Мгновения, ставшие историей. Фотограф Майкл Датикаш

Майкл Датикаш. Автопортрет.

Майкл Датикаш — один из тех людей, чьими глазами мы зачастую смотрим на этот мир. Один из тех, кто запечатлевает мгновения нашей быстротекущей жизни, останавливает эти мгновения и делает их историей.

Майкл — фотожурналист, обладатель множества престижнейших наград журналистских ассоциаций Америки. Он печатается в крупнейших газетах и журналах, а постоянное его место работы — еженедельник Jewish Week, шеф фотоотдела.

За несколько дней до наступления 2009 года вышел в свет журнал, выпущенный еженедельником. Все фотографии в этом номере выполнены Майклом Датикашем.

— Мы такие журналы выпускаем уже десять лет, приурочивая выпуск к очередному Новому году. Каждый номер журнала — тематический. Работы очень много. Помню, когда выпускали номер, посвященный одному дню жизни еврейской общины Нью-Йорка, работал с шести утра до 12 ночи. Поверь мне, даже минуты на отдых не было. Устал ужасно, но удовлетворение от работы было полное.

Этот номер посвящен 18 людям, живущим в столице мира. Заголовок в переводе на русский звучит так: "Сострадание имеет 18 лиц". На обложке имена людей, которых мы называем местными героями. О них не знает большой мир, они известны сравнительно небольшому кругу людей. Это мужчины и женщины разных профессий и разного возраста, но объединяет их одно — все они добрые люди, полные сострадания к ближним, жертвующие всем — и временем, и материальными благами, лишь бы прийти на помощь к тем, кто в такой помощи нуждается.

Вот, например, доктор Ниел Голдберг. Он не только лечит, он дает людям надежду и веру, помогает им улыбаться, радоваться жизни. Среди его пациентов многие с очень тяжелыми недугами, нередко неизлечимыми. Доктор Голдберг нашел хороших людей, на свои деньги обучил их клоунаде, нарядил в соответствующие костюмы. И теперь эти клоуны ходят по больницам, выступают — разумеется, безвозмездно — перед тяжело больными людьми, помогают им отвлечься от печальных мыслей. Вы бы видели лица этих больных!

Или, например, Мириам Абрамовикс, кинодокументалист. Увы, она сама больна, но уже много лет ездит по Америке и по всему миру туда, где людям трудно и помогает им, чем может. 11 сентября 2001 года, ураган Катрина — скольким людям она помогла после этих трагедий! Ее маршруты пролегли по Израилю и Косову, она была в Албании, во многих странах и всегда несла людям добро. О каждом из героев этого номера журнала можно говорить долго. Такие люди — наша гордость и наша надежда...

— Я знаю, что большой успех сопутствует твоим персональным выставкам. Помню, читал об огромном интересе в Тель-Авиве к твоей фотовыставке "Я еврей". Десятки тысяч людей посетили эту экспозицию, она широко освещалась в израильской прессе, в передачах радио и телевидения.

— Газета, в которой я работаю, очень солидное издание, популярное во всем еврейском мире. Приезд журналиста из этой газеты вызвал интерес. Немаловажным было и то, что я бывший корреспондент небезызвестного агентства ТАСС. Я был первым советским фотожурналистом, который приехал в Израиль в 1989 году, сразу после того, как открылись двери при горбачевской перестройке. Я приехал тогда со своей выставкой по приглашению мэра Тель-Авива. И возвращение этого журналиста через много лет с новой выставкой, естественно, не могло пройти незамеченным. Тем более, что подключилось Министерство иностранных дел Израиля, которое оказывало мне всяческое содействие.

— Что, как правило, попадает в глазок твоей фотокамеры?

— Я снимаю людей. Меня интересует их внутренний мир, их психология, их поведение. На этой выставке в Израиле можно было увидеть снимки бывшего мэра Нью-Йорка Эдварда Коча, лауреата Нобелевской премии Эли Визеля, композитора Баланчивадзе, брата балетмейстера Баланчина, и других. У меня много фотографий простых людей, детей. Эти фотографии получили высшие награды американских журналистских организаций.

— А евреи в разных странах отличаются? Я не имею в виду по внешности, потому что евреи разные по виду, даже есть белокурые с голубыми глазами. Я имею в виду их внутренний мир.

— По внешности, конечно, отличаются. А вот по внутреннему духу почти нет. Все евреи люди работящие, устремленные в будущее. Я помню, даже нашел евреев в Сирии, когда был там в командировке много лет назад. Сейчас их там уже практически не осталось, так что мои снимки в какой-то степени исторические. Кстати, тогда произошла смешная история. Со мной вместе был мой коллега, армянин. Меня пропустили, а его не хотели пропускать, сказали, что он еврей. Пришлось в посольство обращаться, чтобы его впустили в страну.

— Каков, на твой взгляд, уровень фотожурналистики в США?

