*Рассказ завоевал второе место на Третьем конкурсе рассказа журнала "Чайка"
Очень сложно было незаметно вынести из дома объемистую сумку с едой. Яшка выглянул из кухни в гостиную: так и есть, предки рядышком сидят у телевизора. Израильские строительные подрядчики — в большинстве своем многодетные отцы — хитро спланировали квартиру: входная дверь открывается в гостиную, коридора нет. И вольнолюбивое чадо не выскользнет из дома без родительского одобрения.
Яшка потащил сумку в ванную, мысленно поблагодарив родителей за то, что они купили квартиру на первом этаже. Мальчик открыл окно в ванной и осторожно опустил сумку на траву, стараясь не разбить термос с супом. Затем он вернулся в гостиную:
— Мам-пап, я пойду прогуляюсь.
— Иди, — зевая, ответил отец, — только ненадолго, время позднее.
Едва за сыном захлопнулась дверь, отец поднялся с кресла.
— Круз, — позвал он собаку, беря в руки поводок. Немецкая овчарка, повизгивая от радости, ткнулась носом в колени. — Лина, дай мне Яшкину футболку, чтобы Круз след взял.
— Андрюш, может, не стоит, а? Нехорошо это — собственного ребенка с собакой выслеживать. Просто поговори с ним...
— Ты же пыталась, и что? Он сразу ушел в глухую несознанку...
Андрей вышел на улицу, было по-прежнему душно.
— Ищи Яшку, мальчик, — Андрей дал собаке понюхать футболку, и пес немедленно ткнулся носом в землю, беря след.
Поблизости зашуршала сухая листва. Амджад приподнял толстую ветку и насторожился. Ни темнота, ни шум деревьев в ночи не пугали его, боялся он только одного: своей семьи. Отец, братья и многочисленные дядья наверняка прочесывают соседние с родной деревней городки, разыскивая беглеца. Поэтому он выбрал место, где никто не стал бы его искать — заброшенную оливковую рощу. Роща находилась на окраине городка, в двух километрах от деревни Амджада. Ее владелец умер лет пятнадцать назад, двое его наследников неожиданно погибли в расцвете сил, а третий пропал без вести в Америке. Этого было достаточно, чтобы жители городка, сплошь выходцы из стран Магриба, поверили в "манхус" — довлеющее над рощей проклятье — и принялись старательно обходить гиблое место стороной.
— Это я, — раздался в темноте голос Яшки. — Ты, наверняка, проголодался. Сложно было улизнуть из дома.
— Да нет, я мог бы еще подождать, — соврал Амджад. Он старался есть неторопливо, но руки предательски дрожали от голода. — Вкусные кебабы твоя мама готовит, — промычал он с набитым ртом.
— Это не кебабы, — прыснул Яшка. — Это настоящие русские котлеты, жареные, а не какие-то там тефтельки в кастрюльке.
— А какая разница? — Амджад не удержался и тоже засмеялся, словно заражаясь смехом своего рыжего приятеля.
Он смотрел на Яшку немного снисходительно. Хотя были они ровесниками — обоим по четырнадцать, — но слишком разными были миры, в которых они жили. Яшкин — состоял из отдельной комнаты, чистой постели с портретом Супермена над ней, компьютерных игр и концертов рок-звезд. Мир Амджада — это душные ночи на пыльном матраце, брошенном на пол в гостиной, на котором, кроме него, спали еще несколько младших братьев. Это мытье посуды в пекарне в восемь лет, работа на фабрике в тринадцать. Наконец, это ночные визиты странных людей, которые тайком пробирались на задний двор и говорили с ливанским акцентом...
Вдруг послышалось рычание, и из темноты вынырнула немецкая овчарка. Амджад замер, боясь шелохнуться.
— Круз, — Яшка вскочил с травы и взял собаку за ошейник. — Не бойся, это мой пес. Непонятно, что он здесь делает?
— Я хотел задать тебе тот же вопрос, — его отец Андрей вышел из-за дерева и включил фонарик.
— Пап, я... тут мой друг прячется, он из дома сбежал, и если его найдет отец, то... — Яшка запнулся и красноречиво посмотрел на друга.
— То он меня убьет, — закончил фразу Амджад, — потому что я обесчестил семью.
— Что же ты натворил? — спросил Андрей.
— Я не могу рассказать, это семейная тайна, — опустил голову Амджад.
