Читайте интервью с Анной Кизнецовой в «Чайке» №3 (1-15 февраля 2012 г.)kuznetsova-w.jpg
Беседа с критиком и заведующей отделом библиографии журнала «Знамя» Анной Кузнецовой
Ирина Чайковская: — Аня, мы с вами беседовали ровно год назад. Тогда вы заинтриговали меня и читателей рассказом о вашей дочке, ее интерес к чтению вы стимулировали... деньгами, давали ей деньги за прочитанные ею по школьной программе книги. Мне хочется вернуться к этой теме, так как разговор наш тогда не был закончен и многие читатели, будучи родителями, хотят услышать, как продолжается ваш «эксперимент». Или он уже закончился?
Анна Кузнецова: — Эксперимент закончился, как только достиг желаемого результата. Напомню, что ребенок у меня приемный, попала Полина ко мне двенадцатилетней, от умершей подруги, в жизни которой были разные периоды. Ребенок был далек от высокой культуры настолько, что я, честно говоря, не надеялась его к этому привлечь и вообще не очень верила, что найду с ним общий язык. Программа-минимум была — передержать до восемнадцати лет, чтобы в детдом не попала, — у девочки яркая внешность, а в детдомах, без всякой защиты, таким детям очень трудно сохраниться физически и нравственно.
Я не считаю обязательным для человека, особенно для человека XXI века, быть читающим. Но я знаю, что великая русская литература, если ребенок ее прочитает, «построит» его душу красиво и правильно. Я считаю русских классиков лучшими воспитателями и на своем опыте убедилась, что они берут на себя львиную часть «материнской работы». Моя задача была — заставить Полину взять книжку и читать ее, страница за страницей. Как это сделать, как заставить ребенка потратить свое свободное время именно на это, когда вокруг столько соблазнов: компьютерные игры, Интернет, общение с друзьями? Не силой же — нельзя, чтобы книга в ее сознании связалась с насилием. А тут у меня возникла еще одна проблема: у любого ребенка есть период, когда ему всего на свете хочется, и остановить это «дай, купи, подари» тоже нужно правильно — чтобы ребенок не обиделся, не посчитал родителей жадными и не отчаялся от простого «нет денег», завидуя тем детям, у родителей которых деньги есть. И я решилась связать чтение — а ей, непривычной к этому занятию, читать было по-настоящему трудно — с попыткой объяснить ей, что деньги не валятся с неба, что их зарабатывают трудом, поэтому им нужно вести счет и тратить их с умом.
Я ни на что особо не рассчитывала, но у меня все получилось! Ребенок стал читающим и научился трудиться, в его сознании деньги связались с трудом, а заодно привилось здоровое отношение к деньгам, вещам и удовольствиям. И дело тут, я думаю, в том, что цель оправдала средства. Таким «непедагогичным» способом я погрузила Полину в эпицентр педагогики, и педагоги — русские классики — победили.
Теперь она читает сама, с удовольствием, читает уже и современную русскую литературу — потому что читать ей нравится. С каких-то пор стала читать поэтов с большим увлечением — очень хорошо чувствует современную поэзию, прочитывает все, что я приношу из редакции, и безошибочно выбирает: вот это книжка замечательного поэта (Александр Кабанов), вот тут — три настоящих стихотворения, а тут — вообще ничего, набор пустых слов.
— Ваша дочь собирается поступать на гуманитарный факультет. Есть в сегодняшней России перспективы для тех, кто хочет посвятить себя литературе, филологии, истории, психологии? В мое время перспективы были минимальные, правда, конкурс на филфак Педагогического института был 10 человек на место, немаленький.
— Полина будет поступать на отделение Художественного перевода в Литинститут. Там работают прекрасные переводчики, а она у меня четвертый год занимается английским языком: сначала занималась на курсах Бонк при институте, потом — с разными преподавателями, с прошлого года учится в гимназии с языковым уклоном. Я думаю, что знание языков не даст человеку пропасть, несмотря на явное отсутствие в нынешней России гуманитарных перспектив. У нас сейчас — средневековье за цивилизованным фасадом. Во всех сферах жизни — тихий чиновничий беспредел, с которым центральная власть ничего не может сделать — не разворачивать же массовые репрессии. А у чиновников нет иных идей, кроме личного обогащения с выводом капиталов за границу. Они поделили страну на участки, захватили крупный бизнес и обеспечивают возможность никогда не работать своим детям и внукам. Я не вижу пока ни реального выхода из этой ситуации, ни перспектив для гуманитариев — русский мир стал далеким от гуманизма и гуманитарности... Судя по всему, Полинины перспективы — а она очень патриотична, уезжать не собирается — репетиторство и переводы детективов. Но — неисповедимы пути Господни, чудеса бывают, может, на ее жизнь выпадут перемены к лучшему, а может, в ее личной судьбе случится большая удача, и ее ждет полная, интересная, значительная жизнь. В конце концов, все зависит от отношения к жизни, и свои перспективы мы может творить сами.
