Шокнутые
В магазине мы представляли интересное зрелище. Ночь, покупателей немного, а тут семья полным составом и набор покупок необычен: с одной стороны покупки обстоятельные, а с другой... бросали в корзину вещи, не задумываясь о внешнем виде, только потому, что эта вещь функционально необходима. Кассир даже не выдержала и спросила, что у нас произошло.
Для меня самой этот shopping потом был как тест на «необходимость». Что же человеку нужнее всего, что он покупает в первую очередь? Мы купили белье, туалетные принадлежности для себя и кота, косметику, лекарство от головной боли, cell phones, Laptop и игрушку для кота. В современном мире вести какие-либо дела без электронной и телефонной связи невозможно. Они также необходимы, как зубная щетка и смена чистого белья.
Конечно, люди разные. Потом у нашего страхового агента я спрашивала, что люди покупают в первую очередь в такой ситуации, как у нас. По ее наблюдениям, разброс огромный. Один известный кардиохирург, потерявший более, чем миллионный дом, беспокоился о cooler. Для него очень важно есть вовремя и ту пищу, которую он привык. Поэтому без хорошего кулера он просто не мог жить. В другой семье просили в первую очередь купить им автомобиль. Они планировали ехать с детьми в отпуск, и даже пожар не мог изменить их планов.
Но это совсем не означает, что «эксперимент чистый», что люди, не находятся в состоянии стресса. Например, наша дочка во время shopping после пожара выбрала для меня ночную сорочку и халат с огромными ядовито-розовыми цветами. Сейчас меня «передергивает», когда они просто попадаются мне на глаза, но тогда мне было все равно...
Муж боялся, что от нервного напряжения у меня начнется мигрень и купил в аптеке лекарство, которое мы обычно берем по рецепту врача. В эту ночь у нас рецепта, естественно, не было, и мы заплатили за него $1000. Я пыталась протестовать, но это было бесполезно. Потом уже Дэвид согласился, что можно было на следующий день взять рецепт у врача и не выбрасывать такие большие деньги «на ветер». Кстати, в первые дни после трагедии головных болей у меня совершенно не было. Видно, была блокирована чувствительность всех нервных волокон, как «обухом по голове».
Раскопки
И смех и грех... Накануне вице-президент нашей компании, производящей software, спросил, храним ли мы копии жестких дисков на CD в банке. Я посмеялась над ним, но пообещала в выходные сделать такие копии и отдать соседям. Он поставил в своем дневнике отметку «проверить через 2 недели» на том разговор и окончился. Обещание я не выполнила. Пожар не захотел ждать weekend.
И вот в горах золы мы отыскали коробочки жестких дисков. Они были и с виду совсем неплохи. Дэвид начал созваниваться с компаниями, работающими с компьютерами. Откликнулись многие и даже брались сделать это бесплатно, чтобы таким образом помочь нам в беде. Но не вышло ни у кого. Нашей последней надеждой была компания-производитель компьютеров. Мы созвонились с ними и отправили диски курьерской почтой в Айову. Там смогли открыть металлические коробки, но электронные архивы изъять не удалось. Из-за мощного электрического разряда прошло размагничивание дисков.
Жесткие диски компьютеров, кстати, это одни из немногих вещей, что остались узнаваемы. Хрусталь расплавился, от Кубачинского кинжала остался только слиток серебра, от наград моего отца, полученных им на фронтах ВОВ, сохранились лишь металлические части медалей, серебряные ордена расплавились. Мои янтарные бусы представляли собой оранжевые капельки, которые при прикосновении рассыпались в прах. Не было смысла искать золотые украшения, от них не осталось ничего. Но я решила поискать бриллиант. Он был очень крупный из закромов отца Дэвида, который занимался обработкой драгоценных камней. Бриллиант знаменит своей прочностью. Известно много случаев, когда на пожарищах находили кольца или камни. Кроме того, хранился он в шкатулке из яшмы. То есть весьма вероятно, что и уцелел.
