НAristotle by Francesco Hayez w.jpg
Но о журналистике Аристотель понятия не имел. Журналистика в сегодняшнем понимании этого слова родилась сравнительно недавно, в XVII веке. В начале XVIII века в Англии стала издаваться первая ежедневная газета. В те времена жил самый выдающийся, на мой взгляд, журналист всех времен и народов — Даниель Дефо. Кроме журналистики он написал — никто не знает точно — сотни книг, в основном посредственных, и одну книгу гениальную — про Робинзона Крузо.
Логос, этос и пафос
Аристотель понятия не имел и о системе здравоохранения. Ее просто не существовало в Древней Греции. Были врачи, которые не имели ни лазеров, ни рентгенов, ни компьютерных технологий. Но лечили, как могли. Например, Гиппократ. Он определил правила медицины на века, и его здравый смысл до сих пор мог бы творить чудеса, если бы люди этого здравого смысла придерживались. Его первую заповедь врача — не навреди — никто не отменял. Его слова о том, что все хорошо, что в меру, почти совершенно забыты нашим нынешним поколением, которое в большинстве своем чрезмерно много ест и пьет и мало двигается. А ведь еще Гиппократ говорил — как суконщики чистят сукна, выбивая их от пыли, так и гимнастика очищает организм.
Словом, Аристотель жил в другие времена и притягивать его к современным реалиям, это значит идти вразрез с реальным пониманием истории. Вот тут-то я и не соглашусь. У каждого своя точка зрения. Помните детский английский стишок в переводе Маршака:
Где ты была сегодня, киска?
У королевы у английской.
Что ты видала при дворе?
Видала мышку на ковре.
Каждый видит то, что диктует ему его уровень знаний и прочих достоинств, или то, что он хочет видеть, во что верит или во что ему выгодно верить. Не знаю, к какой категории я принадлежу, но я искренне верю, что древние греки, не имея понятия о телевизорах, самолетах и смарфонах, во всем остальном, что касается человеческой природы и некоторых видов человеческой деятельности, разбирались лучше нас. Практически все в этой сфере они сформулировали очень четко и точно, а все, что говорилось после них, чаще всего банальности, повторение в иной форме сказанного еще до нашей эры.
Аристотель ничего не знал о журналистике, но он определил основные принципы риторики, которые, на мой взгляд, определяют основные правила журналистики. Если говорить очень коротко и упрощенно, то у риторики три основных составляющих. Это логос, то есть слово, мысль, понятие, намерение, логическая цепь суждений автора, обращающегося к разуму своего зрителя или слушателя. Это этос, то есть характер, темперамент, привычки, нравственные устои, мораль. Это пафос, то есть страсть, воодушевление, страдание, обращение к эмоциям, чувствам.
Так вот, на мой совершенно субъективный взгляд, в журналистике сегодня все больше пафоса, все больше субъективного, все больше проповедничества, зачастую никак не связанного с реалиями и моральными нормами.
Время от времени своим собеседникам в радиоэфире я задаю вопрос — чем, по их мнению, отличается хороший журналист от плохого? Отвечают по-разному. А у меня есть свое определение. Хороший журналист отличается от плохого тем, что плохой зачастую не знает, какой вопрос задать, а хороший заранее знает, как ему ответят. Многим людям свойственно думать, что они хорошие. Я тоже в их числе, такая обычная человеческая слабость. Так вот, у меня очень тяжелая жизнь, потому что заслуживает всякого сочувствия человек, которого трудно удивить. Я общался в эфире с десятками тысяч людей, и очень редко меня кто-то удивлял, разве только в деталях.
Или включишь тот или иной канал телевидения и очень часто заранее можешь определить, что скажут по той или иной проблеме. Нередко никакой логики и этоса, только пафос, наклеивание ярлыков, огульное отрицание или поощрение в зависимости от того, кого поддерживаешь или нет. И никакие прически не могут скрыть партийные уши. Если ты республиканец, то твоя партийная принадлежность диктует такую точку зрения, а если ты демократ — иную. Не всегда, конечно, но довольно часто. Я для себя определил — никаких партийных точек зрения. Если кто за или против, я излагаю и иную точку зрения на этот предмет.
