Поэзия Юрий Брагинский

Приглашение

Глухомань, но тепло. Для моих отмороженных рук,
Для артритных суставов не выдумать климата лучше.
(Занесла же нелегкая!) Если представится случай,
Приезжай погостить. Помнишь, “птицы тянулись на юг...”?
Это к нам. Здесь тепло. Здесь у каждого в доме барбос
Или кот, не облезлый — раскормленный, гладкий, холёный.
“Потерялся котёнок!!! Награда — три сотни зелёных!!!”
Чем, скажи, не приварок к зарплате? А если всерьёз,
Здесь тепло. Да, конечно, пора бы привыкнуть уже,
Но потеют спина и ладони, и чешется нёбо.
Здесь не строят домов выше двух или трех этажей —
При избытке земли никому не нужны небоскрёбы.
В воскресенье с утра прихожанки идут из церквей,
Демонстрируя гордо брильянты, прически и попы —
Все изрядных размеров. Скажу, положившись на опыт:
Если дама стройна, значит дама заморских кровей.
Ладно, чья бы корова... И сам ведь не кожа да кости,
И животик, и зад, а прическа — прости и прощай.
Экий, знаешь ли, Надсон, отправленный кем-то “на ща”
И осевший, оплывший, увязший в делах и в вещах.
Здесь тепло, и... Полсушай, ты всё же приехал бы в гости?

Усталый певец позабытых дорог
На вечную пыль обречен,
Но если кому-то помехой порог,
То мы-то с тобою при чем?

Как сладко дремалось тебе, птицелов,
Проснулся — вся жизнь позади.
Фарфоровой куколкой дразнит любовь,
Да ты у нее не один.
Мерцает, дрожит голубой огонек,
Невесело манит вдали.
Куда-то хромает крылатый конек,
Копытцами вязнет в пыли.
На красных деревьях осенняя смерть
Пылает, туши — не туши,
Но нам, вероятно, уже не успеть,
И, значит, не стоит спешить.

Усталый певец полосатых столбов
Задумчиво пьян без вина,
Но если голодным не хватит хлебов,
То наша ли в этом вина?

Вечер в деревне

“Узрю ли истину?..” Да наплевать, пожалуй.
Трескучих слов, ей-богу, через край.
Селяне, нивы, обретенный рай,
Народность, корни... Что-то убежало
Там, на плите... Вонища... В печке глухо
Гудит, скворчит. Хозяюшка-старуха
Храпит, да так, что падает стена.
И хрен бы с ней... Пойду, возьму вина,
Тихонько сяду, света не включая,
На грязной кухне, отыщу плечами
Косяк занозистый — поганый, да упор,
Приму с горла, и стану слушать тупо,

Как на плите для завтрашнего супа ,
Побулькивая, варится топор.

Литейным, Садовой, Невским —
Волос золотистых шелест.
Смеется в весеннем блеске,
Искринками глаз апрелясь,
И все у нее на месте,
И выглядит — просто прелесть!

А воздух желаньем пенится,
И все, кто вокруг и рядом,
По легкому мановеньицу,
С готовностью в алчных взглядах,
Укладываясь в поленницу,
У ног ее сами лягут.

— Постой! Ну постой минутку!
Хохочет. Задорно, здорово.
Танцует походкой хрупкой

Вдоль улиц влюбленного города.
Не то чтобы недоступна,
Но стоит чертовски дорого!

Творчество

А сотвори-ка опус, старина.
Задай размер и, в поисках сюжета,
Вздохни, скосясь на кончик сигареты,
Присядь к столу, налей бокал вина,
И Муза прилетит к тебе сама.

Ну, приступай: “Хребты озябших крыш
Затянуты морозной паутиной.
Все замерло. Печальная картина.
Из серой тьмы чуть проступил камыш...”
Куда он проступил, ядреный шиш?!

Исправить, что ли, “крыши” на “в тиши”,
А вместо “тьмы” попробовать “дорогу”?
“В ночной тиши пустыня внемлет Богу,
Звезда... звезде... звездою...” Безнадега!
Ну что за ересь, “крыши”, “камыши”?!
Ступай, проспись. И больше не пиши!

Зашторь окно. Светает во дворе,
А сердце отчего-то не на месте.

Видавший виды, бодренький скворец
Вопит, всю душу вкладывая в песню.
Звенит трамвай. Недобрая весна
Дождем изрешетила тротуары.

Дедуля предъявляет ордена
У пункта по приему стеклотары.
“Свободен, дед!” Прогнали. Отошел.

Зашторь окно. Белеет подоконник.
Нам, в общем-то, тепло и хорошо,
А вот на сердце как-то неспокойно.

Что? Тротуар, дырявый от дождя?
Скворец? Дедуля? Да, немного странно...
Давай, монетку бросим, уходя,
Куда-нибудь, ну хоть на дно стакана.

Зашторь окно. А было ли окно?
Не знаю. Просто было ощущенье
Дождя. И, как в замедленном кино,
Монетка, долго падая на дно
Стакана, обещала возвращенье.

Можно камнем упасть с вершин,
Можно пнем утонуть в грязи.
Как ни кинь — упокой души.
Не умеешь летать, ползи.
Пепел к пеплу, зола к золе.
Жил, прижавшись лицом к земле.
Из державы, которой нет,
Пластуном выползал на свет.
В раскаком-никаком году
В никуда из не-знаю-где
Шел по пояс в чужом бреду,
Брел по горло в своей беде.

...

Соблазнителен лепет лжи,
И для девственных мил ушей.
Кто удерживал нас, скажи?
Кто выталкивал нас взашей?
Не из тесной сырой норы,
Не побег, не лихой прорыв,
Но с насиженных теплых мест —
Документы, багаж, отъезд.
Не Самсоны-богатыри
В филистимском глухом плену —
Неврастеники-технари
На пути из страны в страну,
Из уюта в другой уют.
Там не били, и здесь не бьют.
Чемодан — не тяжелый крест.
Бог не выдаст, свинья не съест.
...
Так зачем же не тает лед
В посеревших твоих глазах?
Что страшнее слова “вперед?”
Только слово “назад”.