Любой человек, отважившийся на эмиграцию, рассчитывает: "завтра будет лучше, чем вчера". Это естественное стремление, иначе, зачем ломать сложившийся уклад жизни? Как бы ни был плох Советский Союз, ни один из уехавших в свое время оттуда не был без крыши над головой и не умирал с голоду. Но американской мечты на всех все равно не хватает. И, как всюду на этой грешной земле, здесь тоже не "отменены" судьба, случай, стечение обстоятельств, невезение. Ни один и ни два из наших эмигрантов наверняка проклинают не Америку, не страну, — а тот день и час, когда они решили ехать сюда. Вот сидел бы на месте, и этого бы не произошло. Хотя кто знает, может, — нет, а может, и да. Нам не дано предугадать...
Несколько примеров из хроники небольшой русской комьюнити нашего города.
Молодая семья N. — муж, жена, двое детей-подростков — полна честолюбивых надежд. Все идет по плану, пока на вполне безобидном перекрестке глава семьи не совершает наезд в нетрезвом виде. Итог — американская мечта "в клеточку", сроком на восемь лет. Выход на свободу, когда уже за сорок. Жена все эти годы одна тянет детей. Жизнь не закончена, но лететь по ней уже с одним крылом.
У Софы и Ромы — свой бизнес, добротный дом в престижном районе, две дочки — бывшие студентки колледжа. Одна уходит в пятилетний запой, вторая садится на иглу. Старшая вроде стала выкарабкиваться из омута, младшая стремительно идет на дно. 19-летняя интеллигентная еврейская девушка сегодня обитает в трущобах даунтауна в компании черных криминалов и наркоманов.
Аня Д. эмигрировала в Америку с родителями и старшей сестрой. Бог наделил ее красотой и талантами, она вполне могла стать большой писательницей и поэтессой, но Бог рано призвал ее к себе. Аня погибла нелепо, переходя улицу. В США она прожила всего месяц. Могло это случиться в Молдавии? Могло, но случилось все-таки не там, а в Америке.
И, наконец, трагическое событие особого рода, по поводу которого и пишется эта статья — пропажа русской еврейской девочки. Со времени ее исчезновения прошло уже долгих 25 лет.
12-летняя Аня Готлиб, по горькой иронии судьбы, пропала в Международный день защиты детей 1 июня 1983 года. В начале эмиграции я жил неподалеку от школы, где она училась, и, проезжая мимо, видел выставленный на газоне портрет улыбающейся красивой девчушки с рыжей копной волос и россыпью веселых конопушек на лице. Время от времени этот портрет появляется в местных СМИ. В России безнадежные уголовные дела именуют "висяками", на американском полицейском профессиональном слэнге — "cold", но как уверяет полиция Луисвилла, пока нет вещественных доказательств гибели ребенка, дело не будет закрыто. И тут нет каких-либо ограничительных сроков.
В Америке ежегодно пропадают тысячи детей, Кентукки и Луисвилл — не исключение. Но исчезновение Ани Готлиб приобрело особый резонанс в городе, штате, и потом по всей стране. Киевляне Мила и Анатолий Готлибы приехали в США в 1980 году в разгар холодной войны. Советская эмиграция в те годы не была столь массовой и обыденной, как будет через десять лет, и американцы отнеслись к похищению Ани Готлиб, как к особому ЧП, не исключая политической подоплеки. Портреты девочки тиражировали газеты, телевидение, огромные плакаты висели на бензоколонках. За полезную информацию было назначено крупное денежное вознаграждение.
Увы, результат пока нулевой. В начале июня этого года по случаю грустной 25-й годовщины на лужайке перед школой, где когда-то училась Аня, собрались родители девочки, родственники, друзья, знакомые, представители общественности, полиции, прессы, телевидения. Лапы роскошной серебристой сосны, посаженной двадцать лет назад в честь Ани, украсили бантами, у подножия установили памятную табличку. На плакате — знакомый портрет веснушчатой девочки. Рядом — фоторобот, как она может выглядеть сегодня. Анне Готлиб сейчас было бы 37 лет, и у нее вполне могла быть дочка того же возраста, в каком ее саму видели в последний раз. Пользуюсь случаем и предлагаю матери Ани, Миле Готлиб, дать интервью для русской прессы — исправить, на мой взгляд, информационную несправедливость — история Ани Готлиб широко освещалась и освещается американскими СМИ, и о ней пока ни слова не было в русской прессе...
