Одним нравится котлета по-киевски, а мне — "Чайку" по-лондонски!..
Как пишут нью-йоркские газеты, английская актриса Кристин Скотт-Томас помогла "Чайке" взлететь.
На сцене бродвейского театра "Уолтер Керр" в Нью-Йорке начались гастроли лондонского Королевского придворного театра. Театр заказал новый перевод чеховской "Чайки" драматургу и киносценаристу Кристоферу Хэмптону, автору сценария фильма "Опасные связи", либретто мюзикла "Сансет Бульвар", переводов на английский пьес Чехова, Мольера и других классиков. Постановщик спектакля — Ин Риксон, бывший художественный руководитель Королевского придворного театра.
В роли Аркадиной — актриса кино и театра Кристин Скотт-Томас, получившая за эту роль премию имени Лоренса Оливье. Широкой публике она известна по фильмам "Английский пациент" (номинация на "Оскара"), "Госфорд-парк", "Миссия невыполнима", "Четыре свадьбы и похороны" и многим другим.
Нью-йоркские рецензенты в один голос ругают две предыдущие постановки "Чайки", показанные в этом году в Нью-Йорке на внебродвейской сцене: Королевского Шекспировского театра, и — в трактовке российского режиссёра Вячеслава Долгачёва с Дайенн Уист и Аланом Каммингом в главных ролях. А постановку Ина Риксона хвалят и "Нью-Йорк Таймс", и "Верайати", и "Ньюсдэй"...
Наконец-то американцы увидели, почему "Чайка" — комедия. Комедия характеров. Весь первый акт актёры подтекстом, реакцией, намёками то и дело вызывали смех в зале. Но одновременно режиссёр, буквально следуя за чеховской мыслью, с самого начала готовил публику к трагическому финалу. В декорациях и костюмах доминировал чёрный цвет. В начале спектакля, до приезда Аркадиной, даже окна старого имения закрыты чёрными ставнями. И слова Маши: "Я в трауре по себе", — приобретают особый, масштабный смысл, трагикомический.
Актёры в первом акте играют удивительно легко. Символизм домашнего спектакля, написанного и поставленного сыном Аркадиной Костей и сыгранного Ниной Заречной, действительно смешён своей нарочитой серьёзностью, и реакция Аркадиной становится естественной, понятной. Первый акт весь насыщен иронией, авторской, режиссёрской и актёрской. Меня удивило редкое для американских постановок русских пьес внимание английского режиссёра к деталям: Тригорин за столом грызёт семечки, актёры поют забытый в наше время, но модный при Чехове романс "Расскажите вы ей, цветы мои...". В прежних постановках этого не было. А в одной, лет 20 назад, актёры пели "Полюшко-поле", о том, как ехали по полю красные герои. Это в "Чайке"-то!..
Очень хорошо и музыкальное, и художественное, и световое, и звуковое оформления спектакля. Актёры правильно, без натуги произносят русские имена, даже уменьшительные: "Машенька", "Костя...". Каждый актёр сумел найти, как требовал Станиславский, "зерно" своего образа. Доктор Дорн, например, занят тем, что изучает людей, исследует (в этом чувствуется сам Чехов). И за этим процессом интересно следить. Крупно, выпукло, почти гротескно сыграна Маша (актриса Зои Казан). Она постоянно в действии, в остром конфликте с собой и со всеми окружающими. Она смешна и одновременно вызывает жалость.
К сожалению, исполнитель роли Константина не наделён нужными для этой роли темпераментом и внутренним обаянием. В его исполнении нет глубины, которой отличался в этой роли замечательный американский актёр Филип Сеймур Хоффман. Диалог Константина (актёр Маккензи Крук) и Нины Заречной (актриса Кэри Маллиген) скучноват, мизансценически не интересен и, естественно, публика эту сцену "закашляла". В мире театра хорошо известно, что публика начинает кашлять, когда ей скучно.
На мой взгляд, в спектакле не удались две ключевые мужские роли — Тригорина и Константина. Также, когда в диалогах Кости и Нины и в монологе Тригорина режиссёром не найдено пластического решения, а у актёров не чувствуется иронического отношения к своим персонажам,- интерес публики падает. Жаль, что сцена, в которой Костя рвёт свои рукописи, решена слишком всерьёз и в реальном времени, то есть длится бесконечно долго. Всё же даже смерть в пьесах доктора Чехова должна быть сыграна с долей авторской иронии. Ведь он смеётся над символизмом и символикой, он горько посмеивается даже над убитой чайкой, иначе не повторял бы столько раз устами Нины Заречной: "Я — чайка".
Кристин Скотт-Томас великолепно передаёт чеховскую иронию до конца, до последней своей сцены. Если комедийный первый акт вызывает живую реакцию зала, то второй, заканчивающийся самоубийством Константина, содрогания не вызывает. Мурашки по телу не побежали. И некоторые зрители финал восприняли с недоумением, хотя, в целом, спектаклем были довольны. Вот результаты моего небольшого опроса публики.
Лысоватый джентльмен в огромных очках с толстыми стёклами:
— Я думаю, Кристин Скотт-Томас просто великолепна, а спектакль в целом интересен своей трактовкой, необычной для Бродвея.
Дама средних лет в сером пальто с поднятым воротником:
— Я получила большое удовольствие. Никогда прежде я не видела Кристин Скотт-Томас на театральной сцене, только на киноэкране.
Пожилая, но очень энергичная дама, похожая на учительницу:
— Это очень удачная постановка. Я благодарна театру, что он на 2 часа 40 минут увёл меня в другой мир. Но я не согласна с финалом — самоубийством Кости.
Профессорского вида господин с седой бородой и в кепке, сначала заговорил со мной по-русски:
— Очень понравилось. Я американец, но понимаю по-русски. Я видел чеховские пьесы в Москве. "Вишнёвый сад", например. И "Дядю Ваню". Русские ставят Чехова лучше.
Из дверей служебного входа выходят актёры.
Зои Казан, исполнительница роли Маши:
— "Чайка" — моя любимая пьеса. Жаль, я не говорю по-русски, но Чехов мне очень близок.
Исполнитель роли Тригорина Питер Саргаард — дебютант на Бродвее:
— Знаете, я ничего подобного раньше не играл. Чехов учит актёра думать на сцене. Спектакль шёл в Англии, и вдруг меня вызвали в Лондон, дали 10 дней на репетиции, и через 10 дней мы стали выступать на Бродвее.
Маккензи Крук, сыгравший сына Аркадиной, Константина:
— Это одна из лучших пьес в мировом репертуаре. А о роли Константина актёр может только мечтать. На англоязычной сцене Чехов, наверно, занимает второе место после Шекспира.
Одна из лучших актрис современного английского театра и кино Кристин Скотт-Томас:
— Обожаю Чехова. Готова играть любую роль в его пьесах и счастлива, что мне досталась роль Аркадиной — эмоционально трудная, но доставляющая мне большое удовольствие. До сих пор "Чайку" можно было увидеть лишь на внебродвейской сцене. А теперь она на Бродвее. Мы в Англии очень любим играть Чехова. И не только в Англии, по всей Европе, по всему миру.
Добавить комментарий