Alexey-Navalny-w.jpg
Выставка проходит в престижной манхэттенской галерее по адресу 25 Central Park West.
— Почему именно Институт современной России устроил эту выставку и почему в Нью-Йорке? — спросил я у куратора выставки Елены Ходорковской.
— Вообще идея была моя изначально: организовать такую портретную фотовыставку. Это артпроект прежде всего для привлечения интереса широкой публики как в Москве, так и в Нью-Йорке. Поэтому я пригласила известного фотографа, чтобы сделать портретную галерею, можно сказать, лучших людей российской интеллигенции. Это писатели, актёры, режиссёры, журналисты, экономисты... Люди разных профессий. Но объединяет их всех одно: активная гражданская позиция. То есть, они не молчат, они дают интервью, они пишут книги, снимают фильмы... Это люди, которые думают о будущем страны. О её светлом будущем. Почему выставка в Нью-Йорке? Потому что мой сын Павел Ходорковский является президентом Института современной России, который находится в Нью-Йорке, и это, прежде всего, проект, нацеленный на американскую публику, и задача наша показать американцам, что в России существует внесистемная оппозиция, если можно так сказать. Потому что у нас есть системная оппозиция. Есть их представители в парламенте...
— Можно ли сказать, что эти люди, портреты которых выставлены здесь, являются лицом современной России?
— Я думаю, что смело можно так сказать: мыслящей, именно мыслящей России.
— Есть ли у этих работ не только политическая, но и художественная ценность?
— Безусловно. На мой взгляд, они получились очень выразительные. Ведь дело в том, что за каждым портретом стоит своя жизненная история. У нас выставка многогранная. Кроме фотопортретов у нас ещё целая серия интервью. Все эти люди отвечали на один вопрос: что ждёт страну после президентских выборов в марте 2012 года, если Путин останется у власти? Их интервью напечатаны, вы видите их рядом с портретами. Кроме того полные интервью напечатаны в каталоге. Я думаю, это будет интересно всем почитать, потому что это мысли неординарных людей, имеющих богатый жизненный опыт.
Фотопортреты сделаны крупным планом, чёрно-белые, со специально высвеченными морщинами, возрастными пятнами, небритостью. Ощущение, что фотограф застал натуру то ли с перепоя, то ли после болезни, либо, по меньшей мере, только что с постели. Ощущение не совсем приятное. Зачем это было сделано?
Кирилл Никитенко ответил:
— Я не хотел украшать, боялся, избегал этого. Я не хотел их, конечно, сделать страшнее. Их можно было, конечно, изуродовать, и так далее, но... я пытался ... показать на лице жизнь этого человека... пытался за счёт морщин, глаз...
— Здесь почти у всех ощущение болезни. Трагические лица. В глазах у многих безысходность... Ахеджакову трудно узнать, поскольку мы видим её на экране всегда в гриме, а здесь женщины без какого-либо макияжа.
— Не украшали. Они пришли, я сразу посадил их и сразу снимал. Как пришёл Борис Немцов небритый, так мы его и сняли... Женщин тяжело было снимать, потому что мы привыкли, что женщин надо приукрасить... и я старался, конечно, не так сильно уйти в жёсткость лица, как с мужчинами.
— Эта фотоэстетика производит странное, а иногда и страшноватое впечатление. Неужели вы так видите сегодняшнее лицо России?
— Нет, конечно. Конечно, это россияне, безусловно. Но здесь не была задача показать лицо России. Тогда бы мы совершенно другой проект снимали и по-другому бы всё это выставляли. Здесь нам нужно было как бы высказать точку зрения каждого персоналия. Конечно, его можно было сделать красивым, и за него красивое интервью написать... Но нам нужно показать какую-то... реальность.
— Человек сидит на горшке — тоже реальность.
— Я, как человек оптимистический, не верю в реализм. У нас не пессимисты, у нас реалисты. Но здесь... здесь больше, чем реализм. Безусловно, здесь немножко с нахлыстом... Конечно, в жизни он не выглядит так смугло и так жёстко... Если вообще говорить с точки зрения художества, то творчество течёт, развивается, и мы не можем постоянно показывать одни и те же лица. Их же много кто снимал. Они же достаточно известные люди, их постоянно для журналов, для обложек... А моя задача была реализовать себя с точки зрения художника. Что-то показать новое. Сделать какой-то шаг вперёд. И мне кажется, мне это удалось, я надеюсь. И, конечно, не всегда это проходит через красоту. Я через обратное пошёл... Я хотел именно соединить две вещи: смысл затеянного с точки зрения куратора и с точки зрения художества.
— Значит, сначала был заказ?
— Предложение. Не заказ, а предложение. Предложение сделать такой проект. И я на него согласился с большим удовольствием.
