ГАРЛЕМ НА СЕНЕ
Не подлежит сомнению, что Европа переживает этническое и религиозное перерождение. В этническом отношении эта часть света давно перестала быть белокожей, европеоидной. В религиозном - перестала быть только христианской. Да и христианство, некогда монолитное, а затем представленное тремя основными ветвями (католицизмом, православием и протестантизмом), теперь, в своей творческой части, живо главным образом вдохновением многочисленных сект, занесенных сюда с других материков. Лакмусовой бумажкой этого явления может служить Париж.
Собор Парижской Богоматери в наши дни посещают больше как музей, чем как храм. Немногочисленны и прихожане других соборов французской столицы. Для большинства французов отправление обрядов - скорее дань традиции, чем живое дело веры. Былой пыл угас. Европейское христианство подсушено, лишено экзальтации, всегда сопутствующей пророчеству и откровению. Иное дело христианство африканское.
Негритянские евангелические секты буквально наводняют Париж. Площадь Сен-Дени давно уже зовется в народе Гарлемом на Сене. По воскресеньям сюда толпами стекаются темнокожие парижане в нарядных выходных одеждах. Молятся они в помещении бывшей фабрики. Это - даже не один, а сразу несколько молельных домах под общей крышей. - Церковь искупленных грешников, Собрание деятельного Христа, Свободные души скинии завета - такие вот красочные, дышащие страстью названия носят секты. Имеются разновидности христианства на любой вкус. У каждой - свое понимание благой вести. Но в одном они похожи: обедня напоминает скорее карнавал, чем торжественную католическую мессу. Орган заменяют здесь барабаны и тамтамы. Хор, правда, всегда есть, но и он другой: хористы распевают псалмы, взявшись за руки и раскачиваясь. Зычные голоса пасторов, сулящих спасение праведникам и вечные муки грешникам, перемежаются ритмичным хлопаньем в ладоши. Лица людей светятся неподдельным восторгом. Нужно слышать, с каким пылом возглашают здесь хвалу Господу в слове аллилуйя, которое во всех христианских конфессиях осталось непереведенным (вероятно, из-за своей красочности), означает же на иврите хвалите Господа. Прихожане приплясывают, причем делают это босиком. И то сказать: Париж Парижем, а негритянская пляска в обуви - смешновата. Радости она не доставляет, - значит, и Богу не угодна! Службы длятся по три-четыре часа, и никто не скучает.
При этом секты свирепо соперничают за души прихожан. Каждая уверяет, что только она сподобилась божественной истины - и только ее последователи спасутся. Да и спастись можно по-разному: обычным, так сказать, способом, через смерть и погребение, или - по первому разряду, как пророк Илья, который, говорят, был вознесен на небо живым. Именно это обещает одна из сект. Другая - сулит полное отпущение тем, кто отринет радости бренного мира, в первую очередь спиртное, табак и разлагающий душу телевизор. В иных молельнях пастор благословляет приносимые паствой свечи, фрукты, цветы и воду. В других - мужчины и женщины строжайшим образом разделены во время молитвы. В третьих запрещено носить красное и черное.
Большинство прихожан - родом из бывшей французской Африки и с Карибских островов, но среди них всё чаще можно видеть белые лица. Иных привлекает связь африканского христианства с магией и оккультизмом, - в частности, способы изгнания бесов и знахарство. Иные просто не находят в католицизме духовной пищи. Новообращенцы говорят, что африканская месса дает душе совершенно особое чувство человеческой общности, чувство растворения в человечестве. Нередко молящиеся впадают в состояние транса и, как библейские пророки, начинают вещать на неведомых языках. Число приверженцев африканского христианства непрерывно растет. Более 400 новых евангелических сект возникло в сердце Франции только за последнее десятилетие.
ПОРТРЕТ АННЫ ФРАНК: ТРЕБУЕТСЯ РЕВИЗИЯ
В Праге снимают фильм о жизни и трагической гибели Анны Франк. Он - как ни странно такое вымолвить - в некотором смысле является нелегальным. Во всяком случае, вокруг съемок не утихают споры.
