John_Kennedy,_Nikita_Khrushchev_1961 w.jpg
В 1960 году Джон Кеннеди в свои сорок три года стал самым молодым избранным президентом Соединенных Штатов. И первым католиком, занявшим высший пост в стране, являвшейся на тот момент преимущественно протестантской и унаследовавшей от праматери Британии изрядное недоверие к последователям Ватикана. Возраст и вера, впрочем, — не единственные области, в которых Кеннеди принадлежит первенство как президенту.
Во время Второй мировой войны Кеннеди служил командиром торпедного катера на Тихом океане и удостоился награды за отвагу. Спустя два года после окончания боевых действий — в определенной мере благодаря протекции отца, крупного бизнесмена и дипломата, — он уже представлял свой родной штат Массачусетс в нижней палате Конгресса, где прослужил шесть лет. После чего в 1953 году был с первой же попытки избран в Сенат. В ноябре 1960-го сенатор-демократ победил на главных выборах вице-президента республиканца Ричарда Никсона и стал тридцать пятым по счету хозяином Белого дома.
Блестящая стремительная карьера оборвалась внезапно 22 ноября 1963 года. И это нелепая кровавая драма многократно умножила в сознании рядовых американцев значимость достижений JFK как президента, считают многие историки.
Среди них — профессор университета штата Калифорния во Фресно Брюс Торнтон:
— Джон Кеннеди, согласно опросам общественного мнения, имеет один из самых высоких президентских рейтингов за всю историю страны. Я не хочу умалять его достижений, но эта оценка мне кажется сильно преувеличенной. Репутация Кеннеди как мудрого и прогрессивного стратега создавалась уже после его смерти. Бытует мнение, что до Кеннеди ни один глава нашего государства не был сам столь образован, чтобы окружить себя таким количеством интеллектуалов, каким окружил себя JFK. Это не совсем так: оба президента-реформатора из непосредственных его предшественников, Вудро Вильсон и Франклин Рузвельт, тоже в большой мере опирались идейно на ученых из элитных университетов. На мой взгляд, беспримесно хвалебные мнения профессоров из ближайшего круга Кеннеди в умы широкой публики занесли журналисты. Они были, с одной стороны, очарованы молодым, красивым, обаятельным президентом и его элегантной женой, сделавшими из Вашингтона гламурную мировую столицу, а с другой — приважены Кеннеди, который посвящал их как во многие тайны администрации, так и в свои личные, включавшие многочисленные адюльтеры. Свою роль сыграно и редкое эндокринное заболевание, известное как болезнь Аддисона. Сочетание гламура и трагедии, которое с помощью нового феномена телевидения увидела вся нация, было решающим в смысле наследия Кеннеди. Массово растиражированные телевидением образы выдвинули на передний план чисто имиджевые моменты в оценке JFK и сделали взвешенное обсуждение результатов его политики в контексте массовой культуры необязательным.
Историки, однако, считают трюизмом тот факт, что если бы дебаты Кеннеди и Никсона избиратели слышали только по радио, а не смотрели бы также и по ТВ, то победителем был бы назван Никсон. Это были, кстати, первые президентские дебаты, транслировавшиеся телевидением.
— Была еще одна причина, по которой пресса так любила Кеннеди, — он был им классово близок, — продолжает Торнтон. — К началу 60-х сильно поменялся социальный состав журналистского корпуса в Вашингтоне. Журналистика стала профессией, в ней резко выросла доля детей из богатых семей, выпускников престижных вузов и уменьшился соответственно вес тех, кто был победнее и заканчивал вузы не столь элитные. Дипломная работа молодого Джона в Гарварде была опубликована в виде книги, чему не в последнюю очередь способствовали связи отца. В 1957 году другой печатный труд за именем Кеннеди, но написанный книггерами, удостоился самой высокой журналисткой премии Пулитцера. Родных Кеннеди по духу журналистов и редакторов из пары-тройки ведущих газет и телекомпаний было достаточно, чтобы создать вокруг него плотную атмосферу почитания. Ничего подобного в наш антимонопольный век интернета и социальных сетей невозможно себе представить.