Перекрытия между этажами выгорели, но, по идее, все, что было на втором этаже должно упасть перпендикулярно вниз. Остаток стены был мне ориентиром, и я начала разгребать золу и относить ее в сторону. Вот металлический штырь от тумбочки, вот решетка кондиционера. Значит все правильно, я роюсь в нужном месте, но, кроме черной золы, ничего нет...
Вдруг мой взгляд задержался на чем-то... Несколько минут я смотрела на это, и мой мозг не желал осознать, что это останки моей собаки. Немыслимо найти останки тела там, где даже камни рассыпались впрах. Конечно, я к этому не была готова. Вольф лежал там, где стояла моя кровать, где он обычно спал в спокойном состоянии. Он панически боялся грозы и при первых даже далеких раскатах грома всегда уходил в ванную комнату. Так мы его научили, когда приехали в Америку, где во время сильных гроз или торнадо положено уходить в убежище или в ванную комнату. Он очень быстро все понял и делал это всегда по собственному желанию. Сейчас он был в нашей спальне. Значит, грома он уже не услышал, и не успел испугаться. Его жизнь оборвалась мгновенно после удара молнии.
С трудом я выпрямилась и молча побрела в сарай за лопатой, чтобы вырыть могилу. По моему изменившемуся лицу Дэвид все понял. Вместе с Брайоном, одним и сыновей Шеппардов, они завернули Вольфа в простыню, стараясь все это сделать побыстрее, чтобы Алена не увидела. Потом нашли и бельчонка Рокки. Мы похоронили их вместе под огромным орехом. А сверху высадили те самые азалии, которые я купила перед самой грозой. Все в жизни имеет свою причину, только мы об этом не подозреваем... Как Булгаковская Аннушка, что разлила масло на трамвайные рельсы.
Как ни странно, но после этого мне стало легче. Мне перестало казаться, что дух моих зверей витает над домом. Легче было также и от сознания, что звери не мучились, а погибли мгновенно. Что любая попытка войти в горящий дом, чтобы спасти их была бессмысленным безрассудством. Это было нужно мне самой, чтобы не казнить себя ежеминутно. Хотя и после этого открытия, я продолжаю винить себя, я каждый раз прошу у них прощения за то, что я не уберегла их. Да, я понимаю, что это не моя халатность, что это силы природы. Но уж звери-то тем более ни в чем не виноваты! Уж это точно... Конечно, совсем не обязательно, чтобы кто-то был виноват. Это для нас, русских, вопрос «Кто виноват?», всегда был и есть главным. Жизнь много сложнее и проще... Да, конечно... Только, если честно, я думаю, что это мои звери меня спасли, отвели от меня еще большую беду, приняв удар на себя... Потому я и продолжаю просить у них прощения...
На том наши поиски бриллианта и кончились. Не было для этого ни у кого ни сил, ни желания. На следующий день в углу, под сложившимися досками тумбочки мы нашли коробку со старинным фотоальбомом. Это были архивы деда Дэвида, с фотографиями семьи более чем столетней давности. CD-диски и современные фото, лежавшие рядом, превратились в пластиковый монолит, а вот старинные фото сохранились. Прямо чудеса какие-то. Вот и верь после этого в прогресс!..
Зато теперь я верю в другую сентенцию: рукописи не горят. Сохранилась моя научная монография, изданная несколько лет назад. Меня даже зло взяло по этому поводу. Уж лучше бы сохранилась неизданная книга, которую восстановить практически невозможно. Придется переписывать многое заново. Дэвид даже горько пошутил, что, наверное, в этой книге не хватало еще одной главы.
Страховая компания
За месяц до этих событий Дэвид сделал переоценку дома. Дом был новый и за два года жизни в нем мы привели в порядок территорию. Landscaping ценится очень высоко. Кроме того, много усовершенствований было сделано в самом доме. В Америке принято, что время от времени цена на дом пересматривается, и данные эти сообщаются в страховую компанию. Цена нашего дома в результате appraisal была увеличена более чем на треть. И эти данные были как нельзя вовремя переданы в нашу страховую компанию.
