Дискуссии о возможности и целесообразности эвтаназии (легкой, безболезненной смерти при неизлечимом недуге с помощью медицинских средств и при посредстве врача) не прекращаясь, время от времени выдвигаются в центр внимания средств массовой информации, политических, юридических и медицинских дискуссий - настолько тесно переплелись в этой трагедии вопросы прав человека, этики и обязанностей медицины и закона.
Автор настоящей статьи в прошлом также имел возможность коснуться этого вопроса.
Эвтаназия была, есть и будет предметом этических и медицинских дискуссий. На первый взгляд это кажется странным: весьма конкретный вопрос вызывает такой мощный резонанс в самых разных слоях общества, среди людей, напрямую никак не связанных с содержанием проблемы. Мало того, они борются не только за права человека при жизни, но и за право прекратить ее, эту жизнь, по своему выбору, не вступая в противоречие с законом.
Отпечатки личностей, заболевших неизлечимой болезнью, их страдания и борьба сформировали у части средств массовой информации и у общественности определенное отношение к вопросу об эвтаназии, несколько, я бы сказал, облагородив его. А закон, на примере истории людей, которые хотели прекратить свои страдания, изображался этаким монстром, стремящимся продлить мучения человека.
Можно ли расценивать как убийство поступок человека, даже врача, который, убедившись в категоричности решения другого человека, мучительно страдающего от неизлечимой болезни, помог ему уйти из жизни наименее тяжелым и болезненным путем? 0днозначного ответа на этот вопрос нет и быть не может, каждый оценивает его по-своему. Именно поэтому так тяжело издать всеобъемлющий закон, что-то разрешающий и что-то категорически запрещающий.
У поэта Давида Самойлова есть пронзительные строки: "Надо готовиться к смерти так, как готовятся к жизни". Но к жизни готовятся со школы, а о смерти вообще не принято думать. Смерть - это цена, которую каждый из нас должен заплатить за то, что жил. Она заложена в любом существе с момента рождения. Человек должен разумно принимать эту самую горькую из житейских истин, примириться с тем фактом, что смерть является неизбежным концом, завершающим жизненный цикл.
Разумеется, естественно желание любого человека максимально отсрочить момент смерти. Достойно сожаления, что люди думают о смерти лишь тогда, когда она коснется своим крылом кого-то из близких или знакомых. Тогда они понимают, что сами не вечны, и становятся на миг добрее, человечнее. А потом - снова забывают. Впрочем, так и должно быть: будни не оставляют времени на размышления о вечном. Но, с другой стороны, почему бы каждому из нас не жить так, как будто сегодняшний день - последний? Насколько бы в таком случае добрей, прекрасней стал мир! Человек ни на миг не терял бы в себе Человека. Осознание кратковременности бытия на земле породило величайшие достижения рук, ума и души. Предел нашей жизни напоминает каждому: спешите делать добро, только оно способно продлить жизнь за пределы физического существования.
Далеко не каждому судьба дает привилегию на легкую, без мук смерть. Особенно тяжело умирают больные раком или тяжелыми травмами, Но в целом, это исключение из правила. Природа практически не допускает ошибок. Она существует миллионы лет и нашла разумный способ, как уходить человеку из жизни без тяжелых ощущений. He вдаваясь в физиологические подробности, хотел бы сказать, что естественная смерть человека, как правило, легка, и в этом еще раз проявляется совершенство природы.
Каждый день в США умирает более 6 тыс. человек, и, несмотря на это, значительное большинство людей относится к этому событию, как к чему-то совершенно исключительному. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Смерть - прескверное дело.
Еще в позапрошлом веке смерть была для людей как бы членом семьи. Старики умирали окруженные своими детьми и внуками, и покойных вспоминали по их делам, а не по той болезни, которая унесла их в мир иной. Но все это резко изменилось с тех пор, как ученые научились искусственно продлевать отпущенный человеку срок жизни. Сегодня старики отправляются умирать в госпитали и медицинские центры. Люди считают, что ученые могут справиться с любым заболеванием. Многие пациенты настолько боятся смерти и так верят в медицину, что согласны на любое, даже самое сомнительное средство. Общество неизбежно должно понять: медицина не всесильна. Когда настает час, человек должен примириться со смертью. Иного выхода у людей все равно нет, так как любая битва со смертью будет в конце концов проиграна. Как бы далеко вперед ни шагнула медицина, лекарства от смерти ей не изобрести.
Известно, как встречают смерть религиозные люди. Мужественно и стойко выносят они страдания в соответствии с требованиями поры и достойно уходят из жизни. Пока живу - помню, как умирал мой отец от раковой болезни. Убедившись в безнадежности состояния после заключения консилиума врачей о бесполезности оперативного вмешательства, он не принимал наркотические средства, чтобы не туманить разум, отказался от других способов питания, когда опухоль закрыла возможность поступления пищи из пищевода в желудок, и, несмотря на мучительные страдания от чувства голода и болей, без жалоб и стонов, читал молитвы, которые должен читать еврей, уходящий в другой мир. Когда силы совсем оставили его, и он уже не мог читать, то, пока билось сердце отца, это делал старший брат. Продолжаю видеть взгляд-напутствие уходящего в иной мир отца... Смерть не победила его дух. И через четыре десятилетия после физической кончины отца несу в себе не пепел смерти, а пламя его жизни праведника, жизни полной долга, мужества, достоинства и чести, любви и преданности людям.
