Продолжение. Начало в N22 [153].
А теперь приготовься ко второму посвящению. Трепещи, плач, радуйся, обожай! Ибо дух твой должен проникнуть в пылающую область, в которой великий Демиург смешивает души и миры в чаше жизни. Утоляя свою жажду в этой опьяняющей чаше, все существа забывают свое небесное происхождение и спускаются в причиняющую боль бездну инкарнации.
Зевс есть великий Демиург. Дионис — Его сын, Его проявленный Глагол, Дионис — светящийся дух, живущий разум, сиял в обителях своего отца, в храме вечного эфира. Однажды, когда он созерцал бездну неба сквозь созвездия, он увидал в лазурной глубине свой собственный образ, простирающий к нему руки. Увлеченный этим прекрасным видением, очарованный своим двойником, он бросился, чтобы схватить его. Но призрак удалялся все более и более и притягивал его вглубь, в бездну. Наконец он оказался в тенистой благоухающей долине, приятный ветерок которой ласкал его тело.
В одном из гротов он увидал Персефону. Прекрасная Майя ткала покров, в котором переливались образы всего сущего. Дионис остановился перед божественной девственницей в немом восторге. В это время гордые Титаны и свободные Титаниды увидели его. Первые — завидуя его красоте, вторые — охваченные безумием любви бросились на него и растерзали его в куски. Распределив между собой его члены, они бросили их в кипящий котел и погребли его сердце. Юпитер поразил Титанов своими громами, а Минерва поднялась в высоты эфира с сердцем Диониса; там это сердце превратилось в пылающее солнце.
Из клубов же фимиама, которые поднимались от сжигаемого тела Диониса, произошли человеческие души и поднялись к небу. Когда их бледные тени достигнут пылающего сердца Бога, они зажгутся ярким пламенем, и тогда Дионис воскреснет, более живой, чем прежде, в высотах Эмпирея...
Теперь ты познал мистерию о смерти Диониса. Выслушай мистерию его воскресении. Человечество — плоть и кровь Диониса. Страдающие люди — это его растерзанные члены, которые ищут друг друга, терзаясь в ненависти и преступлениях, в бедствиях и в любви на протяжении многих тысяч жизней.
Горящий жар земли, бездна низших сил, притягивает их все более и более в пропасть, все ближе к заливу, разрывает их на части. Но мы, посвященные, знающие то, что наверху и что внизу, являемся спасителями душ, Гермесами людей. Подобно магниту мы притягиваем их к себе, сами притягиваемые Богами. Таким образом, с помощью небесных чар мы воссоздаем живое тело Божественности. Мы заставляем небо плакать и землю ликовать. И, подобно драгоценным камням, мы несем в сердце своем слезы всех живых существ для того, чтобы преобразовать их в улыбки. Бог умирает в нас, и в нас же Он воскресает".
Так говорил Орфей. Ученик дельфийского храма преклонил колени перед своим учителем, а его руки были подняты в знак молитвы. Первосвященник же Юпитера простер руку над его головой и произнес следующие слова посвящения: "Да будет неизреченный Зевс и Дионис, трижды проявляющийся в аду, на земле и в небесах, милостив к твоей молодости, и да прольет он в твое сердце науку Богов".
Затем посвященный покидал перистиль храма и шел к жертвеннику, чтобы бросить в его огонь стиракс и трижды призвать Зевса-Громовержца. Жрецы, составив круг, медленно двигались вокруг него, распевая гимны. Первосвященник оставался под портиком, пока вновь принятый ученик снова не подходил к нему...
"Тяжел путь, ведущий отсюда к Богам! — произносил Орфей, который, казалось, прислушивался к внутренним голосам больше, чем к голосу своего ученика. — Цветущая тропинка, крутой подъем и затем острые скалы, над которыми сверкают молнии и безграничное пространство — вот судьба ясновидца и пророка на земле! Оставайся же, дитя мое, на цветущих тропинках равнины, не ищи того, что вне них!".
"Моя жажда усиливается по мере того, как ты ее утоляешь, — отвечал молодой посвященный. — Ты поучал меня о сути Богов, но поведай мне, великий учитель Мистерий, вдохновляемый божественным Эросом, смогу ли я их увидеть когда-нибудь?"
"Очами духа, — отвечал первосвященник Юпитера, — но не телесными очами. Ныне же ты в состоянии видеть лишь земными очами. Ты должен пройти через большие испытания или тяжкие страдания, чтобы открылся внутренний взор".
"Ты один можешь открыть его, Орфей! Оставаясь с тобой, я не ведаю страха".
"Если ты хочешь того, тогда слушай. В Фессалии, в долине Тэмпейской, возвышается мистический храм, закрытый для непосвященных. В этом храме Дионис может быть увиден мистиками и ясновидящими. Через год приходи на его праздник. Я погружу тебя в магический сон, я открою твои глаза для созерцания божественного мира, а до тех пор сохраняй добродетель и чистоту души. Ибо знай, что божественный огонь пугает слабых и убивает нечестивых.
Проходи в мой дом, я дам тебе книгу, которая потребуется тебе для подготовки".
После этих слов учитель вел дельфийского ученика во внутренность храма и указывал ему назначенную для него келью. Там была зажжена египетская лампа, которую поддерживал крылатый гений, и там, в сундуках из душистого кедра, находились многочисленные свитки папирусов, покрытые египетскими иероглифами и финикийскими буквами, а также свитки, написанные самим Орфеем на греческом языке, которые заключали его тайное учение.
Учитель и ученик беседовали в келье до глубокой ночи.
