Королевские заботы
В поисках выхода
На востоке Францию раздирали гугенотские войны и восставали против испанского владычества Нидерланды. На западе кипела вечно мятежная Ирландия. Сестра и предшественница, королева Мария I, сумела свести на нет реформы, проведенные их отцом. В стране вновь торжествовала католическая церковь — не случайно Марию называли Католичкой. А ее брак с инфантом Филиппом II, только что занявшим испанский трон, едва не привел к политическому союзу, для Англии совершенно неприемлемому: Елизавета прекрасно понимала, что с Испанией предстоит не дружба, но война. И, наконец, пустовала казна.
Испанская корона богатела за счет колоний в Новом Свете — одобренный папой в 1494 году Тордесильясский договор поделил все новооткрытые и даже еще не открытые земли между Испанией и Португалией, любые же попытки остальных стран вкусить от колониального пирога этот акт признавал деяниями незаконными и еретическими.
Где же выход?
Единственное, чем по-прежнему богата была Англия, — это люди. И Елизавета принялась подбирать их — с тем трепетным тщанием, с каким подбирает женщина наряд к лицу и драгоценности к наряду. Не оттого елизаветинская эпоха, справедливо именуемая также Английским Возрождением, породила столько поистине выдающихся людей, что пора эта на таланты и доблести оказалось особенно щедрой, а потому, что все они оказались востребованы временем, страной — и королевой.
Великолепная семерка
«Королевские пираты»
Пример был подан — ему последовала славная плеяда, куда вошли племянник Хокинса Фрэнсис Дрейк, Уолтер Рейли, Мартин Фробишер, Джон Лоуэлл, Джон Дэвис, Томас Кавендиш. Они разительно отличались друг от друга. Хокинс — купец, навигатор и корабел, ставший Главным судостроителем Англии и казначеем флота. Блистательный Рейли, не только моряк, но и поэт, друг Кристофера Марло и Шекспира (имеет хождения даже легенда, будто Шекспир — коллективный псевдоним этих двоих и, может быть, еще нескольких их приятелей; легенда — она легенда и есть, но прекрасно показывает масштаб фигуры Рейли), правовед, историк, химик. Целеустремленный хищник Дрейк. Все они кончили свой век рыцарями и баронетами, адмиралами, кавалерами орденов; все оставили имена на географической карте. Они могли дружить и соперничать, каждый стремился к собственной выгоде. Но воевали — бок о бок. Но, обогащаясь и поднимаясь по иерархической лестнице, они вершили общее дело: пополняли казну королевства и одновременно ослабляли главного врага Англии — Испанию. И по праву гордились прозвищем «королевских пиратов». Именно в таких людях нуждалась в первую очередь Елизавета I — королева-девственница, королева Бесс. Их она отличала, их она возносила, их любила.
И соперничество между ними определялось не столько стремлением обойти друг друга чинами, титулами или богатством, сколько желанием оказаться ближе прочих к ее величеству. Это было не менее опасно, чем брать на абордаж испанский галеон, — известно, сколь переменчивы монаршие симпатии и как легко вчерашнему фавориту сегодня оказаться в опале. Но это и притягивало — не меньше, чем сокровища Эльдорадо.
Полет дракона
Сэр Фрэнсис
Дрейк справился со своей задачей столь успешно, что был произведен в контр-адмиралы и поставлен во главе эскадры из пяти кораблей, куда вошли флагманская «Золотая лань», а также «Элизабет», «Лебедь», «Ноготок» и «Бенедикт». Целью была давно задуманная Дрейком экспедиция к американским берегам — пиратский рейд, в который вложили средства многие титулованные пайщики, пожелавший остаться неизвестными. Накануне выхода эскадры из Плимута, 14 ноября 1577 года, Дрейк получил напутственный дар Елизаветы — гонец доставил на борт «Золотой лани» зеленый шелковый шарф с вышитыми золотой нитью словами: «Да хранит и направляет тебя Господь!»