Но, выяснилось также, что Дэвид, как и большинство людей, посчитал, что пожары и всяческие катаклизмы происходят с другими людьми. С нами этого не случится. А потому решил сэкономить на ежемесячных выплатах и застраховал мебель и все содержимое в доме только на 75% от ее стоимости. Вот так мы учимся на своих ошибках...
Те, кто имел опыт, подобный нашему, советовали очень серьезно отнестись к списку утраченного имущества, который необходимо предоставить страховой компании. Подчеркивали, что в состоянии, в котором люди пребывают после пожара, трудно сосредоточиться и составить список в полном объеме. Начинают преобладать «наплевательские» настроения. А страховая компания, даже самая хорошая, это ведь не ясновидящий... Это всего лишь страховая компания. И они выплачивают деньги за то, что перечислено в списке.
Три дня до приезда страхового агента мы занимались составлением списка. Разделили все по темам: Дэвид занимался с техникой, Алена — с мебелью, а я — всякими бесконечными мелочами, одеждой и украшениями. Компьютер не отключался, сменяя друг друга, мы печатали, печатали, печатали.. Даже ночью, когда выключали свет, кто-нибудь спрашивал: «А кофеварку записали? А картины в прихожей...» Список получился большой, на несколько десятков страниц. Но, конечно многое забыли, многое всплывало в памяти уже после того, как передали списки для оценки.
В стандартную форму страховой компании кроме названия вещи, необходимо было вписать ее стоимость, а также магазин, где ее купили. Магазин очень много говорит о дороговизне той или иной вещи. Некоторые цены мы помнили точно, некоторые только приблизительно. Кроме того, много антикварных вещей мы привезли из России, цены на которые установить просто невозможно. Мы сначала оставляли в этих строчках пустые места, предоставляя агентам самим определить их стоимость. А потом решили, что это совершенная глупость. Как может агент определить цену вещи, которую не видел. Естественно, он вставит ту сумму, которая ему больше нравится. Мы стали смотреть в интернете на аукционах вещи, подобные нашим и постепенно заполнили все пропущенные клеточки.
Параллельно со списком мы стали работать над проектом нового дома. Дэвид купил специальную компьютерную программу для дизайнеров. И мы пока виртуально, но приступили к строительству нового дома. Эта работа, кроме практической ценности, была для нас как психотерапия. Мы начали мечтать, начали обращать наши мысли в будущее.
Страховой агент приехал в точно указанное время. Это была молодая женщина, приветливая и энергичная. Опираясь на опыт общения с российской бюрократией, я все ждала, когда она начнет злиться и отказываться оплачивать то или другое. Поэтому я ей сразу сказала, что в список мы включили только новые или действительно хорошие вещи. Что наличие той или иной вещи она может проверить, поговорив с соседями или друзьями, которые бывали у нас. Я была, как ежик в тумане, на всякий случай держащий колючки наготове. Но ничего подобного не произошло. Ее дружеский тон не менялся, и мы одна за другой решали многие проблемы.
Решали многие проблемы — это ключевая часть фразы. Система страховой компании предусматривает, что их агент в случае несчастья индивидуально работает с каждым клиентом. И это не только оценка ущерба и выплата компенсации. Это действительно разносторонняя помощь, позволяющая вернуться к нормальной жизни. Джералдин вместе с нами обзванивала компании в поисках временного дома, через нее мы оформляли покупку первой необходимой мебели для арендованного дома, она проводила первые переговоры со строительными компаниями. Правила таковы: она должна сделать оценку бывшего дома и утраченного имущества. Причем дом оценивается на основании имеющихся документов и реальных остатков. Содержимое дома — по тому списку, что мы предоставляем.
С домом она работала сутки. Мы ей нарисовали примерный план. Потом она сама обмерила все видимые части дома. Отметила на плане окна, двери, встроенную мебель, ванные и т.д. Такая детализация позволила ей, по имеющимся у них методикам, восстановить стоимость дома. Эта цифра затем сравнивалась с оценочной стоимостью по документам. Когда она на следующее утро принесла нам результат своей оценки, он был несколько ниже той цифры, которая стояла в наших документах.
