Сенсация мгновенно облетела весь мир. Охрана музея вкупе со знаменитыми сыщиками, не знала с чего начинать поиски. Газета «Пари Журналь» объявила за информацию о похитителе награду — 50 тысяч франков (деньги — будь здоров, по тому времени). Но и это не помогло. Никаких сведений о воре не поступало. Вместо этого, в редакцию пришло письмо, автор которого скрылся за псевдонимом «Вор». Он сообщал, что его нисколько не удивляет пропажа Джоконды, ибо охрана в залах музея поставлена из рук вон плохо. Он-де сам похитил из Лувра несколько старинных иберийских статуэток, вынеся их под одеждой.
Так возникло «дело о статуэтках», которым сразу заинтересовались в Сюрте (Парижская уголовная полиция) и по которому привлекались двое, ставшие впоследствии мировыми знаменитостями: поэт Гийом Аполлинер и художник Пабло Пикассо.
Человека, пустившегося в откровения на страницах «Пари Журналь», звали Жери Пьере. Сын адвоката из Брюсселя, он получил блестящее образование: свободно говорил на всех европейских языках, знал латынь и древнегреческий, что открывало возможности сделать незаурядную карьеру в любой области. Но знания и талант были употреблены по-иному. Пьере был прирожденным преступником. Все, к чему он прикасался, оборачивалось преступлением. Его страсть к лошадям и служба в кавалерии обернулись дезертирством. Он начал тренировать краденных лошадей и угодил под следствие в родном Брюсселе. С помощью родителей из преступника он превратился в «беглого преступника». Семья, устраивая его побег, взяла с него обещание, что он поедет в Канаду. Но Пьере предпочел Париж, где нашел приют в убежище Армии Спасения. Пьере приворовывал на «карманные расходы», дурачил туристов, выдавая себя за гида по Парижу, сдирая с них все, что было возможно. Был игроком, слыл шулером, шантажистом, не гнушался торговлей кокаином. При этом был молод — в начале своих двадцати — строен, красив, умен, забавен, пленял небрежностью манер и своеобразным шармом. Году, этак, в 1904 он познакомился с Аполлинером. Скорее всего, знаменательная эта встреча произошла под одним из мостов через Сену, где изысканно красивый и ошеломляюще талантливый полуполяк-полуитальянец Гийом Аполлинер, не чуждый самым опасным порокам и неординарным сексуальным влечениям, заводил случайные и сомнительные знакомства с теми, кого судьба бросала на дно. Житейское дно. Пьере произвел на Аполлинера захватывающее впечатление. И он пригласил Жери поселиться у себя в доме.
Поэт, служивший в финансовом журнале, тотчас же устраивает туда и своего нового приятеля. А когда того, довольно-таки скоро, выгоняют из журнала, Аполлинер провозглашает его своим секретарем. Может быть, правильнее было бы сказать: компаньоном, ибо Пьере ухаживал за Аполлинером, готовил ему еду, в чем был мастак. Аполлинер обожал своего секретаря и вывел его в своих «плутовских рассказах» под именем барона Иньясе Д'Ормезана. А сексуальные похождения склонного ко всяческим эскападам Пьере (как и свои с ним любовные отношения) запечатлел в признанном порнографическим шедевром романе «Одиннадцать тысяч розг», что на арго означает: «Одиннадцать тысяч пенисов». Помимо уже перечисленных качеств Пьере обладал еще одним: он был спонтанным вором. Воровал все, что мог украсть. Не потому, что нуждался, а потому, что воровство было для него и острым удовольствием, и опасной игрой.
Теперь введем в повествование третье действующее лицо — Пабло Пикассо. В 1906 году молодой, но уже начавший восхождение по лестнице славы, художник жил с очередной своей подругой Фернан Оливье, «прекрасной Фернан», как ее называли в квартале Бато Лавуар на Монмартре. В своих мемуарах, Оливье написала, что именно в это время Пикассо стал часто посещать Лувр «в поисках вдохновенья». Его внимание привлекли тогда небольшие статуэтки, относящиеся к пятому и шестому векам до Рождества Христова, найденные при раскопках в Андалузии. Для Пикассо эти статуэтки были интересны и дороги не только как свидетельство древней культуры Пиренейского полуосторова, но и воспринимались им как нечто глубоко личное, «корневое», соединяющее его с родной Испанией. Они вдохновили его шедевр «Девицы Авиньона», и Пикассо страстно желал стать владельцем этих каменных статуэток.
Вполне возможно, что он поделился своими мечтаниями с другом Аполлинером и его секретарем-компаньоном Пьере. Во всяком случае в марте 1907 года Жери Пьере наносит визит в Лувр, в зал, где были выставлены иберийские статуэтки. Позднее в своих признаниях в «Пари Журналь» Пьере будет утверждать, что у него не было намерения «работать» (то есть, воровать) в Лувре. Желание прихватить статуэтки, дескать, возникло у него, когда он заметил, что их никто не охраняет. Однако возлюбленная Аполлинера Мари Лоренсин вспоминала, как Пьере однажды сказал ей: «Иду в Лувр. Что-нибудь надо?» Мари не поняла и решила, что он идет в магазин одежды Маgazine du Louvre, находившийся недалеко от дворца. Это воспоминание Лоренсин свидетельствует о том, что Жери пошел в Лувр для того, чтобы украсть. И не что придется, а именно иберийские статуэтки для Пабло Пикассо. «Я продал их художнику. Он заплатил мне всего 50 франков, которые я проиграл в ту же ночь», — откровенничал Пьере в «Пари Журналь».