И Господь хранил. Пограбив по пути португальцев, эскадра дошла до Островов Зеленого Мыса и пересекла Атлантику, выйдя к бразильским берегам. Здесь, в бухте Сан-Хуан, где когда-то усмирял бунт Фернандо Магеллан, история повторилась: Дрейку пришлось казнить попытавшегося дезертировать командира «Лебедя», капитана Даути. По выходе из Магелланова пролива англичане попали в жестокий шторм. «Какой, к дьяволу, Тихий — это же Бешеный океан!» — воскликнул в один из тех дней Дрейк, хотя настаивать на переименовании и не стал. Стихия разметала его корабли, и дальше «Золотая лань» продолжала плавание в одиночку.
Если на атлантическом побережье Америки испанцы и могли опасаться нападений, то здесь, на тихоокеанском, им это и в кошмаре привидеться не могло. Однако случилось. Словно разъяренный дракон обрушивался на их неприспособленные к обороне гавани Дрейк, всякий раз захватывая богатейшие трофеи. Только на одном галеоне «Лос Рейес» было взято сорок тысяч золотых дукатов (это не считая немало порадовавших англичан двух тысяч бочонков вина). На другом галеоне нашлось массивное золотое распятие, щедро украшенное драгоценными камнями, — по возвращении Дрейк приказал переплавить его и изготовить корону, которую преподнес Елизавете. Королева с гордостью носила этот дар, принимая испанских послов. Буквально обметя все побережье, Дрейк поднялся на север примерно до нынешнего Ванкувера, а оттуда, понимая, что в Магеллановом проливе его непременно будут ждать разъяренные испанцы, устремился к Молуккским островам, пересек Индийский океан, обогнул мыс Доброй Надежды, и 26 сентября 1580 года «Золотая лань» бросила якорь в гавани Плимута. Так, вторым после Магеллана, Дрейк совершил кругосветное плавание (третьим, в 1586-1588 годах это проделал Томас Кавендиш). В Плимуте Дрейк узнал, что «Элизабет» все-таки не погибла — потеряв эскадру, капитан Уинтер, посчитав свое судно единственно уцелевшим, поспешил вернуться в Англию, где за такое скоропалительное решение был отдан под суд.
Полгода спустя на палубе «Золотой лани», в присутствии специально приглашенного на эту церемонию и от ярости скрежетавшего зубами испанского посла, королева Елизавета произвела Дрейка в рыцари — отныне он стал сэром Фрэнсисом. Честь высокая. Но и заслуга была не менее велика. Только доля казны в добыче Дрейка составила около 370 000 фунтов стерлингов, что равнялось всем доходам королевства за время плавания «Золотой лани». И это не говоря уже о понесенном испанцами уроне.
Филипп II прислал из Мадрида угрожающую ноту, требуя извинений, возмещения убытков и примерного наказания пирата. Из Лондона Королевский совет возразил, что король не имеет права «воспрепятствовать посещению Индий англичанами, а посему последние могут совершать туда путешествия, подвергаясь риску, что их там схватят, но уж если они возвращаются без ущерба для себя, Его Величество не может просить Ее Величество их наказывать».
Вскоре Дрейк совершил еще одно, не менее прибыльное плавание, удостоившись новых монарших милостей. Не отставали от него и остальные «королевские пираты». А тем временем на горизонте собиралась гроза.
«Непобедимая Армада»
«Дунул Господь»
Однако англичане не спешили устрашаться. Они выдвинули в Ла-Манш собственный флот — общее командование осуществлял лорд-адмирал Чарлз Говард, а отдельные эскадры возглавляла та же великолепная семерка: Дрейк, Рейли, Хокинс, Фробишер, Дэвис, только что завершивший третью кругосветку Кавендиш и Лоуэлл. Испанцы, приученные к обычной практике морского боя того времени — абордажу, ничего не могли понять: английские корабли упорно не желали идти на сближение. Словно москиты, сотни вертких пиратских судов жалили огнем своих дальнобойных пушек неповоротливые громады испанских галеонов и каракк. Злыми демонами преследовали испанцев «Месть» Дрейка, «Черный пес» Дэвиса, «Победа» Хокинса, «Боевая ярость» Рейли. Победоносное нашествие оборачивалось крестным путем.
