Окончание, начало в номере 21 (1-15 ноября 2011 г)
smulianBout2008_wb.jpg
Третья неделя процесса началась для Виктора Бута не очень хорошо, потому что тюремщики потеряли единственный галстук, который ему разрешается иметь во время судебного процесса. На помощь пришел судебный переводчик Андрей Гаркуша, снявший галстук с себя.
Во вторник 25 октября еще больше похудевший и осунувшийся россиянин совершил глазами первую экскурсию по Манхэттену, изрядный кусок которого с Эмпайр-Стейт-Билдингом виден из окна находящегося на 15-м этаже судебного зала. В перерыве Бут стоял у стола защиты, а двое молодых конвоиров в хороших костюмах объясняли ему, что он видит.
В среду 26 октября его адвокат Альберт Даян на перекрестном допросе ловко посадил в лужу важного свидетеля обвинения 70-летнего Эндрю Майкла Смуляна, который был арестован в марте 2008 года в Бангкоке вместе с Бутом, но немедленно согласился отправиться в США и сотрудничать со следствием. В остальном неделя проходила неблагополучно для подсудимого.
Худший компромат состоял из его собственных слов, записанных дружественными разведслужбами и тайными осведомителями DEA, американского управления по борьбе с наркотиками.
А в понедельник 25 октября прокурор Майкл Макгвайр закончил допрос заслуженного агента DEA Карлоса Сагастуме, которого Бут и Смулян знали как просто Карлоса и принимали за бухгалтера колумбийской партизанской группировки ФАРК.
Отвечая на вопрос Макгвайра, плотный бородатый Карлос два дня подряд комментировал присяжным запись двухчасовых переговоров, которые Бут и Смулян вели 6 марта 2008 года в бангкокском отеле «Софитель» с мнимыми эмиссарами ФАРК. Кроме Карлоса, присутствовал агент Рикардо, который выдавал себя за одного из партизанских командиров и звался Эль Команданте. Он не знает английского, поэтому в его присутствии высокие договаривающиеся стороны пользовались испанским.
Согласно сценарию DEA, роль Рикардо состояла в том, чтобы обсуждать потребности ФАРК в оружии и периодически произносить тирады против гринго, стуча при этом по полированному столу «Софителя».
«Сколько АК-47 и «Игл» вы можете мне дать для начала? — спросил Рикардо, имея в виду переносные зенитные ракеты. — Он вроде говорил мне, что у вас имеется сто штук».
«Давайте начнем с (сотни), — сказал Бут. — .. по крайней мере семьсот, 800 ракет».
В таких местах прокурор показывал присяжным на большом экране записи, которые делал себе Бут на фирменном бланке «Софителя». Сейчас Макгвайр указал на его верхнюю часть, где было написано «АА = 100 + 700-800».
Карлос объяснил со свидетельского места, что «АА» означает «зенитный».
«О’кей, — сказал Рикардо. — Мы начнем с сотни. Это первая партия».
«О’кей», — согласился Бут.
«И 700-800 ракет», — вставил Карлос.
«Чтобы был, мм, по крайней мере 30-процентный запас», — заметил Бут.
В другом месте он предложил сбивать в Колумбии американские вертолеты из спаренных зенитных установок ЗУ-23.
Речь зашла об автоматах.
«Что до АК, — сказал Бут, — то мы закажем 20-30 тысяч. И я знаю, где их взять, когда будет нужно... Мы привезем их из Болгарии. Давайте возьмем их в Югославии».
Прокурор ткнул пальцем в сторону записей Бута, где говорилось «АК-47 — 10-20 м».
Мнимый бухгалтер ФАРК Карлос спросил, почем автоматы.
«Если из запасов, то сто долларов, — сказал Бут. — А за... новые — 300, 400 долларов».
Покупатели поинтересовались ценами на снайперские винтовки Драгунова.
«Я не знаю, — сказал Бут. — Мм, в районе две тысячи, три тысячи штука».
«На сколько штук мы можем договориться?» — спросил Рикардо.
«Две-три сотни, пятьсот... шестьсот», — сказал Бут, подумав.
«Патроны? — спросил он дальше. — 5 миллионов?»
«Все, что у вас есть», — сказал Рикардо.
«Десять миллионов...», — сказал Бут, а прокурор показал пальцем на его запись «7,62 х 54 = 10 000 0000». Это патрон для винтовки Драгунова, хотя Бут, возможно, имел в виду 7,62 х 39, то есть патроны для автоматов Калашникова.
