Освальдо Голихов в компании классиков

В начале марта я побывал на концерте Кливлендского оркестра в Майами, еще раз убедившись, что не зря он неизменно входит в «великолепную семерку» лучших оркестров мира. На сей раз под руководством своего главного дирижера Франца Мёста оркестр блистательно исполнил марш Верди из «Аиды» и монументальную пятую симфонию Прокофьева, написанную во время войны и воссоздающую, по словам композитора, «величие человеческого духа». Однако, к моему удивлению, самый большой успех выпал на долю неизвестного мне современного композитора Освальдо Голихова. Овацией были встречены его «Три песни для сопрано с оркестром». Сначала я подумал, что такой бурный успех можно объяснить тем, что публика в значительной степени состояла из русских эмигрантов, а первая песня с романтическим названием «Ночь и летящие кони» исполнялась на идиш, и в ней явно звучали мотивы клезмерской музыки. Но и другие две песни были не менее красивы, хотя и в совсем другом стиле: одна на слова испанского поэта Лорки, другая на слова американской поэтессы Эмили Дикинсон. Все три были прекрасно исполнены сопрано Доун Апшоу, вот уже 22 года выступающей с Кливлендским оркестром.

Я был поражен мастерством и разнообразием музыки Голихова, органически сочетавшей в себе классику с аргентинским «танго нуево» Асторо Пьяцолла, с еврейскими и испанскими мотивами. Разносторонние музыкальные интересы 52-летнего композитора перекликаются с событиями его необычной биографии. Она напоминает о судьбе выдающейся бразильской писательницы Кларисы Лиспектор, о которой вы можете прочесть в Чайке (№ 5, 1-5 марта 2012 г.). Его родители, Голиховские, также бежали из Молдавии в 1920 году в разгар Гражданской войны, спасаясь от погромов. Они вместе со своими родителями сумели переправиться через Днестр в Румынию, а затем на пароходе пересекли Атлантический океан, приземлившись в Латинской Америке, только не в Бразилии, а в Аргентине, так что родной язык Освальдо — испанский. Но он также в совершенстве владеет и ивритом, ибо учился в Иерусалиме в классе русского эмигранта Марка Копыткина, и английским — закончил свое образование в Америке, в престижном Пенсильванском университете, где защитил докторскую диссертацию.

По свидетельству «Нью-Йорк Таймс», на сегодняшний день Голихов — самый востребованный композитор Америки. В будущем сезоне он станет почетным композитором (Composer in Residence) Карнеги-холла, a в 2006 году в нью-йоркском Линкольн-центре проходил фестиваль под названием «Страсти Освальдо Голихова», во время которого исполнялась музыка из его оперы «Айнадамар» («Фонтан слез»), из нескольких фильмов, его квартеты, песни, кантаты. И, конечно, нельзя не упомянуть присужденную ему премию Маккартура, которую именуют «премией гениев».

 

Скандал

В одной из моих предыдущих статей я писал, что слава некоторых наших классиков начиналась со скандала. Вокруг Освальдо Голихова тоже разразился скандал: его обвинили в плагиате. Сначала информация распространилась в интернетных блогах, как это типично для наших дней, а потом ее подхватили центральные газеты. В центре скандала увертюра «Сидериус», написанная Голиховым по заказу ассоциации, в которую входят 35 оркестров США. По контракту он получил 75 тысяч долларов за произведение, звучащее всего лишь 9 минут, видимо, вызвав большую зависть у недоброжелателей. В течение трех недель Голихов сохранял молчание, а затем дал пространное интервью «Нью-Йорк таймс». Он утверждал, что первоначально написал идентичную музыку вместе со своим другом, известным аккордеонистом Майклом Уорд-Бергеманом для фильма «Тетро», поставленного выдающимся режиссером Фрэнсисом Копполой. Музыка эта, в которой по замыслу композиторов отображалась суровая природа Патагонии, не вошла в окончательный вариант фильма, значительно сокращенного. Тогда друзья пришли к соглашению, что каждый из них может использовать ее, как он пожелает.

Сюита Уорда-Бергемана была исполнена раньше, чем увертюра «Сидериус». Ее автор заявил коррес­пондентам, что не имеет к Голихову никаких претензий и назвал шумиху в прессе примером «обнищания нашей культуры и массмедии», когда журналисты необоснованно берутся «судить о творческом процессе такого большого мастера, как Голихов». «Диалог, тесное сотрудничество не просто жизненно важны для высокого искусства, но являются его квинтэссенцией в наши дни», — сказал он.