Праздник Диониса в долине Тэмпейской
Мы в Фессалии, прохладной долине Тэмпейской. Священная ночь, посвященная Орфеем мистериям Диониса, наступила. В сопровождении одного из служителей храма, дельфийский ученик идет по узкому и глубокому ущелью между островерхими скалами. В темноте ночи не слышно ни звука, кроме журчания реки, которая протекает меж зеленых берегов долины. Наконец, из-за гор показался диск полной луны. Ее тонкий и магнетический свет скользит в глубины и волшебная долина освещается неземным светом... Желтая дымка и сказочный сон окутывает все растения. Кажется, что вздохи нимф проносятся по зеркальной поверхности рек и слабые звуки флейт поднимаются из неподвижных тростников. Надо всей долиной ощущаются незримые чары Дианы...
Дельфийский ученик идет как во сне. Время от времени он останавливается, чтобы вдохнуть аромат жимолости и горького лавра. Но магический свет длится недолго. Луна закрывается облаком, и все темнеет. Скалы опять принимают грозный вид, а блуждающие огни начинают светится из-под густой тени деревьев на берегу реки и в долине.
"Это мистики пускаются в путь, — говорит проводник. — Каждая группа имеет своего проводника с факелом. Мы последуем за ними".
Наши путники встречают много живописных процессий, выходящих из глубин рощ. Вначале они встречают мистиков молодого Вакха, юношей, одетых в длинные туники из тонкой льняной ткани и в венках из плюща. Они несут чаши из резного дерева — символы чаши жизни. Затем проходят молодые люди с гордой и смелой осанкой, которые зовутся мистиками сражающегося Геркулеса. На этих — короткие туники, у них обнаженные ноги, львиные шкуры, спадающие с одного плеча, оливковые венки на головах. Затем появляются мистики растерзанного Вакха с пятнистыми пантеровыми шкурами на плечах, с пурпурной повязкой на волосах, с тирсом в руке.
Проходя мимо одной пещеры они видят распростертых на земле мистиков Адониса и подземного Эроса. Это были люди, оплакивающие своих умерших родственников и друзей; они пели тихими голосами:
"Адонис! Адонис! Верни нам тех, кого ты взял у нас, или дозволь нам спуститься в твое царство".
Ветер, врываясь в пещеру, как бы продолжал под землей протяжные стоны мрачного напева. Внезапно один из мистиков поворачовается к ученику дельфийского храма и говорит:
"Ты переступил порог Адониса. Ты не увидишь более света живущих!".
Другой мистик, проходя мимо, задевает его и шепчет на ухо: "Тень, ты сделаешься жертвой тени! Ты, который принадлежишь ночи, вернешься в царство Эреба!".
Ученик дельфийского храма чувствует себя оледеневшим от страха. Он шепнул своему проводнику: "Что это все означает?" Служитель храма, казалось, ничего не слышит. Он только говорит: "Ты должен перейти через мост. Никто не избежит конца".
Они переходят деревянный мост, переброшенный через Пенею.
"Откуда исходят эти печальные голоса и эта жалобная мелодия? — спрашивает ученик. — Кто эти светлые тени, проходящие длинными вереницами под тополями?"
"Это женщины, которые будут посвящены в мистерии Диониса".
"Знаешь ли ты их имена?"
"Здесь никто не знает имени другого и старается забыть свое собственное. Ибо, как при входе в священную обитель мистики оставляют свои запыленные одежды, чтобы искупаться в реке и облечься в чистые льняные ткани, также тут каждый оставляет из них свое прежнее имя и принимает новое. В течение семи дней и семи ночей они преображаются, как бы переходят в новую жизнь. Посмотри на все эти процессии женщин! Они объединены не по семьям и не по странам, а по тому Богу, который вдохновляет их".
Они встречают шествие молодых девушек в венках из нарциссов и в голубых пеплумах, которых проводник называл нимфами Персефоны. Они несут в руках урны и ритуальные вазы. Затем в красных пеплумах появляются мистические возлюбленные, страстные жены и искательницы Афродиты. Они углубляются в темную рощу и оттуда доносятся горячие призывы, смешанные со слабыми рыданиями. Затем, из другой темной миртовой рощи слышатся страстные напевы: "Эрос! Ты ранил нас! Афродита! Ты сокрушила наши члены! Мы покрыли грудь нашу кожей фавна, но в груди мы несем кровавый пурпур наших ран. Наше сердце — пожирающий огонь. Иные умирают от бедности, а нас сжигает любовь. Поглоти нас, Эрос! Эрос! Или освободи нас, Дионис! Дионис!"
Затем приблизилось другое шествие. Здесь женщины полностью закутаны в черные одежды с длинными вуалями, падавшими на землю. Они опечалены, словно в большой скорби. Проводник назвал их оплакивающими Персефону. В этом месте возвышается большой мраморный мавзолей, овитый плющом. Женщины опускаются возле него на колени, распускают свои волосы и начинают стонать. На каждую строфу желания они произносят ответную строфу скорби.
"Персефона! — стонут они, — ты умерла, похищенная Адонисом! Ты спустилась в царство мертвых. Но мы, оплакивающие возлюбленного, мы — живые мертвецы. Да не взойдет над нами заря нового дня. Да дарует нам вечный сон та земля, которая покрывает тебя, о, великая богиня! И пусть наша тень бродит в объятиях возлюбленной тени! Услышь нас, Персефона!"
Наблюдая эти странные сцены, под заразительное исступление всех этих страданий, ученик дельфийского храма ощущает тысячи разнородных и мучительных чувств. Он перестает быть самим собой. Желания, мысли и страдания всех этих существ проникли в него и сделались его желаниями и его страданиями. Его душа раздроблена и проникает в тысячи тел. Смертельное томление овладевает им. Он более не знает — живой ли он человек, или лишь его тень.
продолжение следует
Добавить комментарий