Россиянин не только обсуждал просьбы покупателей, но и предлагал свой товар, например, «ультралегкие» самолетики. По его словам, он мог достать «несколько этих маленьких двухмоторных двухместных самолетов». Их можно оснастить пятью гранатометами, которыми «очень хорошо сбивать вертолеты».
Тут Маквайр предъявил присяжным сделанный Бутом набросок этого изделия.
Рикардо неоднократно жаловался, что в Колумбии действуют американские вертолеты Apache, Chinook и Black Hawk, а партизаны могут противопоставить им лишь стрелковое оружие. Он спросил, годятся ли для борьбы с ними «ультралегкие» машины Бута.
bout zapiski.jpg
«Вы видите, как садятся вертолеты и из них высаживаются колумбийские солдаты, — сказал Рикардо, — но пилоты...»
«Американцы!» — вставил Бут.
«Американцы, — сказал Рикардо. — И мы хотим начать убивать американских пилотов!.. Для этого и нужны зенитные средства и Драгуновы».
«Да, да! — поддержал Бут. — Мы все подготовим».
Прокурор спросил Карлоса, как он понял это обещание. Тот сказал, что речь шла о поставках оружия.
«Слушайте, — сказал Бут в другом месте. — У нас такая линия, что гринго — враги».
«Это нас объединяет», — заметил Рикардо.
«Объединяет», — подтвердил Бут.
«Теперь мы оба хотим их убивать», — заключил Рикардо.
«Это не бизнес, — продолжал Бут. — Это моя борьба. Послушайте, я воюю против США... лет десять-пятнадцать...»
«Ну, вы больше не одиноки, — сказал Карлос. — ... Вы не одиноки, потому что у вас есть полная поддержка ФАРК».
Стенограмма завершается криками «Вы арестованы!» и «Руки вверх!», исходившими от тайской группы захвата.
Защитник Даян попытался исправить положение во время перекрестного допроса Карлоса, но профессионального информатора, дававшего показания в суде далеко не в первый раз, сбить было нелегко. За ним в свидетельское кресло опустился седовласый и седоусый Смулян.
Как и Карлос, Смулян служил прежде в военной разведке, но не в гватемальской, а в южноафриканской. Он родился в Великобритании, но в восьмилетнем возрасте его увезли в ЮАР. С 1966 по 1999 год он работал на ее военную разведку, занимаясь аэрофотосъемкой военных объектов в соседних африканских странах. В конце 2007 года, когда дела у него шли совсем плохо, к нему обратился знакомый бизнесмен Майк Сноу, три десятилетия работающий авиационным брокером.
При посредничество Сноу DEA приобрело в Молдове подержанный АН-12, использовало его в одной подставной операции и по ее окончании попыталось продать самолет на открытом рынке. На объявление откликнулся ростовчанин Константин Ярошенко, который дал вовлечь себя в подставную операцию с кокаином и был приговорен в том же здании к 20 годам тюрьмы.
По заданию DEA, которое надеялось таким образом подобраться к Буту, Сноу предложил Смуляну оружейную сделку с ФАРК. Тот знал Бута с середины 1990-х годов, связался с ним и поведал об этом выгодном проекте. Так началась операция под кодовым обозначением Relentless, в результате которой Бут оказался сейчас в зале федеральной судьи Ширы Шендлин.
На перекрестном допросе Смулян сказал Даяну, что обязался говорить на суде только правду и надеется за это отделаться уже отбытым сроком. «А кто будет решать, что вы говорили правду?» — спросил защитник. «Прокуратура», — нехотя признал Смулян, дав адвокату повод утверждать в своем последнем слове, что он оговаривал Бута в обмен на снисхождение от прокуроров.
Заключительное слово прокуратуры
В понедельник 31 октября, на четвертой неделе процесса, присяжные заслушали заключительные речи обвинения и защиты, которые оказались длиннее, чем планировалось.
Выступление прокурора Анджана Сахни было рассчитано на 2 часа, но растянулось до обеда. Адвокат Альберт Даян просил полтора часа, но проговорил до конца дня.
Зал был забит до отказа журналистами из разных стран, от США и России до Швеции и Франции, а в другой его половине сидели по большей части сотрудники прокуратуры и следователи, в том числе чернокожий прокурор Рэндалл Джексон, весной выигравший процесс против ростовчанина Константина Ярошенко. Первый ряд занимали сотрудники DEA, в том числе дружно жевавшие жвачку руководители следственной бригады, которая разрабатывала Бута. В их стриженые затылки смотрели сидевшие во втором ряду жена подсудимого Алла Бут и его 17-летняя дочь Лиза.