— Давайте теперь поговорим об инициативах, запущенных Джоном Кеннеди. В области как внутренней, так и внешней политики.
— Наверное, следует начать с того, что он поставил перед НАСА задачу осуществить пилотируемый полет на Луну. Это был важный внутри- и внешнеполитический проект, учитывая всемирное соревнование двух систем. Кеннеди продолжил курс Эйзенхауэра на устранение дискриминации расовых меньшинств. Симпатии, которые он снискал себе этим, усиленные его трагической смертью, в какой-то степени помогли следующему президенту Линдону Джонсону довести эту инициативу до завершения и значительно расширить ее за счет программ помощи малоимущим. Кеннеди также дал старт фундаментальной реформе иммиграционной политики, которая изменила географию переселения в США, перенеся акцент с Европы на Латинскую Америку и Азию и поставив во главу угла принцип воссоединения семей. В экономической сфере он пошел наперекор ортодоксии прогрессистов и сократил налоги на богатых в предположении, оказавшемся абсолютно правильным, что это подстегнет инвестиции.
Что касается внешней политики, то он был, несомненно, убежденным противником тоталитаризма, о чем свидетельствуют его конфронтации с СССР вокруг Западного Берлина и его знаменитая фраза Ich bin ein Berliner, произнесенная в знак солидарности с фактически осажденным городом. Антикоммунизм Кеннеди толкнул его на поддержку попытки свержения Кастро и на блокаду Кубы после того, как там были обнаружены советские ядерные ракеты. То, что он сумел дипломатически «разрулить» этот кризис, является его большой победой, а вот сам факт возникновения кризиса следует, видимо, отнести за счет слабости, проявленной им на встрече с Хрущевым, происходившей годом ранее в Вене и внушившей советскому руководителю надежду, что его авантюра вблизи берегов Америки останется безнаказанной. Антикоммунизм Кеннеди также, видимо, вынудил бы его пойти на эскалацию военных действий во Вьетнаме. Была бы эта эскалация столь же массивной, как при Джонсоне, сказать сейчас с уверенностью невозможно. Следует отметить, что в то же время Кеннеди сумел договориться с Кремлем если и не о всеобъемлющем, то о частичном запрете ядерных испытаний, что было чуть ли не первым осязаемым результатом переговоров сверхдержав в области контроля над вооружениями.
— И последнее: чем можно объяснить изобилие конспирологических теорий, захлестнувших исследования обстоятельств убийства JFK?
— Этот конспирологический шквал по-прежнему силен. Достаточно вспомнить фильм Оливера Стоуна, стоивший десятки миллионов долларов и принесший его создателям сотни миллионов и два Оскара; посыл этого фильм сводится к тому, что к покушению в Далласе были причастны ЦРУ и вице-президент Джонсон. Конспирологам и из правого, и из левого лагеря трудно принять версию официальной комиссии Уоррена, которая была учреждена по горячим следам убийства Кеннеди и которая пришла к выводу, что президент пал жертвой одиночки, психически разбалансированного типа по имени Ли Харви Освальд, бывшего снайпера-морпеха. Таков был дух эпохи «холодной войны». Правым всюду чудились коммунистические заговоры и проникновение в американское общество чуждых элементов, диверсантов и шпионов, не исключая даже инопланетян, что подтверждает тогдашняя популярность в Голливуде кинофильмов соответствующего содержания. Нелегко жить с мыслью, что тебе противостоит идеологически непримиримый враг, способный уничтожить Америку в мгновение ока своим ядерным оружием. Левым, в свою очередь, было очень некомфортно мириться с тем, что убийца Кеннеди был коммунистом, который открыто солидаризовался с Кубой, покинул родину, жил в Советском Союзе, просил там политическое убежище и которому было разрешено вывезти в США русскую жену. Гораздо проще взвалить всю вину за убийство Кеннеди на мафию или на атмосферу ненависти, которую якобы раздували в Техасе фанатичные ультраправые.