— Недавно умерший Стив Джобс в речи перед студентами Стэнфорда призывал молодежь: «Будьте голодными и безрассудными!» Это меня несказанно поразило и, признаюсь, обрадовало. Совсем не американский призыв, согласитесь. Ведь он не сказал, что хорошо бы заняться делом, которое принесет тебе миллион, обеспечит карьеру... Говорил о поисках себя, о воплощении своей мечты... Что скажете, подойдет его призыв молодым россиянам?
— Как сказать... С одной стороны — «барское это», как отвечали русские ямщики болтливым дворянам, начинавшим рассуждать о высоких материях, скучая в пути. С другой стороны — да, если в юности, пока силы свежие, не дерзать, а с пеленок становиться обывателями и прозябать в сытом благополучии, — человечество выродится. Может, дерзновения молодых россиян, если они будут, — это как раз то, что и спасет Россию, разрушив систему жизни, навязанную нашим нынешним мафиозно-чиновничьим феодализмом.
— Всего год прошел, а положение бумажных книг и журналов стало почти катастрофическим — повсюду их электронные эквиваленты... Мне бы очень не хотелось, чтобы «электроника» победила добрую старую дочку Гутенберга. Как думаете, победит?
— Думаю, что будут сосуществовать оба формата. И, честно говоря, не вижу большой разницы в носителях — главное, чтобы тексты были качественные.
— Заходя в Интернет и читая комментарии читателей к «постам» на различных блогах, обращаю внимание на две вещи. Первая — злобный тон многих высказываний, присутствующая в них грубая и незензурная лексика, и второе — поразительная безграмотность, неумение правильно написать простейшие русские слова. Вы с этим сталкиваетесь?
— Да, конечно, но ведь это обратная сторона отсутствия цензуры. Свобода слова — это свобода для всех, грубых и безграмотных — тоже. Хотя нецензурщину обычно модераторы сайтов удаляют, а тех, кто ее пишет, ставят в черный список.
— Смотрю по ТВ исключительно канал «Культура». Но даже на этом канале встречаю передачи слабые, безвкусные, с пошлыми ведущими. Вам не кажется, что общий уровень культуры общества понижается? Если это так, что нужно делать, скажем, «толстым» журналам, один из которых вы представляете? Подлаживаться под читателя? Вести его за собой?
— Канал «Культура» — очень низкого качества, там считанные передачи можно считать по-настоящему интересными, но это и понятно: телевидение вообще — массовая коммуникация, перестав быть государственным и проводить государственную идеологию, оно стало проводить идеологию рынка. Естественно, культура общества соответствует его идеологии. Если правительство проводит встречу с писателями, то непременно приглашает Маринину, Донцову, Устинову — детективщиц, производящих массовое чтиво. Я не шучу, это так и было: рядом со считанными людьми от настоящей современной русской литературы сидели эти — весьма уважаемые и почитаемые. Если правительство приглашает редакции «толстых» журналов, то там обязательно будет присутствовать не «толстый» по формату (поскольку и правительство, и его консультанты далеки от толстожурнальной культуры и не знают, что это за феномен) — а просто толстый (многостраничный) глянец, который нам будут ставить в пример, поскольку он самоокупается...
Что нам делать в этой ситуации? Быть. Быть до последнего, сохраняя высокое качество. Голодными. Безрассудными. Культура сейчас нужна только энтузиастам.
— Какое будущее вы видите для себя и своей дочери (пусть это будет мечта!)?
— Творческое. Чтобы творить жизнь самим по мере своих сил, от знаменитого «посадить дерево, построить дом, вырастить сына» — до «написать книгу», «сказать свое слово в искусстве». Чтобы были на это силы и средства, чтобы хотелось творить жизнь, а не прожигать ее или пережидать в прозябании. Чтобы в жизни случались такие чудеса, как наша с Полиной встреча. Мы с ней очень любим друг друга и благодарны друг другу за то, что она есть у меня, а я у нее. Она с моей помощью смогла развить лучшее, что в ней есть, а я через нее кое-что новое о жизни поняла и отчасти творчески реализовалась.