Бут уже несколько дней не надевал наушников, поэтому судебные переводчики Яна Агуреева и Андрей Таруц работают исключительно на Аллу.
Сахни, щеголявший в темно-синей чалме, призывал присяжных признать подсудимого виновным по всем четырем пунктам обвинительного заключения. Попутно прокурор пытался превентивно дезавуировать версию защиты, согласно которой Бут с самого начала не планировал продать оружие колумбийской левацкой группировке ФАРК, а водил ее эмиссаров за нос в надежде всучить им два старых грузовых самолета, оставшихся у него от старых времен и, по выражению Даяна, «собиравших пыль в Конго».
«5 марта 2008 года Виктор Бут сел на самолет, доставивший его на следующее утро в Бангкок», — начал прокурор, заявивший, что целью этой поездки было заключение сделки о продаже оружия террористам, которые планировали использовать его против правительства Колумбии и поддерживающих его американских военнослужащих.
Сахни неоднократно напоминал в своей речи, что Бут полетел в Таиланд вопреки санкциям ООН, которая в 2004 году призвала всех своих членов заморозить активы россиянина и закрыть ему въезд и транзит.
Сахни объяснил присяжным, что преступный сговор, в котором обвиняется подсудимый, — это «соглашение между двумя или более лицами нарушить закон», и что, с точки зрения законодательства США, «не имеет значения, было ли действительно поставлено оружие, и были ли убиты им какие-либо американцы».
По словам прокурора, на суде было показано, что Бут подрядился продать партизанам зенитные ракеты «Игла» для борьбы с американскими вертолетами, и что россиянин «потратил много дней на сбор информации о ФАРК», колумбийской армии и ВВС. На переговорах с лже-посланцами ФАРК Бут также назвал «гениальными» самодельные минометы и мины, которые производит эта организация, в том числе под руководством инструкторов из Ирландской Республиканской Армии.
Если бы Бут хотел продать лишь самолеты, это можно было бы сделать по телефону или электронной почте, а не подвергать себя риску, летя на переговоры в Бангкок, сказал Сахни. Для продажи самолетов не нужно было бы пользоваться кодовыми обозначениями и псевдонимами, тогда как Бут попросил своих собеседников назвать его именем Алехандро в фальшивых документах, которые они ему предложили. В электронной переписке заговорщиков Бут поначалу фигурировал как Борис.
Его бывший сотрудник Эндрю Смулян, арестованный в Бангкоке вместе с Бутом и быстро переметнувшийся на сторону прокуратуры, показал на процессе, что когда заговорщики упоминали в переписке «сельхозтехнику», они имели в виду оружие. Когда на встрече в Бангкоке зашел разговор о кодах, напомнил прокурор, мнимый посланец ФАРК Эль Команданте предложил в будущем именовать Никарагуа Молдовой. «Нет, нет, нет!» — возразил Бут. В конце концов сговорились на том, что Никарагуа будет обозначаться цифрой «1», а Панама — «2».
Если бы Бут хотел «сбыть лишь два старых самолета», то зачем он интересовался расположением американских радаров в Центральной Америке, спросил Сахни, который напомнил, что россиянин также предлагал продать ФАРК новые ИЛ-76 по 4 млн. долларов штука и сотни грузовых парашютов для сбрасывания оружия над партизанскими зонами Колумбии.
Прокурор заявил, что в основном Бут собирался покупать оружие у своего старого знакомого Петра Мирчева из болгарской компании KAS Engineering, но напомнил показания Смуляна о том, что в России Бут «пользуется протекцией на самом верху». Во время перекрестного допроса Смуляна было высказано предположение, что речь идет о Владимире Путине, однако дальнейшего развития эта версия не имела, и сейчас Сахни ее не упомянул.
Заключительное слово защиты
В заключение прокурор призвал присяжных признать Бута виновным по всем 4 пунктам и уступил кафедру Даяну, который сразу же поведал, что сильно нервничает. Как бы в подтверждение этого обстоятельства в середине своей речи Даян попытался налить себе воды и опрокинул стакан на стол защиты, который Бут потом терпеливо вытирал салфеткой.
«Виктор просто притворялся, — заявил защитник, объясняя, почему Бут вел переговоры об оружии с мнимыми колумбийскими партизанами. — Он играл роль... Если бы Виктор всерьез планировал заключить сделку о продаже оружия, он бы приехал в Бангкок с его списком».