Анна Франк погибла в возрасте неполных шестнадцати лет. С самого раннего детства она хотела стать всемирно известной писательницей - и, в итоге, стала ею, хотя совсем не так, как ей мечталось. С тринадцати лет, скрываясь от нацистов в Амстердаме, она вела дневниковые записи. После войны они были опубликованы. Успех, если это слово здесь уместно, был ошеломляющий. Сегодня они переведены на 55 языков и являются одной из самых знаменитых книг всех времен и народов. Никакие исследования, цифры и факты неспособны с такой рельефностью передать жуткий смысл геноцида. Самый выразительный художественный вымысел великих писателей меркнет перед незамысловатыми строками, написанными рукой ребенка. Умное, одухотворенное лицо Анны Франк, глядящее с уцелевших снимков, знакомо многим миллионам людей куда лучше, чем портреты Чехова или Пруста. Оно олицетворяет шесть миллионов евреев, уничтоженных нацистами. В иудаизме нет святых, и на долю Анны выпала, что называется, гражданская канонизация. Дом на канале Принсенграхт, на чердаке которого она пряталась, стал музеем; дневник - подобием внецерковного священного писания.
Но всякая канонизация предполагает создание агиографии: выхолощенного жития святого, поучительного текста, призванного вызывать умиление и благоговение. Человеческие черты святого, его слабости, - выбрасываются, ибо не служат благой вести. Именно это и произошло с жизнью самой знаменитой жертвы Холокоста. В швейцарском городе Базеле находится Фонд Анны Франк, всемирное учреждение, управляющее делом канонизации. Самый текст дневника перепечатывается только с разрешения этого фонда - и только в установленном, отредактированном виде. Всякий рассказ об Анне тоже нуждается в визе фонда, ибо без нее не считается подлинным. Такая виза не обязательна - в условиях свободы печати говорить людям не запретишь - она только желательна, но авторитет фонда таков, что отказ от визы - почти святотатство. Кто не хочет портить отношений с истеблишментом, пренебречь ею не может. Не смог, например, знаменитый голливудский режиссер Стивен Спилберг. Поначалу именно ему предложили снимать пражский телефильм об Анне Франк. Но фильм не был санкционирован фондом, и Спилберг осмотрительно предпочел остаться в стороне.
Канон, установленный фондом, восходит к пожеланиям отца девочки, Отто Франка, который уцелел в Освенциме, а после войны опубликовал дневник Анны. Отто Франк писал:
- Суть и смысл дневника Анны мне хотелось бы донести до возможно большего числа людей - даже если кому-то это покажется кощунством, а большинству читателей не сообщит ясного представления о том, что происходило [читай: о планомерном уничтожении евреев].
В духе этого универсалистского пожелания и действует фонд. Он поддерживает встречи-дискуссии между молодыми немцами, израильтянами и арабами. Он оказывает помощь старикам из числа тех, кто спасал евреев в годы нацизма, - некоторые из этих безымянных героев сегодня бедствуют. Далее, фонд финансирует различные благотворительные начинания, имеющие целью борьбу с расизмом и пропаганду терпимости. Для реальной Анны Франк, для ее человеческой сущности, вся эта внушительная гуманитарная деятельность оставляет очень мало места. Портрет несчастной девочки залакирован, превращен в икону.
Сценаристка пражского фильма Мелисса Мюллер использует несанкционированные страницы дневника Анны, изъятые фондом. В них, в частности, Анна размышляет о том, что брак ее родителей неудачен - и жалеет свою мать. Еще - она описывает чисто физиологические перемены, происходящие с нею по мере взросления. Всё это, с точки зрения поборников канона, - совершенно лишние подробности, омрачающие светлый образ мученицы.
Во главе фонда Анны Франк стоит ее двоюродный брат Бернд Элаис, которому сейчас 75 лет. Он полностью контролирует этот прибыльный семейный бизнес, который может пострадать от сведения Анны с облака на землю.
Среди тех, кто хочет вернуть погибшей ее человеческие черты, - доктор Тим Коул из Бристольского университета в Великобритании. Он говорит:
- Из теперешнего сусального образа Анны выброшено всё живое. Перед нами некое ангелоподобное существо, обитающее неизвестно где и когда, которое подвергается гонениям со стороны абстрактного мирового зла. Что это зло - нацисты; что Анна - еврейка и преследуется только за свои гены, - даже этого нельзя вынести из прилизанного образа, ставшего разменной монетой на все случаи жизни. В Анну Франк всякий волен вложить свое содержание, лишь бы она оставалась символом терпимости. Дело доходит до абсурда. Были ведь фильмы, в которых о ней рассказывалось просто как о несчастной девочке в оккупированной неприятелем стране. Авторы преспокойно обходились вообще без всякого упоминания об истреблении евреев. Мир, якобы, не был готов к более сложной интерпретации. Но Анна ангелоподобная, Анна канонизированная, заслоняет других детей и взрослых, погибших в годы Холокоста, в том числе и тех, кто тоже вел дневник, кто тоже был талантлив.