Разумеется, люди - разные. Один борется за любую жизнь и не хочет уступить смерти ни года, ни дня, ни часа, даже нескольких минут. Вспоминается больная М.,71 года, страдавшая нарастающей хронической сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточностью, с распространенными отеками всего тела, в безнадежном состоянии, проводившей мучительно ночи, сидя в постели, подключенная к кислородному аппарату и напоминавшая о необходимости сделать укол камфары... А другой, с болезнью, лечение которой возможно, сам приближает свой конец. Просто у него отсутствует психологическая установка одолеть недуг. Не хватает воли сопротивляться его нарастающим симптомам. Постоянно стонет, жалуется. Он уже сдался, дух его умер.
Надежда и вера поставили на ноги не одного больного, вернули не одну улыбку, продолжили не одну жизнь. Смерть воистину не столь всесильна и страшна, как мы считаем. Смерть уязвима, даже если ей удалось погасить огонек жизни в тленном человеческом теле, сотворенном из материальной плоти.
В подтверждение хотел бы привести одну историю, которую удалось прочесть. Известный терапевт и педагог, профессор Василь Моллов (Болгария) вместе со студентами проводили в клинике обход. Возле бледного, покрытого потом больного, который с трудом дышал, он остановился и присел на кровать. Больной был художником. Профессор, сосчитав пульс, спросил: "Господин художник, в каких галереях Европы вы бывали?" - "В Цвингере и Лувре", - с трудом ворочая языком, ответил больной. "А в Прадо были?" - "0, господин профессор, это моя несбывшаяся мечта", - прошептал художник. "В таком случае этим летом я приглашаю вас в Прадо", - торжественно объявил профессор Моллов. Пока доктор рассказывал больному о многочисленных залах музея, увешанных знаменитыми картинами, голова художника неестественно повернулась на подушке, раздался посмертный хрип. Но на лице умершего застыли не боль и печаль, но - радость. Да, он умер счастливым. Тогда профессор Моллов поднялся, закрыл глаза покойного и глухо произнес: "Коллеги, я хотел вам показать, в чем состоит наш последний долг перед теми, кто уходит из жизни".
В отличие от д-ра Кеворкяна, я не являюсь сторонником добровольных самоубийств неизлечимо больных людей. Порой некоторые врачи забывают, что одна из самых главных функций состоит не в том, чтобы любой ценой продлить жизнь человека, а в том, чтобы по возможности, если смерть стала неотвратима, облегчить ее. Полагаю, что врач не имеет права - ни профессионального, ни морального - помогать больному покончить жизнь самоубийством, даже если он руководствуется при этом самыми гуманными побуждениями.
Правомочна ли помощь в самоубийстве во имя милосердия? Все, обсуждающие эту тему, считают вопрос не простым. Известно, что в литературных произведениях ("Семья Тибо" М.Р. Дю Гара, "Отель Гапатос" Д. Моруа и других), где поднимаются подобные вопросы, - они тоже не решаются ни авторами, ни героями. У д-ра Кеворкяна, как и у другого врача, не должно быть права осуществлять эвтаназию, особенно при современном развитии медицинской помощи и ухода за больными.
По мнению экспертов, даже если пациент неоднократно просит помочь ему умереть - нет уверенности, что это не минутное настроение, которое может пройти позже. Интересно, что среди пациентов д-ра Кеворкяна, одна больная, при подключении к аппарату для самоубийства, раздумала и попросила его отключить, затем попросила вновь подключить аппарат, и снова отключить, но было уже поздно. Это значит, что у больной были колебания и сомнения... Многие придерживаются мнения, что определить, насколько желание больных прекратить жизнь осознанно, не вызвано ли оно состоянием аффекта на фоне физических или душевных мучений, практически не представляется возможным. Не всегда и не все измученные люди, моля о смерти, полностью осознают, о чем просят.
Решение об эвтаназии не может являться прерогативой одного врача. Думаю, что действия д-ра Джека Кеворкяна из штата Мичиган - "доктора-смерть", как его называют и американской периодике, - должны быть осуждены, не только морально, но и юридически, чтобы и другие не захотели воспользоваться таким правом. Есть немало людей, причем одиноких, не получающих поддержки от родных, страдающих неизлечимой болезнью и все-таки пока выбирающих жизнь, а не смерть. Где же та черта, которые могут переступать врачи? Где грань между прекращением страданий и убийством, и какой суд может определить ее?
Какие-то перемены, вероятно, неизбежны, ибо нужно найти ответ на просьбу отчаявшегося больного о прекращении его невыносимых страданий. Возможно, что со временем эвтаназия будет узаконена. Но, думается, что любые меры по легализации эвтаназии должны сочетаться с уверенностью, что больной человек приходит к такому выбору не от отсутствия альтернативы и не от неспособности общества облегчить ему максимальную поддержку, помощь, заботу, уход. Чем больше будет предложено больным паллиативных мер, тем меньшее количество людей станет думать о самоубийстве. При решении вопроса об узаконении эвтаназии нельзя уходить и от другого, возможно, более важного вопроса - помощь и поддержка должны быть всегда оказаны неизлечимо и тяжело больным людям, чтобы изменить, улучшить качество их жизни, чтобы выбор их был не столь трагичен и однозначен.
Добавить комментарий