Я расстроилась и со словами: «Что мы можем построить за такие деньги!», начала плакать. Джеральдин обняла меня и стала успокаивать. Она сказала, что это первая прикидка, что она сделает все цифры в четком соответствии. Потому что их задача не выплатить компенсацию, а отстроить новый дом, который не может быть хуже прежнего, только такой же или даже лучше. Что она будет идти с нами через все стадии строительства и что самый лучший момент в работе — это принимать восстановленный дом. В ее практике был уже не один такой восстановленный дом. И все ее клиенты были довольны. Они не только строят дом, но даже обустраивают испорченную строительством территорию. Восстанавливают газоны, цветники, бассейны. Тут удивился Дэвид. В их полисе он не видел раздела о landscaping. Джеральдин подтвердила, что хотя такого пункта в полисе действительно нет, но в правилах он записан, и они всегда это делают.
Со списком Джеральдин работала более месяца. Проверялись все цифры. В нашем случае это было особенно сложно, потому что часть вещей мы привезли из России. Например, они не могли понять, зачем у нас было несколько видеокамер и видеомагнитофонов с разной системой кодировки: европейской и американской. Пришлось объяснять, что в архиве были видеопленки из России, которые можно смотреть только на европейской видеоаппаратуре. Были вопросы и относительно моего янтарного ожерелья и мехового манто. Янтарь в Америке стоит очень дорого. Здесь он редок, впрочем, так же, как и смушка, из которой было сшито мое пальто.
Все чеки мы получили из страховой компании через два месяца. Я специально обратила внимание на сумму, выданную по списку имущества. Она была ровно 75% от указанной нами. Ничего не было «урезано». Вот только с оценкой дома по-прежнему оставалось много проблем и не все были решаемы.
По правилам компании для строительства выдавалось 2/3 суммы сразу, и последняя часть после завершения строительства. То есть теоретически мы имеем деньги на строительство нового дома, но практически должны искать на стороне еще кратковременную ссуду, чтобы расплатиться со строителями в соответствии с их графиком.
Вторая проблема более серьезная. Мы узнали о ней, когда приступили к строительству. Рыночные цены меняются очень быстро. Два года назад, когда мы покупали дом, стоимость возведения квадратного фута жилой площади была 50 долларов и выше, в зависимости от качества жилища. Сейчас же повысились цены на дерево, а соответственно при расчетах стоимости дома сабконтракторы стали использовать минимальную цифру 75 долларов за квадратный фут. То есть, независимо от того, как делалась итоговая оценка дома: последовательно, по отдельным номинациям или по каким-то ключевым параметрам, все расчеты в конце концов подтягивались к магической цифре 75 долларов за квадратный фут и выше.
Восстановить дом в прежнем объеме за «старую» цену стало невозможно. Мы не смогли найти ни одну строительную фирму, которая согласилась сделать это. Слава богу, что по условиям страхования фирма должна восстановить дом в прежнем виде, а не просто выдать деньги, рассчитанные по той или иной методике. Мы обратились к руководству фирмы с апелляцией.
Апелляция была изложена на одной страничке машинописного текста, простым человеческим языком без какого-либо больших расчетов. По форме она была скорее дружелюбной, нежели требовательной, но... Звучит это, прямо фантастически... Но через месяц мы получили дополнительный чек на сумму, равную половине первоначальной оценки. Конечно, бумаготворческий процесс был длительный. И эти месяцы до получения денег нужно было жить! И не просто жить... Это было время с огромными ежедневными расходами. Газон зарастал, его надо было косить. А значит, срочно нужна газонокосилка. Обгоревшие остатки дома надо было убирать. А это не только зола и пепел. Это старый фундамент и цемент, которые от удара молнии и высокой температуры раскрошились и были непригодны для будущего строительства. То есть необходимо оплачивать работу бригады с мощной техникой. Надо было срочно покупать кровати, столы, стулья, стиральные машины. За все надо платить. Слава богу, у нас были какие-то деньги, но для всего объема работ это была капля в море.
- 1 просмотр
Добавить комментарий