— Очень высокий, особенно в нашем городе. Нью-Йорк — как бы магнит. Он притягивает лучших музыкантов, художников, артистов, лучших фотографов со всего мира. Здесь большой рынок, здесь хорошо платят, и здесь можно чего-то добиться, несмотря на высокую конкуренцию. Здесь на каждый квадратный метр больше фотографов, чем в любом месте в мире...

— Как ты относишься к папарацци?

— Они делают свое дело, они нужны. Это я говорю не из корпоративных соображений. Существуют журналы, которые покупают у них снимки. Эти ребята не часами, а сутками выискивают кадр, не спят ночами. Это очень тяжелый труд. Их фотографии хотят увидеть, они пользуются спросом. Если кто-то хочет увидеть, то кто-то должен это снимать.

— А то, что им иногда морду бьют и фотокамеры разбивают, потому что они вторгаются в личную жизнь?

— Все бывает. Тебе может не нравится, что они делают, может, они переступают иногда порог дозволенного, преследуя знаменитых людей. Но мы живем в мире, где эта работа продается, и она помогает нам лучше узнать сегодняшний день. Если ты знаменитость, то ты должен быть готов к тому, что тобой интересуются.

Майкл Датикаш. Фотография с выставки "Я — еврей": Похороны Реббе

— Самый известный случай, пожалуй, за всю историю фотожурналистики, связан с принцессой Дианой. Жаль, конечно, что с ней случилась эта трагедия. Хотя я не могу понять, чем же она покорила этот мир. Совершенно заурядная женщина, за всю жизнь ничего полезного не сделала, ничем не примечательная, за исключением того, что была замужем за королевским отпрыском, а сама вела себя совсем не по-королевски, давала обильную пищу для слухов, скандалов... Есть правила игры, есть нормы морали и нравственности, которые членам королевских фамилий не дано нарушать, иначе, чем же они отличаются от простых смертных? Мне кажется, что она и ее возлюбленный сами не могли жить без папарацци, потому что ничем не были интересны, кроме того, что вокруг них создавались сплетни.

— Винить в том, что произошло с Дианой, папарацци — это глупость. За ней охотились с того самого момента, когда она начала встречаться с Принцем Уэльским. Фотографы делали свое дело. Эти снимки — свидетельство история.

Вообще фотография — удивительное искусство. Оно влияет на души людей совершенно потрясающе. Видео можно посмотреть и отложить. А фотографию можно носить с собой, повесить в комнате, чтобы она всегда была перед тобой. Если это хорошая фотография, то она тебя как бы завораживает.

— А что такое, на твой взгляд, хорошая фотография? Я не знаю, сколько фотоаппаратов продают в Америке, наверное, десятки миллионов в год. И все вокруг снимают. Иногда увидишь любительский снимок — так вполне нормально, любопытно бывает. А иногда смотришь на профессиональную фотографию в газете и думаешь — ну и что, ничего особенного, я бы тоже такую снял. Как мне разобраться, чем отличается хорошая фотография от плохой?

— Фотолюбитель может снять удачную фотографию, но это скорее исключение, чем правило. Если посмотреть его снимки, то они похожи один на другой. Профессиональная работа требует высокого качества всегда, хотя и она тоже зачастую связана с рутиной. У прессы, у газеты, у журнала есть свои особенности. Недавно я получил приглашение в одну очень престижную газету, которая у половины Нью-Йорка на руках. Но я отказался, потому что мне неинтересно восемь часов стоять у здания суда, чтобы потом сделать снимок, как полицейские выводят преступника в наручниках. Я в таком положении, что могу выбирать, что я хочу делать, а что нет.

Мне нравится, как работают крупные журналы. Они дают фотографии, которые не являются однодневками. Фотографии, которые живут с тобой. У меня на той выставке в Израиле, о которой мы говорили, есть фотографии, которые были сняты 40 лет назад. Но они и сейчас имеют право на существование. Куратор выставки спросила меня, почему у вас всего 40 фотографий?.. Я снимал десятки тысяч раз. Но я очень строго подходил к отбору, у меня есть кадры, которые очень люблю.

Однако и однодневки, конечно, нужны. Ведь такие снимки у здания суда продают газету.

— Какие качества нужны профессиональному фотожурналисту?

— Здоровье, прежде всего. Журналист может взять интервью по телефону. Фотографию по телефону сделать нельзя. Этим все сказано. Ты должен тащить с собой аппаратуру, ты должен быть на том месте, где все происходит, ты должен бороться за то, чтобы выбрать нужную точку, быть готовым простоять несколько часов, чтобы поймать нужный кадр.

— Ты напомнил мне эпизод. Много лет назад я был на заводе имени Лихачева в Москве. Туда пришел Брежнев, журналистов собралось множество... Один из твоих коллег так старался его сфотографировать, что заполз куда-то наверх и оттуда упал в яму для ремонта автомобилей. Брежнев тогда еще не был в маразме, сразу заметил это происшествие и сказал сопровождающим — там человек в яму упал. А ему говорят — нет, нет, не волнуйтесь, Леонид Ильич, это не человек, это корреспондент упал...