— Мила, я понимаю, как вам непросто возвращаться к тем дням, да и вообще к этой теме, поэтому особая признательность за ваше согласие... Может попробуем восстановить детали, как это случилось?
— Каждая мать хвалит своего ребенка, но Аня действительно была способной девочкой. В Америке она легко догнала и перегнала своих сверстников в учебе, занималась музыкой, к тому же обладала яркой внешностью. Похоже, это сыграло роковую роль, преступник выделил ее из толпы. В тот роковой день, 1 июня 1983 года, мы с мужем были на работе, а Аня после школы — дома, с бабушкой. Ане позвонила ее русская подружка, жившая относительно недалеко, они друг к другу ездили на велосипедах. Дочь слегка слукавила, сказав бабушке, что мама, то есть я, разрешила ей пойти к подружке.
Она на самом деле и была там, но потом подружка проводила ее не до дома. Они расстались у соседнего с нами молла. Придя с работы, я всполошилась, начала обзванивать всех, у кого Аня могла быть, но она нигде не появлялась. Вероятней всего, была в молле. А это целый город — ищи иголку в стоге сена и в час пик после пяти дня. Поначалу охрана молла отказалась помогать: девочке уже 12, возраст, в котором подростки часто сбегают из дома и, по правилам, поиски начинаются спустя сутки со времени исчезновения ребенка. Но потом, видя мое состояние, они подключились к розыску. Нашли только Анин велосипед у одного из входов в молл.
Безрезультатным оказался вызов кинолога — собака, взяв след, остановилась через несколько шагов, задрав морду вверх. Похоже, с этого места Аню увезли в машине.
— Кем мог быть, по вашему мнению, этот человек? И как же можно украсть подростка в оживленном месте среди бела дня?
— Да кто угодно. Психически больной, педофил, маньяк. Вероятней всего, это был мужчина. А способов похитить немало. 12 лет — это все же еще ребенок. К тому же, Аня была чересчур доверчивой девочкой. Можно было ей представиться полицейским, работником молла, чем-то припугнуть или завлечь, наконец, отключить хлороформом и засунуть в машину. Минутное дело.
— Как проходил поиск вашей дочери?
— Естественно, розыском занялись полиция и даже ФБР. Не исключался вариант похищения Ани агентами КГБ, но потом, ввиду очевидной фантастичности, от него отказались. Большую помощь оказали СМИ, школы, общественные организации, социальные работники, синагога Temple. Я не могу упрекнуть следователей полиции и агентов ФБР в непрофессионализме, но мешала межведомственная конкуренция, копы и агенты неохотно делились между собой информацией, а если и делились, то с большим опозданием. Потом та же история повторилась с нашим частным детективом. У меня есть подспудная уверенность, что в самом начале было упущено что-то важное.
— Не кажется ли вам, что случись это на нашей с вами родине, следствие было бы эффективней?
— На первых порах я так и думала. Меня сильно раздражала чрезмерная медлительность и осторожность следователей, они перестраховывались, где надо и где не надо. Это стиль американской полиции: на каждый шажок — соломка. В свою очередь, я сама раздражала полицию, не "слезая" с нее. Но они работают с оглядкой на общественность и прессу, пришлось смириться.
Мое первое впечатление о работе американской полиции проигрывало по сравнению с нашей милицией и прокуратурой: уж те возьмутся так возьмутся, — думала я. Но, поостыв, поняла, что не совсем справедлива. Вспомнила о методах советского допроса — ну, заставят невинного человека взять на себя вину, а настоящий преступник будет гулять на свободе, мне от этого легче?
— В таких ситуациях человек готов на все, что может ему хотя бы гипотетически помочь. Что предпринимали лично вы?
— Поначалу редакции, полицию и ФБР накрыл девятый вал звонков и писем. Такая активность меня по неопытности обнадеживала, а на самом деле, ценность большинства сообщений была равна нулю. Звонят и пишут фантазеры, "шутники", просто от нечего делать. Серьезной информации было мало. Какой-то информацией, исходящей от наркоманов и алкоголиков, пренебрегали. Хотя почему это пьяница не может быть свидетелем?