Однако пожар этими заявлениями не удалось погасить. Произведения Голихова подверглись пристальному изучению критиков, и вскоре масло в костер подлила бразильская журналистка, нашедшая в популярном квартете Голихова известную бразильскую мелодию. Ему пришлось срочно убрать эту мелодию из квартета, заменив ее на новую.

Нет сомнения, что подобные скандалы стали знамением времени. Любой плагиат сегодня легко регистрируется с помощью всевозможных записей, включая те, что помещены на YouTube, а поскольку новые законы предусматривают крупные штрафы за нарушение авторских прав, композиторы ныне подвергаются постоянной опасности подобных исков.

С другой стороны, любители музыки, воспользовавшись новыми компьютерными программами, сейчас легко обнаруживают примеры плагиата и у классиков минувших веков. Надо сказать, что тогда всевозможные заимствования не считались плагиатом, и даже самые великие композиторы, такие как Бах, Моцарт, Бетховен, Чайковский, не гнушались использовать мелодии предшественников в качестве «музыкальных цитат». Иногда они перерабатывали чужие произведения, присваивая им свое имя. Например, известнейший итальянский концерт Баха фактически можно считать транскрипцией музыки Вивальди. Известно, что в период своего ученичества Бах переработал несколько скрипичных концертов Вивальди для клавесина.

Примером тесного сотрудничества музыкантов при создании нового произведения, о котором говорит друг Голихова, можно считать оперу Моцарта «Волшебная флейта». Некоторые арии в ней сочинены Моцартом в содружестве с певцом и композитором Бенедиктом Шэкком (Schack), создавшим ранее для того же театра очень похожую по сюжету оперу «Философский камень», в которой участвовали те же Папагено, Тамино и другие персонажи. В свою очередь Моцарт помогал своему другу и «брату» по масонской ложе закончить его оперу. Любопытно, что «Философский камень» стал весьма популярным и часто исполняемым в Вене именно потому, что напоминал зрителям любимую ими «Волшебную флейту».

Фактически Моцарта обвинила в плагиате Мариэтта Шагинян, написавшая в середине ХХ века роман «Мысливечек», в котором утверждала, что умирая, чешский композитор Йозеф Мысливечек вручил Моцарту целый сундук со своими рукописями. Трудно сказать, насколько эта легенда правдива, но, например, в Википедии можно прочесть, что Мысливечек был кумиром юного Моцарта. Более того, там говорится, что Моцарт в своих ранних произведениях нередко использовал темы, сочиненные его старшим другом. Однако обвинять Моцарта в плагиате смешно. Моцарт — гений, и даже используя чужие темы и мелодии, доводил их до такого совершенства, что через столетия они воспринимаются нами как шедевры.

Можно также отметить, что Моцарт не «остался в долгу»: последующие композиторы нередко использовали его темы в своих произведениях. Возьмите, например, знаменитую пастораль Чайковского «Мой миленький дружок, любезный пастушок...» Ее в качестве вставного номера исполняют на балу во втором акте «Пиковой дамы» Прилепа и Миловзор (дуэт Прилепы и Миловзора). Я не помню, чтобы в программках Большого театра когда-либо указывалось, что мелодия эта — не Чайковского, а Моцарта, а ведь она является лейтмотивом одного из его самых популярных квартетов. Между прочим, графиня тоже перед смертью поет старинную французскую песню, заимствованную Чайковским.

 

Кто написал «Хабанеру»?

Вспомним знаменитое высказывание Михаила Глинки: «Музыку создает народ, мы же, композиторы, ее только аранжируем». Звучит эта цитата красиво, и в России ее часто повторяют музыковеды. Но разве не ясно, что любую хорошую мелодию сочинил не народ в целом, а какой-то талантливый, порой безвестный музыкант из народа? Во времена Глинки такие музыканты редко заявляли о себе, узнав свою мелодию в произведении известного композитора. Правда, бывали скандалы и в XIX веке. Например, все думают, что знаменитая ария «Хабанера» из оперы «Кармен» сочинена Жоржем Бизе. На самом деле великий французский композитор использовал музыку испанского композитора Себастиана Ирадье. Он оправдывался тем, что считал ее народной, но незадолго до премьеры ему подсказали имя автора, умершего незадолго до того, и Бизе вынужден был упомянуть его в вокальной партитуре. Ирадье — автор и другой популярнейшей песни «Голубка» (Paloma). Помните как когда-то она доносилась из окон российских домов в исполнении вундеркинда Робертино Лоретти?