К этому можно добавить еще, что коммерческое прославление жертв Холокоста иногда кажется подменой судебного преследования против палачей. Нацистский офицер, арестовавший Анну Франк, известен по имени с самого начала 1960-х годов. И что же? Он преспокойно работал в ту пору в австрийской полиции - и доработал до пенсии. Никто его не тронул.
СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС В БАЙРЕЙТЕ
Никакие президентские выборы или даже выборы папы римского не растягивались в такой марафон и не вызывали такого ожесточения среди кандидатов, как выборы директора оперного театра (и знаменитого вагнеровского фестиваля) в баварском городе Байрейте. Этим театром, который ставит исключительно оперы Рихарда Вагнера, по традиции управляет кто-либо из потомков композитора или членов его семьи. Понятно, что должность эта - сущая синекура. Не всяком монарху достается в наши дни столько власти, славы и денег. Оттого и борьба за место идет свирепая.
В течение полустолетия в Байройте царствовал внук композитора Вольфганг Вагнер, которому сейчас восемьдесят один год. В том, что его пора низложить, сходились все, - споры шли только о наследнике. Сам Вольфганг, чувствуя, что власти ему не удержать, требовал короны дня своей второй жены Гудрун. Другими претендентами были его дочь от первого брака Ева и его племянница Нике. Последняя, кстати, написала весьма нелицеприятную книгу о свое семье. В книге досталось многим, начиная с вдовы композитора Козимы, самовластно правившей в Байройте до 1930 года. Выведена там и колоритная невестка композитора, Винифред, за которой ухаживал Гитлер в дни своего всевластия. Она восхищалась фюрером, но вместо любви предложила ему дружбу, которую тот церемонно и почтительно принял. Между прочим, по рождению Винифред была англичанкой.
Незачем говорить, что при нацистах Байрейт процветал. Гитлер и его подручные любили Вагнера. Эта особая приязнь преступников была и остается пятном на фестивале, что, однако, ничуть не мешает его мировой славе. Музыка Вагнера говорит сама за себя. В фестивале неизменно участвуют лучшие современные исполнители. В отборе участников руководство не допускает и тени расизма, хотя антисемитизм в этой семье восходит к самому композитору. Понятно, что весьма недешевые билеты раскупаются за многие месяцы вперед.
Но этот великолепный фестиваль - своего рода спящая красавица. Все в нем застыло, всё - ритуализовано, канонизировано. Оперы ставят так. как ставили в XIX веке. Репертуар не меняется десятилетиями. В него входят оперы периода расцвета таланта Вагнера - Летучий Голландец, Тангейзер, Тристан, четырехчастное Кольцо нибелунга, - а ранние и поздние, вроде Риенци и Парсифаля, не допускаются. Всё - слишком предсказуемо на фестивале, и это - признак стагнации.
Потому-то и потребовался переворот. Он назревал долго - и, наконец, состоялся. Совет директоров проголосовал за Еву Вагнер, старшую дочь Вольфганга, правнучку композитора, которая примет бразды правления в будущем году. Возможно, ее сопернице Нике не простили выпадов в адрес семьи. Возможно и то, что восторжествовал здравый смысл. Ева Вагнер - специалистка. Она занимала руководящие посты в британской королевской опере и в новой парижской опере на площади Бастилии. Опасения скептиков - не сбылись, а сводились они к тому, что Вольфганг будет всеми правдами и неправдами держаться за место до самой смерти. Музыкальный мир вздохнул с облегчением, но всё же многие говорят, что полным торжеством здравого смысла стала бы передача руководства наследственным бизнесом стороннему специалисту. Склоки вокруг фестиваля, утихнув на какое-то время, могут разразиться с новой силой в следующем поколении, а то и раньше.
Добавить комментарий