Даян напомнил присяжным, что после ареста у Бута изъяли лишь две брошюры о грузовых самолетах, но не нашли привезенных из Москвы списков оружия с ценами. По словам адвоката, когда Бут просил называть его в фальшивых документах Алехандро, «он продолжал играть ту же роль».
«Он явился в Таиланд заключать колоссальную оружейную сделку со своим собственным паспортом! — иронизировал защитник. — Он не назвался никаким Алехандро».
Даян напомнил присяжным показания Смуляна о том, что когда Буту предложили сделку с ФАРК, он поначалу заявил, что не будет иметь дела с наркоторговцами, и что он давно перестал заниматься транспортировкой оружия.
На третьей неделе прокуратура выставила двух летчиков из Африки, которые показали, что видели, как самолеты компаний Бута перевозили в Конго оружие. «Но ведь все делалось абсолютно открыто! — заметил по этому поводу Даян. — Это делалось среди бела дня, на глазах у официальных лиц, самолеты были надлежащим образом зарегистрированы!»
Адвокат посвятил значительную часть своей речи дезавуированию показаний Смуляна — единственного человека, с которым Бут якобы вступил в преступный сговор, поскольку по закону сговор с тайными осведомителями властей, в данном случае Карлосом и Эль Команданте, не учитывается. «Смулян постоянно нам лгал!» — заявил защитник, по версии которого тот согласился оговорить Бута в расчете избежать большого тюремного срока.
Что до сделки с оружием, то «Виктор не собирался доводить ее до конца, и Смулян это знал!» — воскликнул Даян, продолжавший доказывать, что его подзащитный хотел продать своим собеседникам всего-навсего свои старые самолеты.
Вердикт присяжных
«Это несложное дело», — заметил во вторник 1 ноября в своем последнем слове федеральный прокурор Брендан Макгвайр, представлявший обвинение на процессе россиянина Виктора Бута. Как бы в подтверждение этой оценки в среду 2 ноября 12 нью-йоркских присяжных вынесли вердикт по делу Бута, не просовещавшись даже полного рабочего дня. Они единогласно признали его виновным по всем 4 пунктам обвинительного заключения. Это произошло в 1:59 дня.
Секретарь судьи Ширы Шендлин монотонно зачитывал каждый пункт, и высокая молодая женщина, которую присяжные избрали за день до этого своим председателем, каждый раз повторяла «Виновен!» Она смотрела прямо перед собой и взглянула на Бута лишь в последний момент. Остальные присяжные не посмотрели в его сторону ни разу.
Судья спросила, не желает ли какая-то из сторон опросить их в индивидуальном порядке. «Да, ваша честь», — сказал адвокат россиянина Альберт Даян. Присяжные один за другим подтвердили вердикт, выслушали благодарности судьи и молча вернулись в совещательную комнату собирать вещи.
Бут, чья жизнь в этот момент изменилась навсегда, выслушал их решение молча, с побелевшим лицом и сжатыми кулаками.
Стоявший рядом с ним Даян, проигравший свое первое знаковое дело, тоже был бледен, как скатерть. Он заявил судье, что 2 декабря подаст ей прошение отменить обвинительный вердикт по той причине, что прокуроры не доказали виновности подсудимого.
16 декабря обвинение должно ответить на ходатайство защиты, которая, в свою очередь, ответит прокуратуре 23 декабря. Но обычно этот маневр носит чисто ритуальный характер, и Шендлин практически наверняка отвергнет просьбу защиты. Адвокаты уже обращались к судье с аналогичной просьбой на предыдущей неделе и немедленно получили отказ.
Хотя жена осужденного Алла и его 17-летняя дочь Лиза находятся в Нью-Йорке, их в этот день в суде не было, поэтому Бут не искал их глазами, а тут же проследовал к лакированной двери, за которой лежит его новая жизнь. На оглашение вердикта в судебный зал, как всегда, на всякий случай вызвали дополнительных охранников, в том числе чернокожего исполина, который возглавлял охрану на весеннем процессе ростовчанина Константина Ярошенко. Но церемония прошла камерно, и лишние приставы в хороших костюмах быстро растаяли в мраморных коридорах судебного небоскреба.
Шендлин назначила процедуру вынесения приговора на 8 февраля, но предупредила, что эта дата носит пока ориентировочный характер. Судебный отдел надзора сейчас займется составлением так называемой приговорной справки, которая предназначена для того, чтобы помочь судье в определении меры наказания.