Весьма возможно, что искрометная, заразительная «Хабанера» не только не помогла успеху премьеры, но могла даже настроить публику против ее автора. К несчастью для Бизе, опера была поставлена в начале 1875 года, спустя несколько лет после унизительного поражения Франции в войне с Пруссией, в которой сам Бизе принимал участие в рядах Национальной гвардии. Французская армия показала себя в этой войне далеко не с лучшей стороны, и чувство позора еще свежо было в памяти французов. Так вот, в опере они прежде всего заметили то, что солдат по имени Хозе дезертирует, соблазненный цыганкой легкого поведения. Она поет, помахивая веером и флиртуя с Хозе: «У любви нравы дикой птицы / Она в неволе не живет...» Французская публика, ассоциировавшая влюбленного Хозе со своими нерадивыми военными, освистала оперу, не оценив ни необыкновенную красоту ее музыки, ни новаторство ее драматургии.

Правда, Массне и Сен-Cанс горячо поздравили автора, но вот Шарль Гуно посчитал, что Бизе многое взял у него и даже не пришел за кулисы после спектакля, чтобы приветствовать своего друга. Неудачная премьера усугубила болезнь Бизе, и он умер через 3 месяца, в день годовщины своей свадьбы, так что в Париже даже поговаривали о его самоубийстве, несмотря на противоречившее этому мнению заключение врачей. Ему было всего 37 лет, а шумный успех ждал «Кармен» уже через месяц после его смерти. Спустя десятилетие «Кармен» стала одной из самых популярных опер в музыкальном репертуаре. Многие композиторы сочинили транскрипции — как всей оперы, так и «Хабанеры» — для оркестра и отдельных инструментов. При их исполнении мы читаем в программках: музыка Бизе-Горовиц, или Бизе-Бузони, или Бизе-Щедрин, но никогда не упоминается имя Ирадье, подлинного автора «Хабанеры».

Еще больше транскрипций создано на тему великолепного «Марша Ракоци» Гектора Берлиоза, ставшего неофициальным венгерским гимном. Большинство венгров венчается под этот марш, посвященный их революционному вождю 18 века Ференцу II Ракоци. И в этом случае Берлиоз воспользовался чужой музыкой, исполнявшейся еще во времена Бетховена знаменитым венгерским скрипачом Яношем Бихари. Посчитав марш народной песней, Берлиоз включил его в свою оперу «Осуждение Фауста». Впоследствии Франц Лист сделал его лейтмотивом прославленной Венгерской рапсодии №15. Неизвестно, был ли Бихари не только первым исполнителем, но и автором этого гордого марша. Судя по всему, был, ведь он прославился и как один из первых в истории скрипичных виртуозов, и как автор целого ряда прекрасных пьес. Это ему принадлежат великолепные темы «Цыганских напевов», ставших едва ли не самым популярным произведением в скрипичном репертуаре. Автором этого произведения считается Пабло де Сарасате, но по справедливости надо было бы указывать авторство Бихари-Сарасате.

Янош Бихари — интереснейшая личность. Он родился в цыганской семье, и в XIX веке не было более знаменитого цыгана. Где только он ни играл — даже в венском конгрессе, останавливался в роскошных оте­лях со своим слугой, который носил его драгоценную скрипку.

В 1824 года карета Бихари перевернулась, и при падении левая кисть скрипача была раздавлена. Тем не менее, он продолжал выступать, но гораздо реже и уже не дирижировал. Умер Янош Бихари в Пеште в 1827 году, в бедности и одиночестве.

А кто теперь помнит о прекрасном венгерском композиторе Келер Бела? Между тем мы слышим его музыку очень часто и в концертах, и в ресторанах, и в исполнении уличных музыкантов, играющих на всевозможных инструментах. Лично я играю ее с удовольствием со своим внуком Андреем на рояле в четыре руки. Это не что иное, как Венгерский танец Брамса №5, самый популярный из цикла, состоящего из 16 танцев. Брамс тоже, якобы, по ошибке посчитал эту музыку народной, хотя поверить в это очень трудно, поскольку Бела был очень известным венским скрипачом и дирижером, часто исполнявшим эту мелодию в своем «Чардаше». Как же Брамс мог пропустить его концерты?

