 |
| 1970-е годы. Ольга Бешенковская около стены ленинградской котельной, где она в то время работала. Фото Александра Николаева. |
|---|
Стихи в поезде под названием — Жизнь...
Четвёртого сентября 2009 года исполнилось уже три года, как с нами не стало поэта Ольги Бешенковской. Но горечь этой утраты со временем не убывает, а совсем даже наоборот, делается всё сильней и сильней.
В особенности это ощущается каждый раз, когда опять и опять соприкасаешься с её творчеством (а я это делаю, естественно, постоянно). Через эти поэтические и такие же блистательные прозаические тексты как бы постоянно чувствует её реальное, физическое присутствие и в жизни сегодняшней. Буквально воочию видишь Олю перед собой и слышишь её чуть хрипловатый голос (что делать, знаменитая невская сырость, плюс постоянное непомерное курение не проходят бесследно), читающий и для всех, и одновременно только для себя, такие удивительные произведения, которые, будучи услышанными один раз, остаются в памяти надолго, если не навсегда...
Как, например эти "Стихи в поезде", комментировать которые мне невозможно ещё и потому, что вся наша с Олей жизнь была именно этим самым поездом, который промчал нас и через наше общее горькое и прекрасное время, и через всю нашу общую с этим временем судьбу. Истории написания этого поэтического цикла Ольга Бешенковская рассказала сама в своём кратком, но, как у неё всегда это бывает, ёмком и искреннем предисловии.
Алексей Кузнецов, Германия
Ольга Бешенковская
Стихи в поезде. Oт автора
Это стихотворение, вернее, внутренне сцепленный цикл, названный по месту написания "Стихи в поезде", родился в тамбуре экспресса "Ленинград-Москва" в далёком 1976 году, в глухое к горьким словам и душевной боли время. Однажды был прочитан на поэтическом вечере в Доме писателя, и самое странное, что на сей раз автора не обвинили в антисоветчине, очевидно, купившись "модной" тогда "народной" темой, и даже предложили отдать текст для ежегодного сборника "День поэзии". Но... никогда не следует спешить радоваться... Лишь спустя три года появились эти стихи в обещанном сборнике, и при том в каком виде: два отрывка, из которых было убрано всё, кроме картинки природы, то есть, по существу, вообще всё... Даже строчки "Валидол или дрянь из горла хороши от российских ландшафтов" были вычеркнуты, так как советская природа должна была призывать к радости и оптимизму... Такая публикация поэта могла только скомпроментировать...
Наконец, уже в 1995 году журнал "Нева", в редколлегию которого входил и один из тогдатошних членов редколлегии "Дня поэзии", предложил опубликовать стихотворение полностью. Опубликовали. Но теперь из него вылетел кусок, повествующий о приходе немцев во время войны в русскую деревню... Вылетел случайно, по небрежности, но даже того, что осталось, хватило для упрёка нескольких "бдительных" читателей: ну да, мол, автор теперь живёт в Германии, и преуменьшает значение Великой Отечественной... (Увы, под стихотворением забыли проставить дату написания.) А дело всё в том, что философская поэзия всегда находится как бы над временем, и поэтому чаще всего приходится, как говорится, не ко времени...
Здесь "Стихи в поезде" впервые публикуются полностью, и, возможно, они так и не потеряли своей актуальности...
1
Только белые пятна апрельского снега
Да берёзы, берёзы — по пояс в воде...
Ну какого, Россия, тебе печенега —
Ты сама же в своей захлебнёшься беде...
Даже хочется плакать, как Родину жалко,
Как ей хочется с первой получки купить
Простоватую тёплую ширь полушалка,
Где промеж васильков — золотистая нить...
Не ржаное, а ржавое нищее поле,
Всё морщинки да трещинки — вдовья рука...
Божья воля на то или русская доля,
Чтобы веной больной набухала река?
Так банальна тоска, что, о, господи Боже,
Лбом — в граненый мираж, и сграбастать виски...
С каждым веком и вздохом всё кажется больше
Несказанной, неслыханной этой тоски...
Эти горечь и стыд, и беспомощность эта,
И шершаво на совести — как нечиста...
И как будто ещё не случалось поэта —
От испуга и подвига медлят уста...
2
Стыдно признаться, — стихами обидела
Родину, дальше которой не видела
В сизом прогорклом дыму...
Видела: квохчут пузатые голуби,
А журавли — словно ангелы голые —
С кончика кисти — во тьму...
Родина! Нас разлучили инстанции:
Стены бетонные, лезвия-станции,
Господи, это же ты...
Это жилище ли? Отсвет пожарища?
Остановите окошко! Пожалуйста!
Избы... Деревья... Кресты...
3
Что пустыми словами сорить
С высоты Вавилона и века...
Эти ветхие кровли корить
Не посмеет и пьяный калека.
Здесь у каждого что-то болит:
Жмутся в тамбурном дымном соседстве,
Потирая протез, инвалид
И художник, массируя сердце...
Что ж, такая, как видно, судьба, —
Прячу взгляд пристыженного вора:
Глушь и святость... Слепая изба
Под защитой хромого забора...
И мелькают (была — не была?..)
Горб и ведра... Понурясь, — лошадка...
Валидол или дрянь из горла
Хороши от российских ландшафтов...
4
"Калининские мы — соседка говорит —
Отец наш немцев ждал — чай, наведут порядок...
Явились... Наш-то фриц — крест, как в церквах, горит...
И конь — что наша печь, а не ушами прядать...
Нас, восьмеро сестёр, не тронул ни одной,
Зато ему, видать, пондравилась корова, —
Как хватит за рога... А батя был хмельной:
- Грабители! — Кричит — катитесь поздорову!
А немец автомат наставил — ну и ну —
Как есть, ему в живот. А мы — реветь как стадо...
И как мы — говорит — отбились в ту войну? —
Ей-Богу, не пойму... А вы — из Ленинграда?".
5
О, сколько можно об одном, и без вины и при вине,
И, подогретая вином, неужто истина — в войне?
О чём вы, Господи, о чём,
Друг друга чувствуя плечом,
Как будто не было Эллады,
Потопа, ига, наконец...
Где мать? — Расспросят — где отец?
Какие раны и награды?..
И даже я (на что уж я...),
А всё же — школа и семья —
Горжусь, что я из Ленинграда...
Ах, самозванцы... Для земли
Мы все равны, как перед Ликом...
И что с того, что нарекли
Свое Отечество — великим...
Иконы выдрали из сот,
Свои портреты вставив в ниши,
И шестилетний эпизод
Взнесли истории превыше...
В России любят вспоминать.
И проклиная — вспоминают,
И вспоминая — поминают
Свою, изысканную, мать...
Не оттого ль, что с той весны
(Чей дальше — кажется, что ближе...)
России верные сыны
Могли увидеть только сны,
А не Берлины и Парижи...
А кто-то пьяной хрипотцой
"Хотят ли русские..." заводит,
И не найти его лицо
В темно сомкнувшемся народе...
1976
Добавить комментарий