Читайте интервью с Валерией Пустовой в «Чайке“ №3 (1-15 февраля 2012 г.).pustovaya-valeriya-w.jpg
Беседа с критиком и заведующей отделом прозы журнала «Октябрь» Валерией Пустовой
Ирина Чайковская: — Лера, мы с вами беседовали ровно год назад. Тогда вы говорили, что, если у книг будущего нет, вы будете «честно и обоснованно» критиковать наскальную роспись, их заменившую. Насколько, по вашему мнению, мы уже продвинулись к этой «наскальной» живописи? Повсюду электронные варианты книг и журналов. В Америке закрываются книжные магазины. Останется ли бумажная книга, бумажный журнал, как вы считаете?
Валерия Пустовая: — Это большой вопрос, но не такой больной, как кажется. Переустраивается только способ распространения информации, а как изменится в новых условиях сама информация — трудно предсказать. Убьет ли электронный мир большие истории — романы, обзоры — окончательно, станет ли литературный журнал подобием блога? Или при новом развитии техники читатель перестает замечать разницу между чтением эпопеи на бумаге и на экране? Самые разумные ответы на вызовы времени сводятся, мне кажется, к тому, что никакая технология не убивает главного, что порождает литературу: потребности человека высказываться, осмыслять в слове себя и мир.
Что касается бумажных книг и журналов, то, если будут найдены рентабельные и доступные способы электронного издания, я не стала бы жалеть о привычных носителях.
Единственное, что настораживает: как бы ни была хрупка бумага, она все же прочнее, чем сервер, который стоит только отключить от питания... В литературе и культурологии сегодня актуальны фантазии об апокалиптическом будущем, которое прервет поступательный технический прогресс и оставит человека один на один с диким, аналоговым миром. В этих условиях переплет надежней жесткого диска, информация на котором виртуальна, не существует — как состояние, полученное в кредит. В экономике это привело к мировому кризису — возможен ли кризис информационного рынка?
— С появлением компьютера у подростков гораздо больше возможностей для проведения досуга, многие школьники совсем перестали читать. Чем, как вы полагаете, можно привлечь подростка к книге? Что нужно делать, чтобы он прочитал входящие в школьную программу «Мертвые души»? «Войну и мир»? Есть такие способы?
— Шедевры литературы прошлого все дальше от современного подростка не только из-за компьютерных игр. Уходит сама матрица мышления, основы русского сознания, литературные, религиозные, общественные ориентиры, без знания которых трудно прочитать эту прозу. Если верить органической философии культур, все достижения искусства — это такие вещи в себе. Мы читаем античную трагедию — но, если верить Освальду Шпенглеру, не понимаем, как устроена судьба ее героя. Мы слушаем Баха — но, как пишет композитор и философ Владимир Мартынов, мы никогда уже не поймем тех отношений знати и творческих людей, при которых стал возможен расцвет такой музыки.
Поэтому заставлять школьника читать русскую классику как какой-то отвлеченный, безусловный шедевр — бесполезно. Литература прошлого должна открываться впервые в связи с историей — общественной или личной. В великих произведениях искусства всегда есть универсальная правда, то, что доступно человеку во все времена — и если удастся показать школьнику, что он может ассоциировать себя с Болконским, а соседа по дому с Маниловым, чтение пойдет. Противоположный вариант — показать ему произведение как картинку из прошлого, увлекательное погружение в другой мир: война, бал, именины, семья 19-го века — повод для исторической реконструкции, в которую так любят сейчас играть и молодежь, и люди постарше.
В общем, считаю, в условиях, когда люди с детства учатся думать на смеси языков программирования, сетевого фольклора и английского, необходимо заново искать язык диалога с классикой.
— Недавно я наткнулась на речь Стива Джобса перед студентами Стэнфордского университета. Он, знаете, как их напутствовал? «Будьте голодными и безрассудными!» В тот же вечер я увидела по каналу «Культура» конкурс молодых вокалистов. Его ведущие обратились к публике с такими словами: «Встречайте их (вокалистов), пока они ездят на метро — скоро они пересядут в Мерседесы». Я ужаснулась пошлости этих слов. С одной стороны, американский миллионер, зовущий юных искать свою мечту, с другой стороны, деятели российской культуры, для которых Мерседес, богатство, похоже, стали мерой таланта... Что скажете?