Постепенно наша с мужем вера в полицию и ФБР подувяла, и мы решили использовать свои варианты. С помощью синагоги рассылали флайерсы в соседние штаты, наняли частного детектива и даже пригласили за свой счет популярную в США женщину-экстрасенса Дорси Аллисон. Она приехала со своим внуком, тоже экстрасенсом... Но опять же — без какого-либо результата: Дорси говорила одно, внук — другое.
Вот и живем в этом ожидании уже 25 лет.
— Как ни прискорбно, но в жизни бывает все. Ребенок умирает от болезни, погибает в катастрофе, по нелепой случайности. Не дай Бог такого никому, но из двух зол, по мне, лучше горькая определенность, чем еще более горькая неопределенность. Вставать и ложиться с мыслью: что, если, а вдруг? Как вам живется в этой ситуации? Наши общие знакомые говорят о вас — "стальные люди".
— В какой-то степени это так, Толя и я — сильные личности. Хотя есть хороший американский афоризм: человек — это пакетик чая, о его крепости узнаешь, когда он попадет в кипяток. Как люди приспосабливаются терпеть физическую боль, так привыкают и к душевной. Срабатывает психологическая защита организма. Привыкли, приспособились и мы. Муж — по-мужски, я — по-женски. Спасает работа, у меня есть небольшой бизнес — детский сад, плюс я преподаю в воскресной школе и даю частные уроки музыки. Муж на пенсии, но очень много помогает мне в детском саду, по сути, мы вдвоем ведем этот бизнес.
— Всей Америке известно имя Эмбер Хагерман, девочки — жертве педофила. В честь и память о ней был назван федеральный закон Amber Alert. Аню и Эмбер даже похитили при сходных обстоятельствах. Вам доводилось встречаться с родителями Эмбер?
— К сожалению, нет. Одно время я участвовала в работе ECHO — нашей местной организации защиты детей, но потом отошла, хотя поддерживаю с ней постоянные связи. Вы понимаете, толку от нас, психологически травмированных матерей, мало. Попросили меня как-то съездить в один небольшой город в Кентукки утешить мать пропавшего ребенка. Ну и что? Мы еще больше растравили друг другу души и пролили море слез. Пусть уж лучше эту работу делают священники и профессиональные психологи.
В таком печальном деле не может быть соревновательности, но наряду с Эмбер, имя Ани получило большой резонанс не только в штате, но и по всей стране. Оно послужило толчком к созданию Национального центра потерянных и эксплуатируемых детей. Два человека из нашего Луисвилла работают в этой федеральной организации в Вашингтоне. Мы были в числе приглашенных на открытие. О значимости события говорит, что на нем был президент США Рональд Рейган.
К позитиву я отношу, что наш горький опыт хоть чем-то помогает людям. Мне как-то прислала теплое письмо одна женщина из кентуккского города Бардстаун. Ее дочь-подросток оказалась мишенью педофила и вовремя вспомнила о прочитанной истории с Аней. Это и спасло девочку. За долгие годы я получила сотни частных писем, я их храню. К сожалению, ответила на немногие, но дала себе зарок: если Аня найдется, отвечу на все до единого.
— В Америке один из вечных и неразрешимых вопросов — отношение к смертной казни. Если бы вдруг нашелся и был предан суду преступник, виновный в похищении вашей дочери, чтобы вы ему пожелали?
— Пожизненного заключения. Смертная казнь — слишком легкое наказание для такого человека.
— Мила, скажите честно, вы еще на что-то надеетесь? 25 лет — слишком пессимистичный срок.
— С точки зрения логики, конечно, шансов очень мало, но, кроме логики, еще есть вера и надежда. Одно время нам на волонтерских началах помогал частный детектив — он был уверен, что Аня жива и находится в Нью-Йорке. Доказательств не нашлось, но полностью эту версию я не хочу исключать. Надежда умирает последней, и я до конца буду верить в чудо.
— Спасибо, Мила, и дай Бог, чтобы это чудо случилось.
Добавить комментарий