Вообще только три танца этого цикла Брамс сочинил без посторонней помощи. Мелодии большинства Венгерских танцев он почерпнул у своего близкого друга Эдуарда Ременьи (по рождению Гофман), венгерского скрипача еврейского происхождения, с которым в молодости они гастролировали вместе по Австрии и Германии, порой играя в маленьких клубах и тавернах. Бедному Брамсу приходилось играть на очень плохих пианино. Рассказывают, что однажды Ременьи отказался выступать, потому что расстроенное пианино звучало на тон ниже. Брамса это не смутило, и он уговорил друга играть, при этом он как ни в чем не бывало, аккомпанировал ему, транспонируя все ноты на тон выше, что, конечно, невероятно трудно. Чаще всего Ременьи играл венгерскую и цыганскую музыку, очень нравившуюся Брамсу. Еврейское происхождение Ременьи тоже оставило отпечаток на Венгерских танцах Брамса — некоторые из них напоминают по духу фрейлехс.

Эдуард Ременьи прожил долгую и богатую приключениями жизнь. Он участвовал в революции 1848 года, за что был изгнан из Австрии. Преследуемый немецкими властями, он эмигрировал в США, получив там право на постоянное жительство. Потом вернулся в Европу, учился у Листа, который посвятил ему целую главу в своей книге «Цыганская музыка в Венгрии». Получив амнистию, стал солистом при дворе Франца-Иосифа и гастролировал по всему миру, включая Россию (1865 г.). Умер он на эстраде в Сан-Франциско в возрасте 70 лет, не дожив два года до XX века.

Увы, жизнь часто несправедлива, а историческая память коротка и неблагодарна. А посему широкой публике совершенно неизвестны имена Бела, Ременьи, Ирадье и Бихари. Признаюсь, я тоже почти ничего не знал об этих композиторах и благодарен моему другу, известному скрипачу Альберту Маркову, рассказавшему мне о них. Тем не менее, надо признать, что по совокупности достижений они, безусловно, уступают тем великим композиторам, которые воспользовались их творчеством.

Весьма возможно, что перечисленных выше классиков могли бы судить за плагиат, если бы в XVIII-XIX веках существовали бы законы об авторских правах. Но сами «плагиаторы», за редким исключением, еле сводили концы с концами, так что пострадавшие много бы не отсудили. Другое дело — современные поп-звезды — им вменяются иски в десятки тысяч долларов, и они преспокойно их выплачивают. Однако плагиат в эстрадной музыке наших дней — слишком обширная тема, заслуживающая отдельной статьи. Так, в Гугле вы можете найти данные о сотнях судебных процессов против знаменитых звезд, и каждый раз эти скандальные процессы широко освещались в прессе.

Сегодня в распоряжении плагиаторов поп-музыки новейшая компьютерная программа Давида Коупа под названием «Эксперименты музыкального интеллекта» (Experimеnts of Musical Intelligence или EMI). Скачав эту программу, нажмите на нужную клавишу компьютера и услышите еще неведомую никому музыку в стиле, выбранном вами из десятков возможных.

Допустим, вы хотите послушать «новую песню» в манере Мадонны. Пожалуйста, Мадонна к вашим услугам. Кстати, лет десять назад эта суперзвезда проиграла громкий процесс: некто Сальваторе Аквавива судил ее за то, что она украла у него песню, назвав ее «Замороженный». Судья и в самом деле «заморозил» ее «Замороженного», потребовав изъять десятки тысяч уже выпущенных дисков и нигде не исполнять этот «хит» под угрозой больших штрафов. По мнению музыкального критика Теодора Адорно, популярная музыка ныне использует плагиат в огромных масштабах: «Варьируются известные темы, чуть измененные только в деталях, а подлинно оригинальные мелодии встречаются очень редко по сравнению с классической музыкой».

Нас здесь не интересуют Мадонны или, скажем, прославленные советские композиторы-песенники, про которых злые языки говорили: «С миру по нитке, а песеннику (фамилии при этом менялись) пригодится на новую песенку». В отличие от них, Освальдо Голихов — серьезный композитор, некоторые почитатели даже считают его гением. Если это так, то ему вряд ли повредит недавний скандал. В конце концов, можно сказать, что он попал в почтенную компанию классиков, заимствовавших мелодии у своих коллег по цеху. Но сможет ли он конкурировать с ними по масштабу своего таланта и уровню мастерства? Это покажет только время. Если сможет, то про него скажут — победителей не судят.