dyerzona w.jpg
Я понимаю, что такое начало звучит по меньшей мере банально — сколько раз вы слышали подобные слова, — однако, только что появившаяся в Америке книга маститого английского прозаика действительно странная. Это не автобиографический роман, не киноведческое эссе, не исследование, посвящённое истории создания классической картины — но и то, и другое, и третье вместе.
Классическая картина — «Сталкер» Андрея Тарковского.
Сначала Джефф Дайер собирался разделить свою книгу на 142 сегмента — по числу кадров в «Сталкере»2, — но очень скоро «оказался поглощён фильмом настолько, что перестал ощущать, где кончается один кадр и начинается другой». Таким образом, признаётся Дайер, «книга оказалась не результатом разъятия, а суммой того, что я увидел, запомнил, перепутал, забыл».
В первый раз Джефф Дайер увидел «Сталкера» 8 февраля 1981 года, в воскресенье. Это специальный день его жизни. «Я знаю, — пишет Джефф Дайер, — что если бы я не посмотрел «Сталкера» двадцатилетним, мой отклик на мир был бы совсем другим — гораздо беднее».
«Если назначение человеческого рода создавать произведения искусства, значит, должны быть люди, которые комментируют эти произведения, рассказывают, что они об этих произведениях думают. Не судят объективно или критически, а просто артикулируют свои чувства с максимальной точностью», — пишет Дайер.
Рассказывая на 240 страницах своей книги о том, что происходит на экране, Джефф Дайер старается артикулировать свои чувства с максимальной точностью, и у читателя, который никогда не видел «Сталкера» (а большинство читателей Дайера, надо полагать, даже не слышали об этой картине), может возникнуть иллюзия, будто они с фильмом теперь знакомы. Но на самом-то деле книга, которую написал Дайер, вовсе не о фильме. Она о Джеффе Дайере, о его «отклике на мир». Автор «Зоны» одновременно рассказывает и о том, что происходит на экране, и о том, что происходит в нём самом. Происходит сейчас, сегодня, когда он вспоминает картину Тарковского, происходило тогда, когда он смотрел «Сталкера» в первый, во второй, в третий раз. Из-за этой двойственности (или сдвоенности) размываются не только границы кадров, размывается граница между происходящим здесь и происходящим там. Даже графически, на бумаге, сноски начинают перерастать основной текст, и, перевернув страницу, вы не всегда понимаете, продолжение ли это сноски, комментирующей повествование, или это само повествование, которому комментарий дал неожиданный толчок.
Дайер рассказывает о своём детстве в английском Челтенхэме (Cheltenham), о родителях, о бифштексах из супермаркета, о студенческих годах — Оксфорд, Париж, «травка», ЛСД, бисексуальные подружки, неосуществлённые сексуальные фантазии.
Как может пересекаться эта жизнь с моим, например, ленинградским двором, с факультетом журналистики Ленинградского государственного университета имени Жданова, с 557 Военно-строительным отрядом, с «Солнцедаром» и «Аперетивом степным» (глотнув которого, я уверен, студент Оксфорда скончался бы на месте). Ведь если бы какая-нибудь умная машина забралась ко мне в голову и зафиксировала мысли и чувства, которые рождает во мне этот фильм, на столе лежала бы совершенно другая книга.
И всё же мы с Дайером видели один и тот же фильм, который несмотря на всю специфичность нашего советского опыта, смог радикально изменить и его, и мой «отклик на мир».
Иначе сказать, «Зону» можно рассматривать как ещё одно свидетельство универсальности настоящего искусства. И это сильная сторона книги, написанной незаурядным прозаиком и эссеистом.
Рецензируя книгу Дайера в журнале «New Republic», один из самых авторитетных американских киноведов Давид Томсон (тоже, кстати, англичанин), сказал, что для читателей «Зоны» в общем-то неважно, есть на свете картина под названием «Сталкер» или Дайер просто её придумал. Читайте эту книгу как роман, написанный вокруг некоего фильма, предлагает Томсон. Какая вам разница: есть такой фильм на самом деле или его вообще нет?
Но Джефф Дайер настаивает — фильм такой есть. И, надо полагать, именно для того, чтобы убедить в этом читателей, Дайер уснащает свою книгу солидным количеством информации, почерпнутой из мемуаров, биографических фильмов и легенд — благо о «Сталкере» существует целая полка литературы, а об Андрее Тарковском целая фильмотека.
Наверное, читателям Дайера, о которых говорит Дэвид Томсон, все эти детали прибавляют убедительности, но читателю, который знает о предмете немного больше, они откровенно мешают.
В особенности, когда Дайер начинает делать далеко идущие выводы, сравнивая Зону из фильма с зоной отчуждения, возникшей после Чернобыльской катастрофы (мол, какой Тарковский провидец!). Или цитировать слова Писателя, как имеющие особенное значение для Тарковского. Хотя Зону придумал не Тарковский, а братья Стругацкие, и вне всяких сомнений повесть Стругацких «Пикник на обочине» прочитали — и по-прежнему читают — гораздо больше людей, чем посмотрели — и смотрят — фильм Тарковского. Я не сравниваю значение этих произведений, я говорю лишь о фактах. На премьере «Сталкера» в московском Доме кино Аркадий Стругацкий говорил, что Тарковский на основе их повести, которая «и так и сяк», сделал великий фильм. Наверное, так оно и есть. Но это не значит, что Стругацкие не написали слов, которые они написали. Сентенции Писателя, привлёкшие внимание Дайера, не внесены в текст Тарковским, а заимствованы самими Стругацкими (причём, дословно) из их в то время запрещённой повести «Гадкие лебеди».
Или вот, рассуждая о ситуации с первым вариантом «Сталкера», Дайер цитирует воспоминания звукооператора Владимира Шаруна. Шарун рассказывает о первом просмотре бракованного материала: «в зале сидели Тарковский, Георгий Рерберг, оба Стругацких и жена Тарковского Лариса», и приводит даже слова, сказанные во время этого просмотра Рербергом «одному из Стругацких». А между тем, Борис Стругацкий на просмотре не присутствовал (я специально справился у Бориса Натановича), теперь невозможно проверить присутствовал ли там Аркадий, поскольку ни его, ни всех остальных уже нет в живых. Но я хочу сказать, если человек не помнит, кто именно был в просмотровом зале, как можно доверять его памяти на слова, во время просмотра произнесённые?
Всё эти «экскурсы в историю», пожалуй, немного засоряют книгу, но в конце концов, может быть, Давид Томсон прав. Может быть нужно забыть о реальном «Сталкере» и относиться к «Зоне», словно перед нами действительно чистый вымысел. Роман о том, что есть на свете место — такая комната, — где исполняются твои желания. Исполняются, если веришь. «Если ты веришь, что они исполняются — они исполнятся».
Но не побоимся ли мы туда войти? Хотим ли мы исполнения тех желаний, исполнения которых мы на самом деле желаем? Нужна ли нам такая комната? Или нам нужен только путь к ней, потому что, как подчёркивает Дайер, цитируя Роберта Брессона, «потребность в молитве — это уже молитва».
1 Geoff Dyer, Zona. A book about a film about a journey to a room, Pantheon Books, New York, 2012.
2 Майя Туровская в своей книге «7 ½ или фильмы Андрея Тарковского» даёт такие цифры: в первой серии 64 кадра, во второй серии 82 кадра. Значит в сумме 146, а не 142.
Добавить комментарий