Обстоятельства убийства Кеннеди. Интервью с Э.Дж. Эпстиным
Эдвард Джей Эпстин — видный американский аналитик и журналист-расследователь. Профессор Гарвардского университета и Массачусетского Технологического института. Учился в Корнельском университете, когда там преподавал Владимир Набоков, и был его секретарем. Автор бестселлеров The Deception («Деза») о борьбе американской и советской спецслужб, основанного на беседах с бессменным шефом контрразведки ЦРУ Джеймсом Энглтеном, и The Rise And Fall of Diamonds («Взлет и падение алмазов»), повествующего о влиянии алмазодобычи на судьбы юга Африки. А также нескольких ставших классическими исследований, разбирающих различные версии убийства президента Джона Ф. Кеннеди.
Эпстин дал мне эксклюзивное интервью..
— Одно время циркулировало множество различных теорий о смерти Кеннеди. Стало ли их меньше за последние годы, или, наоборот, их число увеличилось?
— В 1966 году журнал Esquire попросил меня перечислить все существовавшие на тот момент теории убийства Кеннеди, и я насчитал шестьдесят. Единственная теория, которую я считал правдоподобной, была изложена официальной комиссией Уоррена. С тех пор количество различных версий только увеличилось, и я их все не отслеживаю. Я, однако, всегда интересовался новыми данными, проливающими свет на рассмотренные мной теории, и таковые действительно появились после завершения работы комиссии. Это, во-первых, фотографии и рентгеновские снимки, сделанные во время посмертного вскрытия тела Кеннеди, которые изучала Палата представителей Конгресса США, проведшая свое собственное расследование в конце 70-х годов. Уоррен и его коллеги не имели доступа к этим материалам, но они нисколько не опровергают сделанные комиссией заключения. А именно, что Кеннеди убил Ли Харви Освальд. Об этом говорит баллистическая экспертиза, установившая, что роковая пуля была выпущена из винтовки Освальда. Что отпечатки пальцев Освальда и ничьи иные были на винтовке и на коробках из-под книг, из которых он соорудил снайперское гнездо. Что на винтовке имелись микрочастицы шерсти одеяла, в которое Освальд обернул ее и спрятал в гараже у приятелей. Но это все, так сказать, азы, с этим никто не спорит: ни комиссия Уоррена, ни ФБР, ни многочисленные экспертные группы, которые были учреждены Конгрессом,
Сложным является вопрос, действовал ли Освальд в одиночку и выполнял ли он чье-то поручение. Комиссия Уоррена оставила эту гипотезу открытой. Впоследствии выяснилось, что параллельно с планом убийства Кеннеди, который вынашивал Освальд, ЦРУ замышляло убийство Кастро и даже наняло для этого киллера, но тот «слил» всю эту информацию кубинской разведке. Таким образом, у Гаваны были и мотив поквитаться с Кеннеди, и орудие мести в лице Освальда — человека с американским паспортом, вооруженного и доказавшего свой идеологический пыл: он совершил покушение на американского генерала Эдвина Уокера — противника Кастро, выстрелив в него с 30 метров, и лишь чуть-чуть промахнулся... А также возможность реализовать свой замысел, ибо Освальд сам явился в посольство Кубы в Мехико и предложил режиму свои услуги. Мы не знаем, воспользовалась ли Гавана предложением Освальда. 6 сентября 1963 года Кастро заявил, что ему известно о готовящихся на него покушениях и что если приготовления не прекратятся, американские руководители не смогут спать спокойно. Это заявление официальный Вашингтон оставил без внимания.
— Сегодня общепризнанно, что ни Госдепартамент, ни ФБР, ни ЦРУ не хотели, чтобы комиссия Уоррена знала о поездке Освальда в Мехико, совершенной за несколько месяцев до убийства президента. Не так ли?
