Ну конечно же, всем известны слова старинной цыганской песни:
Поцелуй меня, ты мне нравишься,
Поцелуй меня — не отравишься!
Поцелуй меня, потом я — тебя,
Потом вместе мы поцелуемся…
А что вам известно о поцелуе с научной, так сказать, точки зрения? Откуда он произошел? У всех ли народов в обычае целоваться одинаково, или имеются какие-то различия? Всегда ли целовались, как целуются сейчас, или как-то иначе? Я мог бы задать еще добрый десяток подобных вопросов и очень сомневаюсь, чтобы кто-либо (в том числе и я) дал на все эти вопросы исчерпывающие ответы: в «поцелуйной» проблеме так же много неясностей, как и в любой другой проблеме, стоящей на стыке антропологии и психологии. И специалистов в этой области можно пересчитать по пальцам, хотя область эта имеет солидное латинское название — «оскуляция».
Мы целуемся просто так, мы целуемся при встречах и расставаниях, в минуты большой радости и большой печали. Мы целуемся, отмечая разного рода праздники. Но что же все-таки известно о поцелуях? Начнем с лингвистики. Русский язык знает три обозначения этого действия: «целовать», «лобызать» и «чмокать», и все эти три выражения вовсе не заменяют друг друга. Сказав любимой женщине «можно я вас лобызну?», вы наверняка вызовете у нее некоторое недоумение. Лет семьсот назад, когда слово «лобоз» означало «поцелуй», с этим было все в порядке; даже каких-нибудь сто лет назад слово «лобзанье» занимало в поэзии почетное место; но теперь это уже анахронизм, который больше не звучит.
И сказать любимой женщине «позвольте мне вас чмокнуть» тоже нельзя, — пока она, по крайней мере, не стала вашей женой: она обидится и будет совершенно права, Так что всё не так просто, как кажется на первый взгляд.
Поцелуй прочно связан с филологией. Вспомните крылатое выражение «поцелуй Иуды» — символ коварного предательства. Или любимый сюжет сказок, где прекрасный принц поцелуем будит спящую красавицу или превращает лягушку в принцессу. Из этого, между прочим, можно сделать вывод, что в старину за поцелуем признавали магические свойства, — в отличие от наших времен, когда идут жаркие дебаты о том, передается ли с поцелуем вирус СПИДа или нет.
Объектом поцелуя вовсе не обязательно должен быть человек. И даже не домашние любимцы, вроде кошек, собак или хрюшек. В средние века, когда Папа Римский давал аудиенцию, обязательной традицией было целование его правой туфли. А те, кто несколько лет назад видел по телевизору прибытие нынешнего Папы в какую-либо страну, могли наблюдать новую традицию: по выходе из самолета — смиренный поцелуй земли, на которую вступил Папа. Верующие целуют символ их веры — крест, Библию, свиток Торы или Коран.
И уж совсем удивительный обычай существует в Ирландии. Возле небольшой деревушки Бларни стоит старинный замок, построенный в 15-м веке, — Бларни-касл. В одной из его стен, метром ниже зубцов, венчающих стену, вделан сверкающий полированный черный камень — «бларни-стоун». Очень часто здесь можно видеть странную картину: два человека, стоящих на площадке замка, держат за ноги третьего, который, вися вниз головой, целует «бларни-стоун». Ирландцы глубоко убеждены, что поцеловавший этот камень получает особый дар красноречия, позволяющий ему овладеть сердцем любой женщины. И если вы заглянете в хороший толковый английский словарь, то обязательно найдете там глагол «ту бларни» — точное соответствие русскому «охмурять».
Вернемся, однако, к людям. Откуда взялся обычай целоваться? На этот счет существуют три теории, которые хороши тем, что ни одна из них не может быть ни доказана, ни опровергнута, поэтому любой читатель может добавить к ним четвертую, ничем не рискуя.
Согласно первой теории, первопричиной поцелуя является материнство. Когда в давние времена ребенок бросал грудь, но не мог еще самостоятельно кусать и пережевывать твердую пищу, за него это делала мать, превращавшая еду в жидкую кашицу, а затем передававшая ее своему отпрыску, так сказать, из уст в уста. Потом это превратилось в нечто вроде соски-пустышки, которую суют младенцу вместо материнской груди: чтобы обмануть и успокоить ребенка, мать просто прикасалась своими губами к его губам, имитируя процесс кормления. Потом это приобрело значение нежности и ласки.
