The Descendants w.jpg
В 1996 году на экраны вышел фильм «Гражданка Руфь», поставленный никому не известным 35-летним режиссером Пейном. Он произвел на меня незабываемое впечатление. Умнейшая, человечная картина, блестяще написанная, поставленная и сыгранная, в прокате особого успеха не имела. Она не делала никому красиво и чувствительно, а, напротив, с редчайшей для американского кино откровенностью и правдивостью касалась мало привлекательных вещей. Испуганные прокатчики выпустили ее всего на шести экранах, да и с тех торопливо сняли. На фестивале Сандэнс фильм номинировали на Большой приз жюри, но дать его не решились. Только в Канаде, в Германии и в Греции «Руфь» получила заслуженные награды. В Греции, впрочем, могло сыграть роль то, что режиссер Пейн из Небраски, родители которого содержали ресторан, был внуком человека по фамилии Пападопулос. Но картина все равно замечательная.
Героиня фильма, самоотверженно сыгранная Лорой Дерн, принадлежит к самым что ни на есть отбросам общества. Неизлечимая наркоманка и бомжиха, она живет на улице и беспрестанно производит на свет детей от своих случайных партнеров. Детей раздают по приемным семьям. Руфь вызывает острую жалость, смешанную с отвращением. К счастью, авторы не впали в обычное американское ханжество и не стали винить ни семью Руфи, ни общество за ее жуткое существование.
Когда Руфь в очередной раз арестовывают за наркотики и выясняется, что она ожидает четвертого ребенка, у судьи лопается терпение. Он обещает Руфи уменьшить наказание, если она сделает аборт. Это попадает в газеты, и вокруг несчастной женщины разыгрывается безобразный цирк. Начинается борьба между организацией, стоящей за аборты, и религиозной группой, их осуждающей. Те и другие тянут плохо соображающую Руфь каждый в свою сторону. Я никогда не видела такой остроумной и едкой сатиры на идиотизм общественного вмешательства в человеческие судьбы и на «активистов», которым, в общем-то, наплевать на Руфь — она всего-навсего пешка в их дурацких играх.
На следующий фильм Пейна — «Выборы» (1999), я побежала бегом и не раскаялась. Это уже была — как и все дальнейшие его фильмы — экранизация романа. А тема — одна из самых важных на свете: стремление к власти. Решалась она на скромном материале выборов в председатели школьного совета, куда рвалась некая энергичная девица, но по богатству мысли, ироничности и нравственному посылу далеко выходила за рамки школьных событий. Следующие две картины Пейна — «Про Шмидта» (2002) с Джеком Николсоном в заглавной роли и «На обочине» (2004), не произвели на меня такого же сильного впечатления, но сделали его, наконец, знаменитым, а одна получила «Оскара» за лучший сценарий-экранизацию. В обоих фильмах речь идет о человеческой неприкаянности, и оба они вполне хороши, в них есть печаль и юмор, но замах в обоих помельче, не то что в первых двух.
Потом с Пейном что-то стало происходить. Он замолчал на семь лет. Он развелся с женой, актрисой Сандрой О (канадкой корейского происхождения), через три года брака (2003-2006). Он перестал сотрудничать со своим постоянным соавтором, сценаристом Джимом Тейлором. И вот, наконец, поставил фильм «Потомки» по роману Кауи Харт Хеммингс, молодой писательницы с Гавайев.
От фильма все в восторге. Он кандидат на «Оскаров». На сайте «Гнилые помидоры» его хвалят 89 процентов критиков и 85 — зрителей.
Никогда я не испытывала такого разочарования. С трудом верится, что это снял тот самый Пейн. Я читала интервью с режиссером, где его спросили, что привлекло его в романе Хеммингс. Идет длинный, многословный ответ, что, мол, захотелось снимать в новом для него месте — на Гавайях, о медленном ритме тамошней жизни, о применении внутреннего монолога, о сочетании драмы и комедии, дается множество ссылок на примеры из истории кино — и ни звука о том, про что же фильм, чем интересны ему персонажи и сюжет.
В самом деле, объяснить это невозможно.
