Поразительный феномен описания российской истории (до царя Михаила Романова) состоит в том, что оно… появилось на свет только в XVIII веке и ее создателями были специально вывезенные с этой целью в Россию три немца — Герард Фридрих Миллер, Готлиб Зигфрид Байер и Август Людвиг Шлецер — люди, ничем не прославившиеся до того на своей родине. Существующую доныне версию российской истории впервые опубликовал Г.Ф. Миллер. В учебниках по истории России говорится, что до Миллера “сотоварищи” была книга российского историка В. Н. Татищева “История Российская с самых древнейших времен” (до царя Михаила Романова), однако на самом деле эта книга была опубликована уже после смерти Татищева… в переработке все того же Миллера. Подлинной же книги Татищева никто и никогда не видел.
Поразительно, что эти факты старательно обходила советская историография, и продолжают обходить историки постсоветского времени. Почти единственными, кто поднял этот вопрос, были Г.В. Носовский и А.Т. Фоменко в книге “Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии?” Между тем, компания весьма юных немецких историков (им было по 20 с небольшим), ставших в России академиками с большими окладами, была вывезена оттуда не зря. Перед ними была поставлена конкретная и четкая задача — возвеличить род Романовых и убрать из истории все, что этому могло помешать. Особое внимание при этом уделялось так называемому Смутному времени.
Уже в правление первых Романовых (Михаил, Алексей, Федор Алексеевич) проводится массовое сжигание архивов и разрядных книг периода Смуты. В 1657 году по указу царя Алексея Михайловича учреждается особое присутственное место — Записной приказ с задачей навести порядок в документах и архивах. Порядок, разумеется в нужном властям направлении. Приказу также поручалось продолжить “Степенную книгу” — эту своего рода хронику знатных родов, прерванную в царствование Ивана Грозного. В Приказе “велено сидеть” думному дьяку Кудрявцеву, а при нем быть двум старшим и шести младшим подьячим. Однако, по-видимому, русский дьяк и его подьячие не сумели выполнить возложенную на них задачу. В.О. Ключевский по этому поводу писал: “В приказе даже не оказалось старой “Степенной книги”, которую ему было поручено продолжить, и там не знали, чем она оканчивалась и с чего начинать ее продолжение. В тогдашней Москве к такому делу не были готовы ни умы, ни документы”. Стало быть, в веке XVII подходящих документов не было, но в следующем веке, при Миллере документы… появились (или были изготовлены ловкими немцами?) То, что не удалось русским подьячим, сделали Миллер и компания.
Наиболее значительные “исправления” в истории России немецкие “летописцы” внесли, описывая времена Ивана Грозного и Смуты. Согласно документированной реконструкции истории эпохи Ивана Грозного, сделанной Носовским и Фоменко, у убитого царем Иваном IV старшего сына Ивана Ивановича был сын Дмитрий. Именно он и жил в Угличе. Следовательно, как прямой наследник династии, он имел все права на престол. Согласно же “немецкой” версии, Дмитрий был сыном Ивана IV от седьмого брака, тогда как церковь признавала законными лишь три брака.
Будучи воспитанными на школьном курсе истории, изготовленном Миллером в угодном правившей династии духе, большинство из нас всегда считало и продолжает считать царя Дмитрия самозванцем. Однако то, что кажется самоочевидным нам, совсем таким не казалось четыреста лет назад современникам “Лжедмитрия”. Более того, все современники признавали его подлинным сыном царя и законным претендентом на трон, включая русских бояр и воевод, а также польского короля и его приближенных.
Образованный читатель спросит: “А как же с убийством малолетнего царевича в Угличе?” Напомним, что принятая версия угличских событий теснейшим образом связана с именем боярина, а впоследствии царя Василия Шуйского, которому было поручено их расследование. По этому поводу видный современный историк Скрынников пишет: “Давно уже возникли подозрения, что подлинник “угличского дела” подвергся фальсификации. Даже при беглом осмотре бросаются в глаза следы его поспешной обработки... Черновики допросов в Угличе не сохранились. Есть все основания утверждать, что угличский источник стал жертвой ретроспективной оценки событий”.
По-видимому, факт подмены царевича другим убитым ребенком действительно имел место.