В журналистике, на мой взгляд, все меньше публицистики и все больше пропаганды и проповедничеста. Публицист делает свои выводы на основе фактов и их осмысления, а проповеднику факты не нужны, он заранее имеет свою точку зрения, независимо от фактов. И еще хорошо, когда бывают добрые проповедники, которые с пафосом декларируют свои убеждения. А то ведь встречаются и недобрые. Всех инакомыслящих они поливают презрением. Сколько раз приходилось слушать и читать о том, что голосовавшие за нынешнего президента — это люди, ничего не понимающие в действительности, ущербные, бездельники, иждивенцы. Бывают и такие характеристики, что просто диву даешься, как можно так неуважительно относится к тем, кто думает иначе.
Реформа здравоохранения
Сейчас одна из самых злободневных тем в средствах массовой информации в Америке — это реформа здравоохранения. В основном идет массированная критика, интенсивный огонь из всех орудий. На днях, встречаясь с молодежью, Барак Обама сказал — если у вас есть доступ к радиоэфиру, замолвите за реформу словечко. Я это делаю уже давно и предоставляю слово в эфире и сторонникам реформы, и противникам ее. Противников больше, они чаще всего уверены в своей правоте и безапелляционно уверены в своих суждениях. Хотя часто их суждения сводятся к тому, что все плохо, потому что плохо и лучше быть не может при таком президенте. Это достаточно широко распространенная в русскоязычных средствах массовой информации в Америке точка зрения. Многие весьма и весьма негативно оценивают все то, что предпринимает президент Барак Обама.
Конечно, критика дело нормальное. Просто она должна носить конструктивный характер, а не быть огульной. Когда я слышу от некоторых журналистов разные неэтичные и прямо оскорбительные слова в адрес президента, то я думаю не о свободе слова, а о том, что речь человека определяет уровень его культуры, уровень его личности и уважения к другим личностям. Не уважаете президента, так уважайте людей, которые за него голосовали и не говорите о них как о недоумках. Не уважаете президента, так уважайте тот институт, который за ним стоит.
Президент — символ страны, правда, временный символ, в отличие от флага и гимна, которые практически вечны, а президент бывает символом на четыре или восемь лет, пока длится высший взлет его политической жизни. Критикуйте, но не с позиции, что он ничего не понимает, а вы титаны ума и знаете все ответы на все вопросы. И нет ни логоса, ни этоса, а только зачастую ничем не подкрепленный пафос в бесконечных повторениях слов о том, что реформа — это безрассудная трата денег, ухудшение медицинского обслуживания в стране и трагедия пожилых людей, которым при тяжелых заболеваниях не будут оказывать помощи из соображений экономии средств.
Я не хочу вдаваться в полемику о реформе, просто меня удивляет та тональность, в которой ведется ее критика. Все плохо. Но ведь идея реформы назрела давно. Почти каждый пятый доллар в Америке тратится на здравоохранение. Гигантские, несопоставимые со многими странами деньги. И при этом Америка в третьем-четвертом десятке стран по тем параметрам, которые определяют уровень здравоохранения. Десятки миллионов людей не имеют страховок, из-за болезней происходит множество банкротств, страховые компании нередко отказывают в лечении при серьезной болезни. Да, реформа идет туго, со скрипом, иногда просто из рук вон плохо. Но ведь это дело новое. Предложите что-нибудь. Когда я спрашиваю, а что вы предлагаете, то не получаю вразумительного и убеждающего ответа.
Когда в прошлом году были президентсткие выборы, то львиную долю дискуссий занимали разговоры о реформе, но ее оппоненты и яростные критики не предложили никакой реальной альтернативы. Ведь давно известно — лучший способ раскритиковать чужую работу — это сделать ее лучше или предложить, как это сделать. Америка ждала реформы десятки лет и помехи на ее пути временные. Она будет совершенствоваться, меняться. Помните, в прекрасном фильме «Пролетая над гнездом кукушки» герой Джека Николсона хочет что-то сделать, у него не получается, и все над ним смеются и издеваются. А он говорит — но я хоть что-то пытался сделать У таких людей рано или поздно получается. А у тех, кто может доказывать силу своего ума только критикой других действий, чаще всего дальше слов и иронии, ругательств дело не идет.