Ну, а что же Пикассо? Он же знал, что статуэтки украдены из Лувра. Аполлинер сделал попытку уговорить его вернуть статуэтки в Лувр. Но, очевидно, наши слабости сильнее доводов рассудка и чем талантливее человек, тем легче он сдается в плен своим слабостям. Пикассо отшучивался, уверяя, что статуэтки принадлежат ему по праву — как уроженцу Андалузии и как художнику, ибо они дают ему новое понимание красоты и формы. Из чего следует, что не он, а Лувр является настоящим похитителем статуэток.
Что касается Пьере, то его семья, прознав про его парижские похождения, сделала еще одну попытку спровадить его за океан. На этот раз частично удачную. Однако, в апреле 1911 года Пьере возвратился в Париж. На нем был очень дорогой костюм, карманы которого топорщились от денежных купюр. Но долго они там не залежались. Пьере все спустил на ипподроме. Чтобы немного разжиться, Пьере снова посетил Лувр, с целью украсть что-нибудь, что, по его мнению, плохо лежало, и продать, хоть тому же Пикассо. На этот раз он прихватил женскую голову из той же иберийской коллекции. С продажей, очевидно, дело не сладилось, и Жери принес голову Аполлинеру. Хотя поэту нравилось играть с огнем и он разрешил Пьере поместить украденную голову в своей гостиной на видном месте, сам факт, что у него в доме скульптура, украденная из Лувра, его тревожил. Он поделился опасениями с писателем Андре Жидом, сказав ему, что спасает приятеля, желающего избежать встречи с полицией. Андре Жид удивился и выразил мнение, что это небезопасно.
Тем временем, наступило 21 августа 1911 года — день, когда из Лувра исчезла Мона Лиза. И веря, и не веря, что знаменитое полотно украл Пьере, Аполлинер, опасаясь, что его протеже может привести в дом полицию, попросил Жери переехать куда-нибудь в другое место. А когда, желая подработать, Жери поместил свои россказни в «Пари Журналь», поэт и вовсе запаниковал и написал письмо Пабло Пикассо, который проводил лето в Пиренеях вместе с Фернан, советуя ему срочно прибыть в Париж.
Позднее Фернан писала: «Третьего сентября мы вернулись в Париж. На вокзале нас встречал Гийом. Будучи иммигрантами — Пабло из Испании, Гийом из Польши — они пуще всего боялись депортации. Я была спокойнее и посоветовала любым способом избавиться от ворованных предметов. Но как? Сначала они с двумя чемоданами, в которых были спрятаны статуэтки, бродили по набережным Сены в надежде улучшить момент и зашвырнуть чемоданы в реку. Но всякий раз возникала какая-то неожиданность и они не могли решиться. Вечером они явились в дом Пикассо. Аполлинер просидел с нами до утра, обсуждая коварный вопрос: что делать? Неожиданно поэт стал уговаривать художника пойти в «Пари Журналь» и объяснить, как все было. Но Пикассо даже подумать об этом был не в состоянии. Его воображение рисовало сцены одна страшнее другой: его ведут в тюрьму, а вслед за этим изгоняют из Франции».
В эти дни «Пари Журналь» опубликовал новое письмо «Вора» (Жери Пьере) в котором он понуждал похитителя Джоконды объявиться, вернуть полотно и объяснить, что у него не было дурных намерений: картину он украл «просто так». Письмо заканчивалось словами: «Что до меня, то я покидаю Францию». (Это не были пустые слова. Аполлинер, мечтавший избавиться от Пьере, купил ему билет и посадил на поезд, следовавший в Марсель).
17 сентября и без того жутковатый фарс принял драматический оборот. Кто-то назвал имя Аполлинера, который то ли украл Джоконду, то ли что-то знает о судьбе картины Следователи Сюрте, не имевшие никаких сведений о картине, обрадовались, что у них появился хоть какой-то подозреваемый. Знаменитый инспектор Робер лично прибыл на квартиру поэта с ордером на обыск. Среди бумаг оказались письма Пьере, из которых выходило, что поэт сознательно скрывал у себя вещи, украденные из Лувра. Аполлинера арестовали. Он впал в истерику и назвал своего друга Пикассо, тоже укрывавшего краденое. Полиция с ликованием объявила, что напала на след «международной банды, прибывшей во Францию, с целью почистить наши музеи». «Вор» тут же откликнулся из Марселя, утверждая, что Аполлинер ни в чем не виноват. Интересно, что сам «Вор» после этого даже не попал под подозрение и благополуно отбыл из Марселя в Александрию, начав таким обраом новую страницу своей биографии.