Не будем подробно излагать известную историю прихода к власти царя Дмитрия (“Лжедмитрия”). Отметим только, что бояре во главе с Шуйским и Романовыми отравили царя Бориса и убили его сына, расчищая дорогу Дмитрию. Первым делом по прибытии в Москву Дмитрий принял меры по возврату в столицу своей матери Марии Нагой (в монашестве инокини Марфы). Он поместил ее в ближний Воскресенский монастырь и ежедневно навещал ее.
Правил
царь Дмитрий менее года (с июня 1605 по май 1606 г.) и не успел провести сколько-нибудь
значительных реформ. Однако в его планах были широкие преобразования и государственного
аппарата и системы землепользования. Эти планы весьма не нравились именитому боярству,
боявшемуся за свою власть и свои огромные вотчины. В ходе заговора, во главе которого
стояли Шуйские, Романовы и Голицыны, правительство Дмитрия было свергнуто, его
ближайшие приближенные убиты, а народу был предъявлен некий обезображенный труп,
якобы царский.
Н.И. Костомаров так описывает этот исторический факт: “Труп был до того обезображен, что даже потерял человеческий образ… Царица Марфа, когда стали к ней приставать с угрожающим видом, произнесла решительным тоном: “Это вовсе не мой сын””.
На Руси покойников в то время не сжигали. Ни друзей, ни врагов, — не было такого обычая. А вот этот обезображенный труп сожгли, чтобы замести следы. Однако царь Дмитрий после переворота остался жив. В Путивле, где хорошо знали Дмитрия, народные толпы сразу узнали его, когда якобы убитый Дмитрий вновь появился там. Он только стал хромым после того, как неудачно выпрыгнул из окна, спасаясь от бояр и их приспешников.
Дмитрий вновь появляется и при польском дворе, где узнается всеми, включая иностранных послов. Затем он едет в Сандомир. Там его встречают жена Марина и ее отец — воевода Мнишек. Невозможно поверить, что гордая Марина и ее надменный отец согласились бы признать “бродягу без рода и племени”, каким изображает “Лжедмитрия II” российская историография “по Миллеру”. В походе на Москву царя Дмитрия окружают военачальники, бояре и дворяне, многие из которых были и при московском дворе Дмитрия. И снова общее признание.
В ходе успешного похода войска царя Дмитрия подходят к ближайшим пригородам Москвы, но в сам город не вступают. Причины этого не столько военные, сколько политические. Ряд видных членов Боярской Думы обещают Дмитрию добиться от царя Василия Шуйского отречения в его пользу. Дмитрий останавливается в 12 верстах от Москвы в Тушине, где создает свой временный двор и свою Боярскую Думу, в состав которой входит цвет тогдашней российской знати — Трубецкие, Романовы, Голицыны и другие. В октябре 1608 года в Тушинском лагере глава рода Романовых Федор (в иночестве Филарет) нарекается Дмитрием патриархом и по его поручению отправляется во главе посольства к королю Сигизмунду III, чтобы добиться отказа, как его самого, так и его сына Владислава от претензий на российский престол.
Тем временем московские бояре действительно добиваются от царя Василия Шуйского отречения от престола и создают временное правительство, — “Семибоярщину” во главе с князем Федором Мстиславским. Нарушая договоренность с царем Дмитрием, московские бояре вступают в переговоры с поляками о признании царем польского королевича Владислава, а в ночь на 21 сентября 1610 г., совершив акт национальной измены, открывают ворота Москвы полякам.
После этой новой боярской измены начинается развал “Тушинского лагеря” царя Дмитрия. После гибели в бою командира польских вспомогательных войск Яна Сапеги его покидают поляки, поскольку царь Дмитрий категорически не идет ни на какие уступки королю Польши. Разбегаются и бояре, уводя свои войска. В оставшемся у Дмитрия войске появляются мародеры. Особенно грешат этим так называемые “касимовские татары”, по имени городка Касимов, где на правах удельных князей правили наследники былых властителей Золотой Орды. По приказу царя Дмитрия касимовский царек Ураз-Магомет, по чьему наущению татары грабили купцов и дебоширили в лагере и его окрестностях, был позорно казнен: его засунули в мешок с камнями и утопили. Однако, с давних пор при Дмитрии был отряд телохранителей из крещеных татар во главе с Петром-Арсланом Урусовым. Царь очень доверял ему и, не зная о его родстве с казненным касимовским царьком, продолжал доверять и после казни Ураз-Магомета. Верный обычаю кровной мести за родственников, Урусов убил царя Дмитрия 11 декабря 1610 г. во время охоты.