— Эти люди легко соглашались позировать?
— Это уже вопрос к куратору, потому что она с ними договаривалась. Но, допустим, Борис Стругацкий, которого мы снимали, он, в общем-то, никому не даёт себя снимать. И для меня было счастье его снимать, потому что я, как бы, один из немногих, которым это удалось сделать. И за это я очень благодарен Елене Ходорковской, которая предложила мне этот проект вести и сделать.
— Вы рассчитываете портреты продать или они принадлежат не вам, а Институту?
— Это принадлежит Институту. Мы надеемся, что откроем следующую выставку в Москве, где-то в феврале. Я не думаю, что это стоит продавать. У меня лично здесь нет финансовых интересов.
Кирилл Никитенко надеется также, что выставку удастся показать в Вашингтоне и в Лондоне.
Интервью с Сергеем Гуриевым
Ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев стоял возле своего портрета.
— Вам самому ваше изображение нравится?
— Мне оно больше нравится, чем портреты других людей. Мне кажется, я выгляжу не таким страшным, как некоторые другие люди, которых я знаю, как очень приятных и симпатичных людей, которые на фотографиях выглядят немного страшными и мрачными. Многие из них оптимисты, как и говорят их высказывания, процитированные здесь. Тем не менее, фотографии сделаны так, как будто у России нет будущего.
— А судя по вашей фотографии, будущее есть?..
— Я бы сказал, что... как тут правильно написано: в краткосрочном плане есть причины для беспокойства, но в долгосрочном плане я, конечно, оптимист.
— Вопрос к вам, как экономисту: действительно ли благосостояние России полностью зависит от природных ресурсов, от цен на нефть?
— Россия и нынешняя власть — это разные вещи. И, конечно, экономика в России зависит не только от цен на энергоносители. В России есть огромный потенциал для инвестиций в других отраслях. Мы увидим огромный рост и в секторе услуг, в том числе финансовых услуг, и мы увидим огромное строительство жилья и инфраструктуры в ближайшие годы и десятилетия. И это так или иначе произойдёт, будут ли цены на нефть высокими или нет. Другое дело, что от цен на нефть зависит устойчивость бюджета, а от этого, естественно, зависит устойчивость власти. И мы видели, что когда цены на нефть упали в 80-е годы, это в течение буквально нескольких лет привело к тому, что власть сменилась, хотя никто не мог предсказать, что это произойдёт так быстро.
— Рейтинг власти зависит от положения на рынке?
— Это происходит всегда так. И в Америке это тоже ровно так же. И есть целый ряд исследований, которые показывают, что популярность, в том числе российских президентов, особенно в последние 10-15 лет, напрямую зависит от экономических показателей, которые в краткосрочной перспективе, конечно, определяются ценами на нефть.
— Вы видите в оппозиции тех, кто мог бы стать альтернативой Путину?
— Внутри партии «Единая Россия» нет альтернативы, но за ее пределами, конечно, альтернатив много. Здесь есть много фотографий очень разумных людей. Сейчас, если бы вы попросили меня поставить деньги на какого-нибудь из политиков, то это, конечно, Алексей Навальный. Если сегодня Путин по каким-то причинам уйдёт на пенсию, то, наверно, честные выборы выиграет Алексей Навальный.
— А возможны честные выборы в России?
— Безусловно. Россия ничем не хуже, чем другие страны. А те люди, которые говорят, что Россия обречена на какой-то там не демократический, не рыночный строй, я думаю, что эти люди плохо знают историю других стран. В России часто говорят, что у России особый путь. Я бы сказал, что у каждой страны особый путь. И, в некотором роде, это такой комплекс неполноценности, одновременно являющийся и манией величия. Мне кажется, что все страны могут справиться с этими проблемами. Мы видели самые невероятные изменения. Ну, вот, один из примеров, это Грузия, которая считалась очень коррумпированной страной, которая смогла побороть коррупцию, в том числе и по дорожной полиции, буквально за несколько лет. Поэтому не нужно думать, что есть какие-то долгосрочные причины на обречённость недемократического пути.
На выставке было немало американцев, интересующихся Россией. Своими впечатлениями поделился со мной средних лет афроамериканец:
— Я пытаюсь делать бизнес с Россией, инвестировать капитал, но то, что там режим до сих пор довольно репрессивный, это для меня шок. Я очень рад, что пришёл на выставку и узнал то, о чём не догадывался. У меня теперь смешанные чувства. С одной стороны, я лучше понимаю степень риска при инвестировании капитала в России, но с другой, я согласен с теми, кто в дальней перспективе верит в надёжность российского рынка. Если держаться подальше от российского рынка, можно упустить момент. Перемены там грядут. Те или иные. Надеюсь, именно те, а не иные...
Добавить комментарий