Только этого мне не хватало, — закрутилось в голове у Андрея. — По закону я должен связаться с полицией, те, в свою очередь, — с социальными работниками. А социальным бюджет урезали, они и без того делами по самое "не могу" завалены. А тут еще арабы с их сложными национальными традициями. В такой ситуации государство предпочитает не вмешиваться: вернут пацаненка отцу, а тот, в лучшем случае, его в яму за домом посадит, а в худшем — просто забьет до смерти на глазах у всей деревни. А властям потом скажут, что сбежал пацан и пропал. И свидетелей десятка два найдется, что именно так все и было.
Андрей поймал умоляющий взгляд сына и решился:
— Вот что мы сделаем: поживешь пока у нас, а там видно будет.
Андрей проснулся весь в поту за полчаса до звонка будильника. Ему снился Афган, аул, который казался вымершим. Но только казался... В каждом доме, за каждой стеной их поджидала Костлявая. Назад нельзя, вперед — страшно, спасения ждать неоткуда. Но пройти весь аул нужно было до конца... Когда они прорвались, оставляя позади себя взорванные дома и сожженные трупы, впереди оставалась только одна полуразрушенная хибара. Сашка, верный друг Андрея, сказал, сверкая белозубой улыбкой на чумазом от пыли мальчишеском лице: "Прорвались! Все чисто", — и повернулся к хибаре спиной. В этот момент Андрею показалось, что за маленьким окошком мелькнула оскаленная волчья морда, и он начал стрелять. Опоздал он всего на мгновение: волк был проворней, и Сашка оказался в "черном тюльпане", а потом — на кладбище в родной Коломиевке...
Андрей приготовил кофе и вышел из дома. Он медленно шел к машине, наслаждаясь редкой для этой страны утренней прохладой. На работу ехать почему-то не хотелось, на душе было тревожно. Интуиция, на которую он привык полагаться еще с Кандагара, нашептывала, что нужно вернуться домой. Андрей остановился, закурил, задумался: "Нервы ни к черту! Это жара, наверное, а может быть, возраст... Ну что ты истеришь? Заладил тоже: Кандагар да Кандагар. Там была война, пекло, ты был десантником. А здесь работаешь обычным охранником в торговом центре, и ничего с тобой не может случиться — разве что тележкой с памперсами придавит". Бросил окурок и поехал на работу.
Город набухает зноем. Огромные окна торгового центра увязают в жаркой густоте солнечных лучей, сочатся ею, как соты медом. Сверкающая солнечная капля растекается по зеленым нефритовым четкам, скользящим между ловкими пальцами в такт неслышным для посторонних словам: "Бисмилла арахман арахым...". Халед истово молится... Сегодня он уйдет так же, как старший брат. Разящий меч Аллаха найдет цель. Так написано, и так будет, ибо каждому дана своя участь.
Он помнит себя мальчиком лет десяти. Дом полон людей, мужчины много и нервно курят, женщины плачут. Мать сидит во дворе в пыли и, закрыв ладонями глаза, истошно плачет. Халед напуган, прячется под крыльцом, где его и находит старенький имам. На его вопрос "Почему?" — тот рассказывает суфийскую притчу. "Один человек долго плакал и вопрошал Аллаха: "За что мне такая участь?" И в один прекрасный день Аллах взял его на мельницу, чтобы показать сито, через которое просеивают муку. "Видишь дырочки? — спросил Аллах, — они разного размера: большие и маленькие. Через эти дырочки ниспадают милости на людей. Вот эта, самая маленькая, твоя. Тогда человек бросился к ситу, просунул палец в дырочку, пытаясь расширить ее и... проснулся, обнаружив, что ковыряет в собственном ухе".
Вот тогда и понял маленький Халед, что такое милость Аллаха: сколько отмеряно, столько и получишь.
И вот он сидит в кафе на открытом воздухе возле торгового центра. Под широкой рубахе навыпуск — шестикилограммовый пояс смертника: взрывчатка плюс гвозди. Последние наносят самые тяжкие увечья, особенно, если взорваться в густой толпе, в замкнутом пространстве торговых залов. Нужно только улучить подходящий момент, чтобы проникнуть внутрь.
Охранник на входе — он мешает. Пес что-то чувствует — вон как глазами сверлит, — Халед жестом подзывает официанта и заказывает еще одну чашечку кофе.
Сумки, кейсы, детские рюкзачки. Проверить, прощупать металлоискателем. Обычный рабочий день охранника торгового центра.