Недавно в одной из авторитетных газет на первой полосе был заголовок, касающийся реформы — катастрофа. Но я не видел в этой газете подобных заголовков, касающихся войны в Ираке, например. Вот где была и есть подлинная катастрофа — множество погубленных жизней, немыслимые деньги, выброшенные на ветер. Это уже не исправишь и последствия этой войны — и в Америке и за ее пределами — еще долго будут о себе давать знать. А ошибки — и порою весьма существенные — с реформой можно исправить, они не столь трагичны, к счастью. Через некоторое время немыслимым будет казаться, что в такой стране, как Америка у многих не было страховок и многие разорялись из-за болезней. Таким же немыслимым, как то, что в Америке не было, скажем, пенсий. А ведь когда-то их введение было многими встречено в штыки...
Повторяю, тут речь не о проблеме, а о разных точках зрения на нее, о том, что журналисты должны давать эти точки зрения в своем эфире или на страницах газет, а не придерживаться только одной теории — вот моя точка зрения, а остальные все неправильные, и я их вообще не даю или даю по чайной ложке.
О Познере
В старых и верных нормах американской и мировой журналистики говорится о том, что журналист должен быть рабочим сцены, а не звездой, что он должен информировать о событиях, а не создавать их.
И так везде. И это, естественно касается любой темы в любой стране. Вот, например, я прочитал на днях мнение известного, наверное, читателям «Чайки», российского журналиста Владимира Познера: «Я держусь твердого убеждения, что дело журналиста — информировать свою аудиторию, не высказывать собственную точку зрения, не окрашивать факт своими прилагательными, а просто доводить этот самый факт в полной мере до своей аудитории».
Кстати, о Познере. О нем в русскоязычных средствах массовой информации много было написано и сказано опять-таки на уровне пафоса. Я как-то я читал статью о нем в одной из газет. Ах, какие там были слова, какой неповторимый аромат... «Недопустимо пренебрежительный, хамский тон», «чудовищный цинизм», «навязчивая мания», «мнения предвзятые, а иногда и просто мерзкие». Вспоминаешь старые времена. Как это все знакомо. Только слово «блудница» отсутствует. Правда, следует заметить, что этим словом «клеймили» Анну Ахматову. Поскольку речь в статье шла о мужчине, поэтому Познера обозвали «стареющим сатиром».
С Владимиром Познером я знаком лет сорок. И по жизни, и по профессиональному общению. Возможно, я брал у него больше интервью, чем любой другой журналист. В Америке на протяжении долгого времени у нас с ним были часовые передачи в радиоэфире. Я с ним публиковал интервью в газетах, журналах, в том числе и в «Чайке». Я по мере возможности читаю то, что он пишет, но телепередач его не смотрел давно, нет у меня дома русского телевидения. Многое из того, что он говорил тогда и пишет сейчас — спорно, но для меня интересно.
Здешние непримиримые борцы нередко меня спрашивали — Михаил, почему вы так хорошо отзываетесь о Познере?
Я никак не мог уразуметь, а почему я о нем должен отзываться плохо. А потому, оказывается, что Познер еще в те времена говорил то, что хотел Кремль. Можно подумать, что все приехавшие сюда были непримиримыми диссидентами.
Я тогда интересовался, а выступали ли они против войны в Афганистане? Нет, не выступали. А Познер выступал. Неприятностей у него было за это множество.
Помню, полемизировал с людьми, которым очень не понравились высказывания Познера в одном из интервью. Он сказал, что среди наших эмигрантов немало людей не очень грамотных, плохо говорящих по-русски, мало читавших, не ходивших на концерты.
С некоторыми высказываниями Познера я не соглашусь. Но в конце-концов у каждого из нас свои взгляды и не обязательно другого перековывать в свою веру. А если пытаться переубедить, то делать это надо с тактом и стремлением понять собеседника, не заменять логос и этос сплошным пафосом. Меня удивляли статьи, в которых Познер обвинялся в том, что «позволил себе недопустимо пренебрежительный, хамский тон». Он «позволил себе открыто и без стеснения обидеть и оскорбить сразу много людей». «Многие буквально скрежетали зубами от негодования по поводу его оценок».
Полностью статью читайте в бумажной версии журнала. Информация о подписке в разделе «Подписка»
Добавить комментарий