Вторая теория видит в поцелуе простое подражание животным. Например, птицам, которые во время брачных танцев, среди прочих манипуляций, прикасаются друг к другу клювами («милуются, как голубки»). Или — «целующимся рыбкам» гурами. Правда, на самом деле это самцы гурами борются за территорию или за подругу: идет состязание на больший рот — у кого он оказывается меньше, тот бесславно покидает «поле боя». Но внешне это действительно похоже на поцелуй.
И третья теория утверждает, что поцелуй у наших далеких предков предполагал мирные намерения: прикосновение вытянутых вперед губ вместо яростного оскала зубов, готовых вцепиться в глотку противника. Или что поцелуй имел некогда магическое значение: дыхание было связано с душевной силой человека и могло исцелять. Сторонники этого последнего варианта утверждают, что от тех далеких времен осталась традиция целовать ребенку ушиб или царапину, приговаривая: «Ну вот, и все прошло!».
Все эти теории, каждая из которых по-своему эффектна и убедительна, разбиваются, однако, об одно необъяснимое явление. Читатели, конечно же, наблюдали в жизни или на экране поведение ручных шимпанзе. И все, конечно же, видели, как эти наши славные дальние родичи трогательно, совсем по-человечьи, обнимают за шею того, кого они любят, и прижимаются к ней губами. И ни один зоопсихолог не в состоянии объяснить, откуда берется это ни от кого не позаимствованное проявление нежности, так напоминающее поцелуй ребенка.
Неясно также, которая из приведенных теорий породила так называемых «беби-киссеров» — кандидатов на какую-либо высокую государственную должность, чмокающих детей во время предвыборных кампаний, дабы завоевать популярность у растроганных родителей и зрителей и получить за это их голоса.
Что касается писаной истории поцелуя, то профессор кафедры антропологии Техасского университета В.Брайан, общепризнанный авторитет в рассматриваемой области, считает, что первое упоминание о поцелуе зафиксировано в одном из пассажей древнеиндийской «Ригведы» 4000-летней давности. В этом пассаже, собственно, фигурирует не поцелуй как таковой: влюбленные при встрече нежно прижимаются носами друг к другу. «Но не нужно обладать особенной фантазией, — замечает профессор Брайан, — чтобы сообразить, что именно за этим прижиманием последовало». Ну что ж, он «светило», и ему виднее.
Наивысшего расцвета привычка целоваться достигла у римлян времен империи, культуру которой Брайан называет «самой целующейся из когда-либо существовавших». Целовались все: мужчины, женщины, дети, родственники, знакомые и едва знакомые; целовались везде: дома, на улицах и в общественных местах. Смазывали губы особой ароматической помадой, чтобы целоваться было приятнее. Короче, это приняло характер сумасшествия, и император Тиберий особым декретом свел эту поцелуйную эпидемию до разумных размеров.
В древнем мире и средневековье поцелуй играл заметную роль в социальной структуре общества. Равные по положению целовали друг друга в губы, а если разница была не особенно резкой — в щеки. Если же ступеней, разделяющих людей на социальной лестнице, было достаточно много, то, в зависимости от их числа, низшие целовали высшим руку, плечо, колено, край одежды или ступню. Раб же был обязан целовать землю у ног своего господина.
Страшные эпидемии чумы и черной оспы в Европе, уносившие чуть ли не половину населения континента, внесли коррективы в эти традиции, и в эпоху Ренессанса появились совершенно новые формы этикета: глубокий поклон с помахиванием шляпой перед собой (потом это перешло в легкий поклон и простое прикосновение к шляпе); поцелуй у женщины руки в перчатке (потом это перешло в легкое пожатие и наклон головы над рукой); у мужчин появилось рукопожатие при встрече и прощании, и появился «воздушный поцелуй».
Поцелуи стали подразделяться на «социальные» и «чувственные». «Социальные» поцелуи — перед долгой разлукой, после долгой разлуки или при поздравлении — у разных народов производятся по-разному. Русские, бельгийцы и арабы, например, целуются троекратно, американцы и французы — двукратно, в каждую щеку. Австрийцы ограничиваются поцелуем руки женщине, а в странах Средиземноморья и Латинской Америки традиционно целуются мужчины. Китайцы никогда не целуются публично, а нигерийцы не целуются вообще никогда.