Буту грозит от 25 лет тюрьмы до пожизненного срока. Американским судьям полагается выносить приговоры, соизмеримые с наказаниями, которые были назначены по аналогичным делам в прошлом. Шендлин, возможно, возьмет за образец приговор, вынесенный сирийцу Монзеру аль-Кассару, который был осужден в том же здании практически по тем же пунктам, что и 44-летний Бут, и получил 30 лет лишения свободы от судьи Джеда Рейкоффа, летом приговорившего Ярошенко к 20 годам. Недавно приговор аль-Кассара утвердила апелляционная инстанция, включавшая судью Шендлин.
Из назначенного Буту срока будут вычтены почти 4 года, которые он к тому времени пробудет в предварительно заключении. Кроме того, из федерального срока автоматически вычитаются 15 процентов за минимально хорошее поведение. Где именно будет отбывать наказание россиянин, решит федеральное Тюремное управление, известное под сокращением ВОР (Bureau of Prisons). Защита, очевидно, будет просить, чтобы Бута содержали недалеко от Нью-Йорка.
Виктор Бут и Россия
Выступая перед российскими журналистами после вердикта по делу Виктора Бута, вице-консул РФ Александр Отчайнов заявил, что «для российской стороны этот вопрос остается открытым», и обещал, что Москва продолжит оказывать Буту всестороннюю помощь.
В Нью-Йорке эта помощь была не очевидна.
Как поведали мне российские коллеги, освещавшие в Бангкоке судебную тяжбу по поводу экстрадиции Бута в США, тамошние российские дипломаты посещали все заседания. На нью-йоркском же процессе Бута российский вице-консул появился лишь в первый день, да и то меньше, чем на полчаса, и в последние два дня.
«Если бы наши дипломаты чаще бывали на процессе, они бы лучше могли судить о его объективности», — заметила мне жена осужденного Алла Бут. Когда я поинтересовался, оказывало ли ей какую-нибудь помощь российское генконсульство, она дипломатично ответила: «А я у них ничего и не просила».
Какую-то помощь генконсульство, по моим сведениям, все же оказало: Отчайнов встретил Аллу в аэропорту, когда она в первый раз прилетела в Нью-Йорк. Но жилье Алле нашли в чужом городе ее знакомые, а не ее дипломаты.
Ее не пригласили в генконсульство на недавнюю конференцию по проблеме «русской» преступности в США, на которой выступал Ли Гинсберг, защищавший Константина Ярошенко — другого россиянина, экстрадированного в США и представшего перед тем же судом, что и Бут.
В свете вышесказанного не вполне ясно, будет ли Москва добиваться возвращения Бута в Россию, или протесты российских властей по поводу его дела предназначены больше для внутреннего потребления.
Единственная попытка политического влияния на суд заключалась в письме в защиту Бута, которое направили судье Шире Шендлин несколько депутатов Госдумы, в основном из номинальных оппозиционных партий, но не из правящей «Единой России».
Судья ни разу о нем не обмолвилась. Даже если бы письмо на нее повлияло, исход процесса зависел отнюдь не от судьи. Вердикт принимали присяжные, к которым этот документ попасть никак не мог — и не попал, как заявила мне секретарь суда Стефани Сиркович.
Хотя и США, и Россия подписали конвенцию Совета Европы о передаче осужденных лиц, за последние годы из американской тюрьмы в российскую был переведен лишь один человек — бывший высокопоставленный сотрудник ООН Владимир Кузнецов, осужденный в Нью-Йорке за отмывание денег. Российские дипломаты присутствовали на всех слушаниях по его делу, на которых я был, и приложили титанические усилия к переводу его на родину.
В России Кузнецов вышел из тюрьмы, не отбыв своего американского срока. Это обстоятельство вряд ли прошло мимо внимания властей США и могло отбить у них охоту к таким вариантам, к которым у них и так явно не лежало сердце, иначе бы они отправляли заключенных-россиян на родину гораздо чаще.
По словам американских правоохранителей, Бут является слишком крупной фигурой и достался им слишком большой ценой, чтобы они согласились на отправку его в Россию. Такие вопросы решают не они, а политическая власть, но она к ним прислушивается. Иначе Джонатан Поллард, приговоренный в 1987 году к пожизненному заключению за шпионаж в пользу Израиля, был бы давно отправлен туда.
Озвученный в рунете вариант обмена Бута на специально плененных для такой цели американцев здесь серьезно не обсуждается.
Неясно, станет ли Москва менять его на американских разведчиков, которые неизбежно будут арестованы в России: Бут ведь не шпион и вообще не госслужащий, а частный предприниматель, который, как утверждают, торговал в последние годы не столько российским, сколько болгарским, югославским и иным чужеземным оружием.
Добавить комментарий