Тот парень в кафе напротив — третья чашка кофе и напряженный взгляд — как будто что-то выжидает. Проверить бы его — да нельзя! — на висках начала громко пульсировать кровь. К дверям приближалась школьная экскурсия. В торговом зале был кинотеатр, и дети расшалились в предвкушении кино и мороженного. Учительница тщетно пыталась их успокоить. Напарник Андрея попытался выстроить детей в очередь, возле дверей началась суматоха. Краем глаза Андрей заметил, что парень в широкой рубахе поднялся из-за столика и двинулся ко входу.
— Пора, — решил Халед.
— Смертник, — понял Андрей.
Волк застыл в ожидании. Тело — вибрирующая натянутая струна. На поляне, за кустами — глупые жирные овцы. Густой пряный запах овечьей шерсти, под которой до поры до времени еще скрывается горячая кровь. Волк выпустит ее наружу. Но что-то мешает. Пес! Это его запах там, по другую сторону поляны. Хищник не видит глаз сторожа, но чувствует на себе напряженный взгляд. Пространство свертывается в узкий туннель: с одного конца — волк, с другого — пес, а внутри туннеля — овцы. Два вздыбленных загривка, напряженные перед прыжком лапы, две пары настороженных глаз. И вот серое тело взметнулось в длинном прыжке, а навстречу ему распласталось в воздухе желто-черное тело овчарки. Звериные тела сплетаются в страшный клубок…
Андрей оттолкнул стоявшего на пути мальчишку. Халед вытащил из кармана пульт дистанционного управления, приводящий в действие взрывной механизм, и зажал его в опущенной вниз руке. Инструкторы наставляли, что эффективнее держать пульт на некотором расстоянии от пояса с взрывчаткой. Террорист успевает подойти совсем близко к толпе — всего несколько метров разделяют их... Андрей прыгает, обрушивается на смертника, подминая его под себя...
Задернутые шторы, занавешенные зеркала, по дому неслышно ходят родственники и друзья, шепотом переговариваясь друг с другом. Лина с безучастным лицом сидит на диване, рядом — заплаканный Яшка и бледный Амджад. Яшка поднимается с дивана и идет в свою комнату.
— Не оставляй его одного, мальчик, — шепчет Лина Амджаду.
— Не волнуйтесь, я присмотрю за ним.
Амджад едва успел зайти в комнату, как Яшка запер дверь на ключ и включил телевизор.
— Что ты делаешь, Яша? — Амджад попытался отобрать у него пульт. — Нельзя сегодня телевизор включать, траур.
— Пусти, — оттолкнул его Яшка. — Сейчас будут новости. Я хочу увидеть его... увидеть палача...
На экране появляется человек в черной маске, на груди — автомат, за спиной — зеленое знамя. Запинаясь, он начинает читать по бумажке "манифест смертника". Хотя его голос приглушен плотной тканью, прилегающей к лицу, Амджад холодееет. Этот голос он узнал бы из сотен других. Из узких прорезей маски на него смотрит не просто старший брат, на него смотрит его собственное будущее. То будущее, которое уготовил ему отец: молодежные военные лагеря "Хизбаллы", пояс смертника под одеждой и картинка в новостях: черный безликий клон на зеленом фоне... А рядом, мимо, будет проноситься чужая жизнь, в которой зеленый — это цвет травы, а черный — цвет плодородной земли, на которой выращивают хлеб.
Амджад посмотрел на Яшу, молча прощаясь с ним. Потом зашел в ванную, вылез через окно и побежал. Он мчится по узким улочкам городка и плачет. На лужайках аккуратных беленьких домиков, выглядывающих из-за зеленых живых изгородей, возятся дети. На открытых летних кухнях женщины готовят еду. Тяжелое левантийское солнце лениво замерло в высшей точке, разбросав по своей небесной постели душные подушки облаков. Наступает время сиесты.
А в личном мире Амджада небеса обрушиваются на землю, и молнии сверкают над головой. Холодные струи ледяного дождя стекают по щекам вместе со слезами. Мир раскалывается напополам...
Он знал, что делать: автостопом добраться до порта, мышью проскользнуть на судно, идущее в Европу, и затеряться, пропасть. В его деревне было несколько смельчаков, которые отважились сбежать за границу, их имена нельзя было упоминать вслух. Но люди шептались, что беглецов видели то в Германии, то в Голландии, что у них поддельные паспорта, контактные линзы, меняющие цвет глаз, и тщательно поставленный турецкий или греческий акцент...
Арабский мир — тесный мир, но Амджад не боялся: у него все получится, он станет другим человеком. И никогда не забудет Яшку — смешного рыжего щенка, который не побоялся породниться с волчонком.
Добавить комментарий