— Да, именно так. Шеф ФБР Джей Эдгар Гувер, первый замдиректора ЦРУ Ричард Хелмс, генеральный прокурор и брат президента Роберт Кеннеди знали и об этой поездке, и о планах покушения на Кастро, но не поставили в известность об этом комиссию Уоррена. Я проинтервьюировал всех членов комиссии и всех работавших с ней юристов. Это были очень порядочные и толковые люди, и, полагаю, они бы докопались до истины, если бы Линдон Джонсон их не подгонял и не просил завершить работу до президентских выборов в ноябре 1964 года. Поэтому сценарий, в котором исходно параллельные заговоры Освальда и ЦРУ в какой-то момент могли причудливым образом переплестись, остался за пределами внимания комиссии.
— По каким вопросам, относящимся к убийству Кеннеди, авторитетные исследователи продолжают спорить по сей день?
— Таких вопросов не мало. Некоторые относятся к баллистике. Ведь не секрет, что пуля — дура, и ведет себя непредсказуемо. Например, могла ли одна из пуль прошить Кеннеди навылет и ранить сидевшего впереди него в машине губернатора Техаса Коннели? Или почему Джек Руби смог так легко убить Освальда, приблизившись к нему вплотную, когда того перевозили из полицейского участка в тюрьму? Или зачем Освальду потребовалось убивать полицейского, мимо которого он проходил, покидая место преступления? Нет у нас и однозначного ответа на вопрос, почему Куба выдала Освальду в октябре въездную визу, хотя на тот момент индивидуальный туризм из США на остров был полностью прекращен? Не знаем мы также, что конкретно имел в виду Освальд, упоминая в письме, которое он отправил советскому посольству в Мехико, о некоем оставшемся незавершенном «деле» между ним и кубинцами? Нельзя исключить, что кто-то еще помимо Освальда стрелял в Кеннеди и промахнулся. Но то, что все эти вопросы остаются открытыми, нисколько не мешает нам считать закрытым другой вопрос, на мой взгляд, первостепенный. А именно, что согласно выводам комиссии Уоррена и независимых экспертов, осколки пули, извлеченные из черепа Кеннеди, а также фрагменты, найденные на каталке, на которой его ввезли в больницу в Далласе, доказывают, что роковой выстрел был произведен из винтовки Освальда и самим же Освальдом, что подтверждают данные дактилоскопии.
— Насколько вы знаете, было ли семейство Джона Кеннеди удовлетворено результатами расследования?
— Это важный вопрос. Роберт Кеннеди как генеральный прокурор имел своего личного представителя в комиссии Уоррена. По инициативе генпрокурора комиссия не получила доступ к снимкам аутопсии покойного президента, и они на долгое время оказались запертыми в Государственном архиве. Роберт Кеннеди сам хотел в какой-то момент обосноваться в Белом доме и полагал, что если интриги, который он вместе со старшим братом плел против Кастро, получат огласку, то это может осложнить ему завоевание президентства. Это сегодня в век беспилотников мы в открытую ликвидируем враждебных нам иностранных деятелей, а тогда это могло неприятно шокировать нацию. Завершить расследование как можно скорее желал, впрочем, не только Роберт Кеннеди, но и Джонсон, которому были чужды все эти спецмероприятия против Кастро, и ФБР, которое за неделю-полторы до убийства получило сигнал перехватить Освальда, но не смогло его найти. И служба охраны президента, чьи сотрудники накануне перепились и на следующей день были физически далеко не в лучшей форме. Никто не хотел огласки именно такого рода деталей, конфузных, но не преступных; речь не шла о сокрытии данных баллистической экспертизы или данных о числе стрелявших, которые могли бы изменить общую картину совершенного преступления.
Ну и, конечно, ЦРУ не рвалось обнародовать сведения о том, что за два месяца до трагических событий у Освальда были контакты с советским и кубинским посольствами в Мехико. Факт этот сам по себе ничего бы не доказал в смысле причастности Москвы и Гаваны к убийству, а только посрамил бы американские спецслужбы, не успевшие вовремя перехватить злоумышленника. Соединенные Штаты, естественно, не хотели воевать с СССР и сознательно решили не предпринимать вторжения на Кубу. Так зачем разрабатывать московско-гаванскую версию? Поэтому выводы комиссии Уоррена, правильные, но не полные, были удобны всем. Один убийца, никакого заговора. На том и сошлись.
Добавить комментарий