать три наиболее яркие истории.
– Вы будете играть Бахрама?
– Нет, я буду Низами! Бахрам – молодой, это же должен быть герой, герой-любовник! Увы, ушло то время… Нет, я – буду Низами. У него такие изумительные стихи! Он там почти что все время присутствует на сцене, он будет как бы ведущим спектакля. В каждом эпизоде он пишет о Бахраме и об этих девушках. Они играют персонажей, которых я, так сказать, сочиняю. Если эта история с Низами получится, это будет потрясающе. Потому что хоть это вне политики, но что ни фраза, то сегодняшний день.
– Почему Шамиль выбрал именно этот материал для постановки?
– Во-первых, потому что для него как для азербайджанца Низами, фактически, как для нас Пушкин! И, по-моему, предстоит, кажется 860-летие со дня его рождения. В общем, грядёт какая-то его дата.
– У вас ведь тоже грядёт внушительная дата!
– Мне уже пошёл девяносто пятый год, и все мои друзья – и актёры, и режиссёры – настаивают, чтобы мы сделали что-нибудь грандиозное. Ну, чтобы это было на сцене, чтобы их коллективы приветствовали и поздравляли. Это все какие-то советские дела. Я не очень это люблю и боюсь, чтобы не было смешно и как-то натянуто…
– Ну, у вас есть прекрасные последователи, ученики с их театрами, они же хотят вас поздравить!
– Вот они и хотят сделать такую пьянку с литературными отступлениями. Уже ищут помещение, в котором была бы и сцена, и вместе с тем стояли бы столики. Ну, во всяком случае, жизнь идёт. Идёт жизнь… Вот тот самый детский театр «Зеркало», который участвовал в прошлом году в вашем фестивале «Мир русского театра», тоже что-то уже готовит. У них же четыре группы разных возрастов!
– Они вас не приглашают к себе зовут мастер-классы провести?
– Нет-нет, они вполне самодостаточные! Оля Предит и её муж, который очень ей помогает, сами справляются. Тем более у них же свои дела – танцы, пение. А я в этом деле, не специалист. Хотя когда-то я сыграл в «Учителе танцев». Я у Анатолия Эфроса в Рязани. Когда его отстранили в Москве от всех дел, он уехал в Рязань. А я тогда в Тбилиси только получил звание заслуженного артиста, и я поступил очень «по-хамски», порядочные актёры так не делают. Но я обалдел, когда я узнал, что Эфрос в Рязани. Я же понимал, что я у него в Москве никогда не буду, и я позвонил директору Рязанского театра.
В Тбилиси в театре у всех был отпуск, никого не было, все разъехались, и никто не мог узнать об этом «шпионском поступке» Казинца. А я позвонил директору и сказал, что хотел бы любую роль, если руководить постановкой будет Анатолий Эфрос. Он сказал: «Дайте мне два дня». Через два дня я позвонил, он сказал: «Прилетайте! А что вы хотели бы, чтобы он сделал?» Я говорю: «Я бы хотел «Учителя танцев». Ну, где Эфрос и где «Учитель танцев»! Еще через два дня – звонок. «Вы знаете, он сказал, что этот спектакль ставить будет под его руководством его ученик, выпускник ГИТИСа Пётр Штейн». И вот с этой компанией в Рязани мы сделали «Учитель танцев».
– А Эфрос с вами тоже репетировал или только Штейн?
– Петя репетировал, а Анатолий Васильевич на некоторых репетициях сидел. Но чтобы авторитет режиссёра не подрывать, он при нас ничего не советовал, а потом ему что-то говорил. Но мы всё равно понимали, какие были замечания и какие изменения он вносил…
Пол-Москвы потом туда приезжало, вообще на всех спектаклях был аншлаг! Это был 1969-й год. А после премьеры, помню, были приготовлены пельмени, и была такая хорошая пьянка. Это было просто необыкновенно! И Анатолий Васильевич был самый изумительный! Для меня он был великий, поэтому я, так сказать, очень осторожно вёл себя. А он оказался настолько простой человек, такой был мировой мужик!
----------
Оригинал: Журнал ТЕАТРАЛ, 22 февраля 2025 года
Добавить комментарий