На первый взгляд может показаться, что поцелуй жениха и невесты во время свадебного обряда — вещь не только вполне естественная, но и просто необходимая. Это, однако, совсем не так. В Камбодже жених лишь прикасается носом к невестиной щеке. А в Китае, Японии и Корее «брачащиеся» ограничиваются поклоном друг другу и гостям. У эскимосов принято нежно потереться носами, а у индонезийцев — поцеловаться за занавеской, чтобы никто не видел. Народы Западной Африки вообще не знают, что такое поцелуй, тогда как в Восточной Африке высшее проявление нежности — ткнуть пальцем в живот друг друга. Такое вот разнообразие обычаев.
Поговорим теперь за нашу Америку, как некогда выражались одесситы. Летом 1969 года, в отчаянной попытке противостоять падению нравов, городской совет городка Суитборо в Нью-Джерси принял закон, категорически запрещающий целоваться в общественных местах. «Нам не нужны тут все эти шуры-муры!» — таков был комментарий местного начальника полиции. О том, что все это давно ушло в область преданий, не стоит и говорить, но для «отцов нации», для пионеров-пуритан, эти слова прозвучали бы райской музыкой. В те далекие времена один бостонский моряк был присужден к двухчасовому стоянию у позорного столба «за проявление чудовищной безнравственности»: сойдя с корабля, он поцеловал встречавшую его после долгой разлуки жену. Вот это были нравы! Их, пуритан, бы в Город братской любви на последний праздник «Fat Tuesday», где возвеселившиеся девицы трясли голыми грудями, а чем трясли в ответ молодые люди, и говорить не стоит. Тут уж был бы не позорный столб, а изгнание диавола с последующим четвертованием и сожжением на костре.
И церемонность эта соблюдалась вплоть до конца 19-го века.
В 1896 г. в нью-йоркском синематографе демонстрировался фильм «Поцелуй». То, что произошло потом, нельзя сравнить ни с цунами, ни с торнадо — разве что с 12-балльным ураганом. Вот что писал после этого один критик в «Нью-Йорк таймс»: «Увеличенное до пропорций Гаргантюа, это омерзительное зрелище (т.е. поцелуй) не вызывает ничего, кроме чувства тошноты. Немедленное вмешательство полиции — вот все, что требуется».
А между тем, поцелуй на экране тех лет выглядел более чем невинно: герой-любовник суетливо подскакивал к героине, охватывал ее, как в сеансе французской борьбы, клевал куда-нибудь, что должно было изображать поцелуй, и так же поспешно отскакивал. «Гражданские права» поцелуй получил на экране благодаря двум великим кинолюбовникам двадцатых годов — Рудольфу Валентино и Джону Бэрримору. Первый отработал, так сказать, технику этого дела, второй — установил не побитый до сего дня рекорд: в картине «Дон-Жуан» (1926) он ухитрился поцеловать своих партнерш по фильму 191 раз!
В тридцатые годы в Голливуде было установлено железное ограничение: продолжительность поцелуя не должна была превышать трех секунд, целующиеся должны были твердо стоять на земле (никаких повисаний на шее, легкомысленных подниманий ножки, и уж тем более, никакого секса в постели). Впрочем, очень скоро опять появились «поцелуйные диссиденты» — Кэри Грант и Кларк Гейбл. А им, естественно, подражали все прочие актеры. И зрители, конечно.
После сексуальной революции 60-х гг. поцелуй — на экране и в жизни — стал повседневным и невинным занятием. И появилась новая техника: партнеры должны, прежде всего, широко, по акульи, разинуть рты, а потом сладострастно жевать друг друга, шумно дыша.
Если говорить о правилах хорошего тона (буде есть еще на свете чудаки, соблюдающие их), то считается, что желание поцеловаться первой должна проявить женщина. Мужчина же, если он не жлоб, должен стоять непоколебимо, как Брестская крепость, и ждать проявления этого желания. И если никаких заметных сигналов не поступило, мужчина (если он джентльмен) ограничится поцелуем руки.
Продолжительность поцелуя ныне не ограничивается. Пару дней назад я смотрел по телевизору какой-то фильм. Когда герои открыли рты для поцелуя, я вышел в ванную, почистил зубы, принял душ, и переоделся в пижаму, а когда вернулся, взаимное жевание было в самом разгаре. Проблема СПИДа, по-видимому, этих молодых людей интересовала мало, и их девизом было:
Поцелуй меня, не отравишься!
Добавить комментарий