— Думаю, тут не так все однозначно. Ведь американский миллионер убедителен в своих романтических призывах потому, что его аудитория за ними слышит: будьте голодными и безрассудными и станете прославленным миллионером, как я. Мерседес сейчас, безусловно, мера таланта. В том смысле, что достижения, которые не окуплены известностью (пиаром) и возмещением расходов (деньгами), — не ценятся. Это такой нормальный бизнес-план искусства. Канал «Культура» пошел на поводу у времени, на своем поле попытавшись сыграть в «фабрику звезд». С той разницей, что Первый и Второй каналы искали новых поп-кумиров, а «Культура» проводит соревнование среди оперных певцов.
Это неизбежный ход в современных условиях. Другое дело — идеология проекта и само его исполнение. Смешно, когда на уважаемом канале для интеллектуальной публики произносят попсовые слоганы. Так можно распугать всю целевую аудиторию. Вряд ли аудитория «Культуры» интересуется рейтингом и доходом знаменитостей — ей скорее важны их профессиональный авторитет и актуальность.
— Вас не удивляет, что в комментариях к различным блогам часто присутствует какая-то пещерная злоба, что в них такое обилие непечатных слов, а еще — огромное количество разнообразных ошибок в правописании? Чем вы это объясняете?
— Это много раз обсужденный факт, который, однако, не перестает удивлять всякого нормального человека, зашедшего в ЖЖ («Живой журнал» — популярная, особенно в России, социальная сеть, которая образовалась задолго до Facebook, — прим. ред.) или на какой-нибудь форум. Тут все просто: Интернет дал голос каждому человеку, высказывание перестало быть привилегией избранных, профессионалов. Это сделало культурный процесс и вообще коммуникацию более открытыми и демократичными, но и незащищенными. Такова плата за свободу говорить. Но ведь у каждого остается еще и свобода не читать то, что вызывает отторжение. Недобросовестному комментатору в конце концов всегда есть возможность перекрыть доступ к вашим записям — «забанить».
— Такое впечатление, что ТВ, даже на канале «Культура», работает на понижение, по-видимому, приспосабливаясь к новой аудитории.
Что скажете о читателях вашего журнала? Наверное, он тоже поменялся. Что в этом случае делать? Подлаживаться к вкусам новых читателей? Вести их за собой, просвещая и воспитывая?
— У канала «Культура», как и у литературных журналов, проблема с определением своей целевой аудитории. Отсюда все, так сказать, колебания курса. И в нашем журнале есть материалы для сравнительно широкого читателя, для специалистов-филологов, для читателей и для писателей. Чтобы изменить эту ситуацию, надо провести настоящее маркетинговое исследование, сделать на его основе переориентацию издания, подбирать более точно попадающие в цель материалы. Нас, скажем, читает много преподавателей литературы — но есть материалы, которые ориентированы на их студентов. Нас читает литературное сообщество — но есть материалы для людей, которые не занимаются литературой профессионально, а имеют к ней общегуманитарный интерес. «Вести и воспитывать» таких разных читателей в одном издании трудно.
За отсутствием средств на нормальный пиар и исследование рынка, остается просто честно делать свою работу: откликаться на информационные поводы, искать новых авторов, публиковать материалы и широкой, и специальной тематики, рассчитывая, что для каждой части журнала найдется в итоге свой читатель.
— Есть в сегодняшней России перспективы для тех, кто хочет посвятить себя гуманитарным наукам?
— Недавно журнал «Афиша» сделал подборку блиц-интервью молодых ученых — правда, из области точных наук. Там мнения разошлись: кто говорил, что хочет поддержать престиж отечественной науки и что ему повезло работать в хорошей лаборатории, кто считал, что образование и карьера в России бессмысленны, отстают от мировой практики по чисто организационным причинам. Что сказать в такой ситуации о гуманитариях? Поле для деятельности у них огромно, и интерес к истории, обществу, искусствам у нас обострен. Но наберется ли достаточно читаемых и окупаемых площадок для их деятельности или большинство проектов останутся на уровне любительских и местного значения?
— Каким вы видите свое будущее (пусть это будет мечта!)?
— Сейчас, начитавшись апокалиптических романов Глуховского, Крусанова («Октябрь», №№10-11), Рубанова, мечтаю об одном — чтобы не было войны и голода, чтобы весь наш дивный электронный мир не осыпался грудой железа. А для себя — конечно, чтобы всегда был внутренний стимул читать и писать.
Москва-Бостон
Октябрь 2011
Добавить комментарий