После смерти царя беременная Марина Мнишек вместе с казацкими отрядами, которыми командовал атаман Иван Заруцкий, бежит на юг, к Астрахани.
Именно здесь, в Астрахани, и происходят событие, заставившее московских царей из рода Романовых призвать юных немцев во главе с Миллером для “исправления” российской истории: венчанная московская царица Марина рожает сына Ивана — законного наследника московского престола и правнука Ивана 1V.
После гибели Дмитрия гражданская война в России разгорелась с новой силой. В Москве долгое время находились поляки, пока они не были изгнаны оттуда Земским ополчением во главе с доблестным князем Пожарским. После этого Романовы добились избрания на престол Михаила, хотя многие были за князя Дмитрия Пожарского. Обстоятельства избрания достаточно темны и что за послы прибыли в Ипатьевский монастырь от имени Земского Собора звать Михаила Романова на царство достоверно до сих пор неизвестно.
Надо отметить, что уже при Михаиле происходит вторичное венчание Филарета патриархом, очевидно, чтобы затемнить общеизвестный факт его патриаршества при царе Дмитрии.
Между тем царица Марина не покинула Россию, хотя такие возможности у нее были, и, находясь при сыне, продолжила борьбу за российский престол с помощью верных ей и ее сыну войск. В числе ее военачальников видную роль играл Иван Заруцкый — один из вождей первого Земского ополчения, пытавшегося освободить Москву от поляков. Ход борьбы Марины за престол для своего сына — одно из самых темных мест в российской истории. Известное сегодня ее описание целиком выдумано победителями и выглядит как “война с ворами”. При этом сына Марины именуют “воренком”. Борьба длилась около трех лет, но, в конце концов, войска Марины были разбиты, а ее саму вместе с сыном и Иваном Заруцким яицкие казаки выдали Романовым.
По повелению царя Михаила пленных зверски казнят: Заруцкого посадили на кол, венчанную московскую царицу Марину утопили, а четырехлетнего ребенка — законного царя Ивана V публично повесили на Спасских воротах Кремля.
Романовы прежде всего, нуждались в доказательствах законности своей династии. Сделать это поначалу было нелегко, поскольку многие соседи России (Польша, Швеция) отказывали им в этом. В Польше, например, Михаила Романова называли не царем, а “Прозванным (то есть ненастоящим — Р. К.) великим князем”. Какое-то время Москва это терпела. Только в 1650 г. царем Алексеем Михайловичем в Польшу отправляется специальное посольство во главе с боярином Григорием Пушкиным, которое требует “порухи царскому имени не чинить”, а все “бесчестные книги” собрать и сжечь.
Тень невинно убиенного младенца — царя Ивана — навсегда между тем нависла над домом Романовых. Некогда столь популярное в правящем российском доме имя Иван стало приносить Романовым несчастья. Царь Алексей Михайлович дал имя Иван своему старшему сыну. Этот сын, хотя и был провозглашен царем Иваном V (вместе со своим братом Петром I), но был “слаб телом, умом и духом” и вошел в историю только как тень своей сестры царевны Софьи и брата Петра I. Внучка царя Ивана V Романова Анна Леопольдовна дала имя Иван (в честь деда) своему сыну. По указу императрицы Анны Иоановны — родной сестры матери Анны Леопольдовны — он был объявлен 18 сентября 1740 года наследником престола и в том же месяце, после смерти Анны Иоановны, был провозглашен императором. “Правление” этого годовалого дитяти длилось меньше года, и судьба его была ужасна. Свергнутый дочерью Петра I Елизаветой, он больше 20 лет провел в страшных застенках, в основном в одиночном заключении. Из-за плохих условий своей жизни и вечного молчания окружающих, он обезумел и в возрасте 24 лет был убит. После этого к имени Иван в роду Романовых более никогда не возвращались. Однако, по-видимому, проклятие казненного четырехлетнего царя продолжало витать над ними. Сказано ведь: “Жернова Всевышнего мелют медленно, но неотвратимо”. И еще: “Сто лет в деснице Его подобно мгновению”.
Проходит 300 лет, и династия, начавшая свой высокий путь в Ипатьевском монастыре, заканчивает его в Ипатьевском доме, где от рук большевиков вместе с царем Николаем II, царицей Александрой и царевнами трагически гибнет надежда династии — юный царевич Алексей.
Добавить комментарий