Действительно, как ты говорил, много зависит от места, которое ты выберешь для съемок. Был раньше такой фотожурналист итальянский Якопетти, который снимал экстремальные ситуации. Например, как людей расстреливают. С одной стороны это факт истории, а с другой — этично это или нет, такие снимки делать?

— Я до сих пор помню фотографию, как в Сайгоне расстреливают человека. Сегодня это исторический факт и документ невообразимой силы. Этот журналист не был папарацци. Папарацци на войну не ездят, они снимают знаменитостей. А этот фотограф запечатлевал историю. Когда ты смотришь на эту фотографию, то ненавидишь войну.

— Ты был известным фотожурналистом там. Здесь ты сумел подтвердить и закрепить свой профессиональный престиж. Как все это происходило?

— Я приехал как беженец. В буквальном смысле этого слова. Иногда дают статус беженца, и человек месяцами, а то и годами собирается. У меня было иначе. Это было в Грузии при президенте Гамсахурдии, когда шла гражданская война. Я тогда работал на агентство Ассошиэйтед Пресс. Мне были звонки с угрозами. Я решил, что надо срочно лететь. Утром я повел маленькую свою дочку в школу, а потом попал в перестрелку. Пошел в школу за девочкой, пришел домой и сказал — надо улетать. Мы закрыли двери, ничего с собой не взяли, я бросил в аэропорту свою машину, и мы улетели.

Майкл Датикаш. Фотография с выставки "Я — еврей": Еврейская мама.

— А как ты пробивался в Америке? Это трудно было?

— Денег не было, мы ведь не приехали сюда, предварительно продав квартиры, как некоторые. Четверо человек прокормить нелегко. Я устроился к одному фотографу. И он хвастался, что у него проявляет пленки бывший корреспондент различных престижных агентств. Он мне платил очень маленькие деньги, у него просто другой возможности не было. А потом я был участником выставки, на которой были проданы четыре мои фотографии. Подходит ко мне директор Найаны¹, говорит, у нас фотограф заболел, ты не мог бы поснимать вместо него на праздник Пурим? Я согласился. Привез на следующее утро фотографии, ему очень понравились. Когда я приехал домой, у меня уже было сообщение на автоответчике из журнала Jewish Week. Редактор хотел меня видеть. Оказывается, Найана переслала им фотографии. В газете они понравились. Я приехал со своим портфолио. В течение 15 минут меня взяли на работу. В еженедельниках, даже крупных, нет штатных фотографов. А меня взяли в штат. Я спросил потом, а почему вы меня сразу взяли? А редактор мне в ответ: я знал, что тебя обязательно кто-нибудь возьмет, поэтому мы и торопились.

— Ценят таланты в американской Америке. В русской Америке их не ценят. Так что тебе повезло. Хотя, если откровенно говорить, это не везение, а закономерность. Яблоко падает только на подготовленную голову, как говорится. Мне довелось одно время с тобой вместе работать. Ты человек жесткий. Помню, как мы с тобой спорили и даже ругались. Но когда с профессионалом ругаешься, никакого чувства обиды не остается. А когда с тем, кто не понимает ничего, и он еще советы дает, типа пойди туда, не знаю куда, — такое ощущение, будто тебя по уши в чем-то измазали. А мы с тобой делали общее дело и знали, что вместе хотим сделать его хорошо. Ничего личного. А с непрофессионалами всегда копеечные амбиции и обиды...

— Да, мы вместе пытались сделать как лучше и понимали это. Ты знаешь, у этой выставки в Израиле был куратор. Я ей звонил в неделю несколько раз, просто достал. Она, наверное, устала от моих звонков. А потом она сама мне позвонила и сказала: да, я понимаю, что вы все делаете по делу и для дела.

Профессионализм — это когда дело подчиняется законам профессиональным, а не идет на авось. Америка научила меня быть жестче, организованнее. Только такой профессиональный подход, а не дилетантство дают успех.

— Тебе вопрос на засыпку. Если бы тебе дали машину времени и предложили попасть в любое время, в любое место, то какие времена и маршруты ты бы выбрал?

— Я бы сделал фоторепортаж о том, как Моисей выводил свой народ. Это ведь не только еврейская история, а всемирная.

Второй репортаж. Я бы хотел бы быть вместе с известным фотографом Капой, который организовал журнал "Магнум" и снимать первую войну Израиля за свою независимость.

Но это все из области фантазии. А вот дело реальное. Я уже много лет вынашиваю проект фотоцикла "Один день жизни евреев по всему миру". Хочу набрать лучших фотографов-евреев в мире и отснять снимки везде, где живут евреи, даже в тех странах, где их несколько человек.

— Желаю тебе успеха, это будет историческая книга.

¹ NYANA — New York Association for New Americans — еврейское агентство помощи беженцам