А тут еще разыгралась стихия — словно приняв сторону англичан, шторм сажал испанские корабли на мели, бросал на рифы, сталкивал друг с другом. Потрепанные остатки гордой армады не могли даже лечь на обратный курс, они были вынуждены двигаться на север, чтобы, обогнув Шотландию, возвращаться через Ирландское море. В итоге в Лиссабон и бискайский порт Сантандер пришли всего шестьдесят пять кораблей — половина отправившихся на покорение Альбиона.
«Правь, Британия, морями!» — эти слова английского гимна родились летом 1588 года. А на памятной медали, отчеканенной по случаю победы, скромная королева-девственница повелела начертать: «Дунул Господь, и они рассеялись». Прекрасно понимая, однако, что дуновение Господне было напитано пушечными ядрами ее «королевских пиратов». И в этот раз никто из них не был обойден милостями, особенно двое любимцев — ставший баронетом Дрейк и прощенный за женитьбу без монаршего соизволения Рейли.
Все они знали, что хотя Испания и представляет еще грозную силу, однако ее морскому владычеству пришел конец.
Смерть дракона
Символ эпохи
На пути к цели скоропостижно скончался 12 ноября 1595 года Хокинс. Как и подобает вице-адмиралу и казначею флота, он был погребен в море. А затем последовала цепь неудач. Испанцы словно поджидали незваных гостей — англичанам удалось лишь приблизиться к гаваням, ощетинившимся пушечными стволами обороняющих подходы фортов. А 28 января 1596 года Дрейк внезапно заболел, слег и умер — столь же внезапно, как двумя месяцами раньше его дядя и учитель. Адмирал едва успел передать командование племяннику, Чарлзу Баскервилю. Тот приказал поместить тело Дрейка в свинцовый гроб и с воинскими почестями опустить в волны Карибского моря.
Многим обстоятельства этих двух кончин по сей день не дают покоя: уж слишком неожиданно, слишком одинаково. А ведь XVI век не зря именуют порой «веком отравителей» — особенно справедливо это по отношению к Италии и Испании. Многие среди испанцев дорого дали бы за эти смерти. В наши дни не одна подводная экспедиция пыталась отыскать на дне свинцовый гроб Дрейка, чтобы выяснить, действительно ли он был отравлен. Кто знает — может быть, когда-нибудь это и удастся.
Благополучно вернулся в Англию только Рейли, хотя в будущем и ему предстояло сложить голову на плахе, ибо пришедший на смену Елизавете I король Иаков I Стюарт фаворитов прежнего царствования ненавидел люто. Но это уже совсем другая история.
А от этой остается еще одна загадка. Сэр Фрэнсис Дрейк был лишь членом великолепной семерки «королевских пиратов» — так почему же, затмив прочих, в истории прочнее всех обосновался именно он? Если остальным посвящены многие книги, то ему — целая библиотека; два десятка лучших киноактеров XX столетия играли роль Дрейка; его «Золотая лань» воссоздана и превращена в музей; памятники ему воздвигнуты в трех городах.
Как ни забавно, причиной тому его имя. Оно и вообще-то «морское»: в переводе с английского Drake — это селезень, птица водоплавающая; но это еще якорь, по-русски именуемый дреком. Главное же, на староанглийском Drake — дракон. И во всех испанских, португальских или французских документах той эпохи Дрейка именовали именно Драконом — не по звучанию, но по значению слова. Уж слишком символично было имя, история же, как известно, пламенно любит символы.
Со смертью королевы-девственницы кончилась эра Тюдоров и началась краткая, всего на четыре царствования, эпоха Стюартов, ознаменованная двумя революциями — Великой в середине и Славной в конце. Кончилась и эпоха «королевских пиратов», жестоких грабителей, но и пылких патриотов, авантюристов, но и путешественников-первооткрывателей. На смену им пришел откровенный морской разбой. Однако осталось величие Британии — владычицы морей, созданное именно их не всегда чистыми, но неизменно твердыми руками во славу родины и королевы Бесс.
Добавить комментарий