Герой фильма Мэтт Кинг (Джордж Клуни) — богатый юрист. По отцовской линии его предки белые, а с материнской стороны он происходит от гавайской королевы Камехамеха. Его семье принадлежит великолепный, огромный земельный участок с горами, пляжем и прочим. Землю хотят купить и предлагают за нее полмиллиарда. Родственники Мэтта — за продажу, но решить это может только он.
Элизабет, жена Мэтта — алкоголичка, которая обожает кататься на моторных лодках. Еще до начала фильма она попадает в аварию и оказывается в больнице в состоянии комы. Мэтт вызывает из дорогой частной школы с «Большого острова» свою 17-летнюю дочь Александру. В школе она по большей части развлекалась, пила и сошлась с юношей Сидом, которого один критик называет неандертальцем, другой — придурком, а третий пишет, что, видимо, Сида часто били по голове доской для серфинга. Александра таскает этого кретина за собой повсюду, не обращая внимания на робкие протесты отца. Поскольку материал, из которого изготовлен отец — манная каша, дочери ничего не стоит настоять на своем. Ни во что не ставит папу и десятилетняя Скотти, которая обращается с ним по-хамски и любит материться. Часть зрителей встречает сквернословие ребенка радостным гоготом. Видимо, Пейн именно это имел в виду, говоря о сочетании драмы с комедией.
Полюбовавшись на изжелта-бледную маму, лежащую с полуоткрытым ртом и невидящими глазами на больничной кровати, Александра бодро сообщает отцу, что мама-то ему изменяла. Дочь видела, как «мама входила в дом вместе с каким-то мужиком, который держал ее за задницу».
К этому времени врач уже сообщил Мэтту, что жена его жить не будет, и вскоре придется отключать ее от системы жизнеобеспечения. Перед лицом смерти любящая дочь лезет в грязных сапогах в личную жизнь родителей, а потрясенного мужа начинает интересовать не вопрос, что же это выросло из его дитяти, а с кем спала жена. В сопровождении двух дочек и кретина Сида Мэтт начинает метаться по острову, разыскивая любовника своей уже почти что покойницы. В этом и состоит вся история. Они ищут, а мы ждем — найдут или нет.
Это больно не только смотреть — об этом неприятно и писать.
Разыскав любовника, женатого агента по недвижимости, Мэтт осведомляется у него, любил ли он Элизабет. Впрочем, это интересует его мало. Гораздо важнее для Мэтта, приводила ли его Элизабет в семейную спальню. Завершает все это безобразие визит жены любовника в палату бесчувственной Элизабет. Истерическая дама обращается к даме коматозной и визгливо заверяет ее, что она ее прощает. Мэтт припадает к телу жены и произносит ужасный по безвкусию монолог, называя Элизабет «моя радость и моя боль». Теперь можно давать умилительную сцену, где папа с дочками высыпают материнский пепел с лодки в море. А чтобы укрепить в наших глазах моральный облик героя, фильм заканчивается сценой, где этот гордый потомок Камехамехи публично отказывается продавать хоть пядь родной земли хищным риэлторам (один из которых как раз и есть любовник покойной).
Этот набор моральных уродов, которым просто неведомы ни уважение к смерти, ни уважение к родителям, ни сочувствие, ни сострадание, ни деликатность, ни элементарная порядочность, страшен тем, что большинство критиков и зрителей воспринимает их как обыденную норму. Этот фильм — еще одно свидетельство одичания американского общества, идущего полным ходом.
Есть, конечно, немногие рецензенты, выражающие хотя бы озадаченность. Джеки Купер не понимает, почему вокруг «Потомков» поднят такой шум. Его персонажей он считает картонными и одномерными, а сюжет — историей полной беспомощности героя как мужа и отца. Фил Холл пишет, что фильм слишком глуп, когда пытается быть серьезным, и слишком неуклюж, когда пытается быть смешным. Крису Хьюиту кажется, что картина фальшива с начала и до конца. Его изумляет, что авторы даже не задаются вопросом: можно ли вовлекать своих детей в расследование адюльтера их матери?
Думаю, что Пейну не следовало расставаться со своим сценаристом Джимом Тейлором. Теперь ясно, кто был главным в их содружестве.
*
Добавить комментарий