А Пикассо был вызван на допрос в полицию. Много лет спустя, в 1948 году, он, все еще мертвея от страха, вспоминал, как ехал в омнибусе в сопровождении полицейского, как представ перед судьей, увидел бледного, небритого Аполлинера в наручниках. И тут случилось невероятное. Судья спросил, указывая на поэта: «Вы знаете этого человека?» Пикассо же, от страха не ведая, что говорит, ответил: «Я его вижу в первый раз». Услышав это, Аполлинер еще больше побледнел и изменился в лице. «До сих пор стыд гложет меня», — признавался Пикассо.
Удивительно, но Пикассо не был обвинен в хранении краденого и «вышел сухим» из дела о статуэтках. Предполагают, что не без помощи некоего важного лица и коллекционера, оказавшего покровительство художнику. Аполлинер же просидел еще несколько дней в тюрьме, подвергаясь всяческим унижениям, и был освобожден 12 октября. Для него дело о статуэтках не прошло гладко. Постоянно прикрывавший внешней бравадой свою мнительность, робость, ранимость (причин для этого было достаточно: он был внебрачным ребенком, жил со злобной матерью, имел склонность к гомосексуализму, статус его проживания в Париже был неустойчив) Аполлинер чувствовал себя неуверенно, мучаясь страхом, что его могли и вовсе не выпустить из тюрьмы, если бы за него не хлопотали все видные писатели Франции.
Ну, а что же Мона Лиза? Шедевр Леонардо обнаружился во Флоренции 14 декабря 1913 года. Винченцо Перуджиа — столяр и стекольщик, ремонтировавший время от времени рамы в Лувре, однажды проходя мимо Моны Лизы, увидел, что в зале нет охранника. Он спокойно снял картину со стены и также спокойно вынес ее из музея, небрежно держа подмышкой. Через два года Перуджиа решил продать картину флорентийскому торговцу живописью, попросив за нее 500 тысяч лир. Флорентиец, конечно же знавший (а кто не знал?) об исчезновении Джоконды из Лувра, моментально известил об этом предложении директора галереи Уффици и они вдвоем пришли в дом Перуджиа. Ворюга достал из старого сундука с двойным дном картину для «покупателей». Они осмотрели полотно, определили, что это «то самое» и унесли его с собой. А Винченцо Перуджиа был арестован и приговорен судом к одному году и пятнадцати дням заключения в тюрьму. Тогдашний французский посол в Италии лично отвез шедевр Леонардо обратно в Париж.
Между прочим, оказалось, что за полтора года отсутствия в Лувре Джоконды, зал, в котором она до пропажи висела, посетило больше людей, чем за 12 предыдущих лет, когда картина была на месте. Выходит, что любителей поглазеть на место сенсационной кражи намного больше, чем истинных ценителей искусства. Увы! Когда разразилась Первая мировая война Аполлинер записался в армию. Через два года он получил тяжелое ранение в голову, а едва оправившись заболел «испанкой» — жестоким гриппом, собиравшим жатву по всей Европе. Он умер в 1918 году, в день окончания Первой мировой войны. Пабло Пикассо в этот день шел по улице Риволи в Париже. Внезапно, порывом ветра, сдуло черную вуаль с головы солдатской вдовы, и она облепила лицо художника. Будучи очень суеверным, Пикассо бросился домой и там ему сообщили о смерти Гийома Аполлинера.
Жери Пьере до начала Первой мировой войны продолжал поддерживать связь с Аполлинером и описывать ему в письмах свое житье-бытье. Отправившись из Марселя в Александрию, Жери на судне познакомился с пожилой египтянкой, которая в прошлом работала нянькой в семье владельца египетской газеты. С ее помощью Жери был представлен ее бывшему работодателю и тот взял Пьере на работу, на должность главного редактора газеты. Чего ж вам боле, господин Пьере? Судьба опять подбросила вам шанс! Но, как утверждал Достоевский, «натура-то и скажется». И она сказалась. Ограбив нескольких европейских и американских дам, Пьере оказался под арестом. Его отправили в Англию, где его также ждал суд за очередные художества. Непонятно как, но Пьере сумел спрыгнуть с парохода, плывшего в Англию, и добраться до Бельгии. Последний, кто его видел, был приятель Аполлинера Флере. В 1917 году он ехал на поезде через Бельгию. Рядом на путях стоял воинский эшелон, отправлявшийся на фронт. Флере выглянул в окно и в окне напротив увидел бельгийского офицера. Это был Жери Пьере.
Не этот ли эпизод, десятилетия спустя, подсказал французскому режиссеру Трюффо финал фильма «Маленький воришка»? В фильме тоже: Первая мировая война, юноши в военной форме грузятся на судно, увозящее их на фронт. Солдаты поднимаются по трапу, мы видим их спины. Но тут один из них оборачивается и улыбается нам с экрана: герой фильма — маленький воришка, идет на войну. Вернется ли?
Добавить комментарий