* * * Тихо лето оседает в ранний вечер. Целый час ещё до сумерек вчерашних. Расцветают неразборчивые речи Насекомых дребезжащих и звенящих. Влажность сброшена с небес, как покрывало. Там открылся бесконечный строгий воздух. И как будто бы и лета не бывало, Только любопытство в низких звёздах. Строит медленно ходы в пространстве космос, Размышляя то о вечном, то о разном. Навести еще немного резче фокус - И увидеть можно одинокий разум. * * * Ветвей изломанная плоскость И гамаки из паутин, Где свет, опершийся на локоть, Сверлит плетенья середин. Накатывает плавность ветра, Как медленный переполох, И капли радужного спектра Усеивают тусклый мох. И сформированный на звёздах, Взяв их масштаб и их накал, Блуждает ум, как сон и воздух, Как протяженность без начал. Всё - непрерывность. Только эхо, Придав дискретность тишине, - Как заблудившееся эго Той жизни, что течет извне. * * * Ночь в безмолвном предместье, как кома. Чуть ворочает лес языком. В мертвой части запавшего дома, Будто это не я за окном. Бродит в кране сознанье, решая Бытия надоевший вопрос. Три недели, как после лишая У луны не осталось волос. Кто-то хочет пробиться снаружи, Из Вселенной - в утопленность клумб. Но дома, точно старые ружья, В звезды целятся дулами труб. Кто стремился быть в роли посланца - Покружил между звезд и - иссяк. Никому в эту жизнь не пробраться Ни по небу, ни мыслью, никак.
ИЮЛЬ
Настежь окна. В комнате прохлада. По ту сторону большого дома - Пекло, раскаленный блок фасада И травы горелая солома. За окном блуждает сад по стенам Крохотного дачного квадрата, По зеленым золотистым венам Льется магма солнечного яда. Слепо разбегаясь, с долгим соло Хлещет муха по оконной раме. Будто дети, разыгрались пчелы Возле чашки и горшков с цветами. Полумрак в зашторенной гостиной, Чуть скрипят рассохшиеся стулья, И на полке Бог с лозою винной Пролил кубок на венок июля. * * * Собор поглощает полностью Боренье звуков, в миру активных. Боги витают в невесомости Органной музыки. На картинах Полное нарушение гравитации. Становишься коленями на мрамор, Чтобы с богами подняться в танце. Но легче тебя - жара, и аккомпаниатор Исполняет прелюдию Облаку твоего тепла. Остывая, оно поднимается в купола, Надувает их И отпускает в небесные странствия. Мадонна прижимает младенца крепче, Показывает ему пролетающие государства И объясняет что-то На фламандском наречье. * * * Раскинув по темным каналам Свои здания и мосты, Европа растет отраженьем усталым В обратную сторону от высоты. Запах воды, застоявшейся в прошлом, Задумавшейся На одной блистательной мысли, Не доносится к статуям, что по ложам Полукруглых балконов Размышляют о смысле Чего-то в позолоченной раме, На чем принято думать скульптурам, Которые не шевелят мраморными ноздрями. Лошадь пробует пройтись аллюром, Напрягается, Становится важной Перед тем, как застучать по плитам, Но так и застывает в начале набережной С томно приподнятым копытом. * * * Тяжёлый август за окном Всей грудью душно лёг на травы, И перевёрнутый вверх дном, Пустует месяц, сплошь дырявый. Даны вечерние часы, Чтоб передумывать законы. Касаясь выпавшей росы, Искрится воздух заземлённый. Растёт привычная боязнь Закрыть глаза, упасть в пустое. И сон отложен, будто казнь, Перед последнею мечтою. Всё выше уровень частот В послезакатном пепелище. И зазвучавший небосвод Сквозь лунное мигает днище.
УШНАЯ РАКОВИНА
(Из цикла "РАКОВИНЫ")
Ушная раковина - Отголосок моря, Знак древности, Сбой в механизме жизни, Стремившейся вовнутрь в темнотах вод. И для чего, когда нарушен код? Моллюск гигантский, полонивший сушу, Придумавший себе любовь и душу, Мучимый жизнью, он не попадет В храм раковины темной и прохладной. Всесильный, вездесущий и всеядный. Он, по сравненью с древними, - урод, Страдающий меж разделенных створок И роющий к себе подземный ход Из века в век на глубине подкорок.
РЕБЕНОК
Ребенок, отворивший тихо дверь, На цыпочках крадущийся вдоль комнат... Хозяин утренних потемок, он теперь Изучит все и навсегда запомнит. Владеют ночь и утро пополам Предметами, как нечетом и четом Игрок, зажавший кубик. И в нечетком Рассвете стул одной ногою там, Откуда зеркало и угол родом. И затаив дыханье, не спеша, Ладошкою неопытной и робкой Орудует, как математик - скобкой, Как правым полушарием - душа. И ауры голубоватый след Уже на всем, к чему он прикасался. И вызволены мастер и предмет Из некогда двумерного пространства. * * * Майский вечер Разбалтывает ставни, Путает шевелюру сада. Тучи скульптурны, Как прибрежные камни, И небо разлетается о них на каскады. Дом проливается электрическою волною Туда, где уровень трав поглощает пальцы. Луна надтреснутой желтизною Напоминает пустой черепаший панцирь. Стало легче на несколько унций Тело ужина, вытянутое в дыме. Сейчас позовут. И, как будто блюдце, По слогам разлетится в дребезги имя.
Добавить комментарий