«Пусть моя душа расцветет в любви ко всему сущему»
Рудольф Штайнер
Меня поразило интервью по общественному радио PBS с лауреатом Нобелевской премии по физике Даниэлем Као, который заявил, что по крайней мере в течение ещё нескольких поколений Китай обречен на отставание от
Америки в области современных технологий. Точка зрения Као, как специалиста экстра-класса, родившегося в Китае, получившего образование в Америке, проработавшего десятки лет в американских университетах и вернувшегося на родину делиться своим уникальным опытом, — весьма весома. Так вот, главная причина отставания Китая видится ему в системе образования, которая зиждется на авторитарных методах с традиционным упором на зубрежку при минимуме внимания к развитию индивидуальности учащихся. Но если так, то спрашивается, каким образом Китаю удаётся идти семимильными шагами по пути технического прогресса? Профессор Као объясняет это тем, что Китай научился перенимать западные технологии, однако оригинальные идеи по-прежнему рождаются на Западе, прежде всего в Америке. И если подчас их авторами выступают китайцы, то это, за редкими исключениями, выходцы из американских школ и университетов.
Зачем китайским школьникам кислородные маски?
Этот тезис получил дальнейшее подтверждение в опубликованной недавно в журнале «Нью-Йоркер» статье с подзаголовком: «Новая китайская буржуазия открывает альтернативное образование».1 Ее автор Йэн Джонсон беседовал с преподавателями частной школы в провинции Сычуань, созданной по образцу так называемых «вальдорфских» школ, о которых речь ниже. Но чтобы дать читателю представление о причинах популярности именно этой школы, очередь на поступление в которую ныне растянулась на пять лет, в статье приводятся общие сведения о положении в системе образования КНР.
Она как бы образует единую систему, но внутри неё школы сильно отличаются друг от друга. В сельских районах они по-прежнему настолько бедны, что учащимся приходится приносить из дома даже стулья; городские же оборудованы кое-где современными научными лабораториями и компьютерами. Мне попутно вспомнилось, что в мою бытность преподавателем английского языка в бруклинской школе имени Франклина Рузвельта, отличить в классе китайцев-«горожан» от сельских уроженцев было совсем нетрудно, настолько они разнились по уровню знаний и способностей.
Коммунистический режим в Китае, как и в СССР, добился всеобщей грамотности, что немалое достижение само по себе. Но одновременно преуспел и на поприще идеологического оболванивания десятков миллионов школьников, на что едко и горестно сетует китайский писатель Джонг Даоран: «В начальной школе у нас украли индивидуальность, в средней — отняли способность к независимому мышлению, в университете — лишили идеализма и желания мечтать. В итоге в головах у нас было так же пусто, как в трусах у евнуха». У меня его слова пробудили знакомые ассоциации, ведь и в советских школах детей стремились кастрировать морально и интеллектуально. Поэтому так странно звучат в устах соотечественников моего поколения панегирики советской системе образования: она, мол, дала им куда более глубокие познания по математике и физике, нежели получают их дети и внуки в государственных (public) школах США сегодня.
Так рассуждают чаще всего те, кому посчастливилось закончить специальные математические школы в Москве, Ленинграде или Киеве. Но если уж говорить о математике и физике, то сегодня в профильных китайских школах эти предметы преподаются в еще большем объеме, чем некогда в советских. По данным Программы международной оценки студентов PISA (Program for International Student Assessment), шанхайские школьники превосходят своих сверстников и в Америке, и в Европе. Но какой ценой? Абитуриентам, стремящимся попасть в элитный пекинский университет, необходимо сдать труднейшие экзамены, подготовка к которым отнимает у них весь последний год в средней школе при одновременном — и дорогостоящем! — посещении платных вечерних курсов. При этом нельзя не отметить процветающую коррупцию в китайской системе образования: например, совсем недавно директора одной пекинской школы осудили за взятки по 20 тысяч долларов с каждого ученика. Прямо по Александру Городницкому: «Как похоже на Россию...». Зачастую, чтобы продлить часы занятий, к экзаменам готовятся в кислородных масках. Есть случаи психологических срывов и самоубийств: школьник, бросившийся вниз с 30-го этажа, оставил такую записку: «Мне это не по силам, учитель». Вполне понятно поэтому, почему многие родители недовольны школьным образованием, а те из них, кто посостоятельнее, посылают детей на учёбу за границу, либо подыскивают для них частные школы с преподаванием по западным методикам. Тут и кроется, в частности, объяснение популярности новой вальдорфской школы — там преподаватели, получившие образование за рубежом, адаптируют западные педагогические приёмы к местным условиям обучения.
Рудольф Штайнер
.... Первую вальдорфскую школу для детей своих рабочих открыла 95 лет назад в немецком городе Штутгарте американская сигаретная компания Waldorf-Astoria, отсюда и ее название. А основателем этого направления в педагогике выступил Рудольф Штайнер, человек во многих отношениях выдающийся, а, по мнению его последователей, просто гений. Именно так характеризует его поэт Андрей Белый в своем восторженном мемуаре «Воспоминания о Штайнере». Главнейшей целью многочисленных лекций Штайнера, пишет он, было воспитание духовно свободной, широко мыслящей личности. «Не верить должен ты тому, что говорю тебе, а мыслить», — сказал ему при первом знакомстве профессор.
В историю философии Рудольф Штайнер вошел как родоначальник антропософии — мистической философской доктрины, объединившей современные ему научные теории с религиозными верованиями, например, верой в реинкарнацию (переселение душ). Однако Штайнера не следует путать с теософами — последователями знаменитой русской эмигрантки Елены Блаватской (1831-1891). С ними он порвал всякие отношения, а об их широко популярных в ту пору спиритических сеансах с целью непосредственного общения с душами умерших отзывался весьма критически. По собственной теории Штайнера-антропософа, только углубленные занятия наукой и кропотливое многолетнее воспитание чувств приводит человека к открытию духовной, «сверхчувственной» действительности. Главное его сочинение так и называется «Наука о душе».
В России антропософия быстро завоевала широкую популярность: среди русских адептов Штайнера можно выделить такие выдающиеся личности, как поэты Максимилиан Волошин и Андрей Белый, актер Михаил Чехов, философ Лев Кобылинский. Судьба их печальна: после Октябрьской революции многие антропософы были репрессированы, другие изгнаны из страны. Однако до сих пор у Штайнера есть немало последователей не только в Америке и Европе, но и в России — в перечне современных антропософов-россиян выделяется имя кинорежиссера Андрея Тарковского.
Печатное наследие Рудольфа Штайнера — это около 400 томов философских и педагогических трактатов, пьес и беллетристических произведений, широта охвата которых свидетельствует об обширных познаниях автора как в истории, психологии и искусствоведении, так и в естественных науках. При этом в его трудах и многочисленных лекциях неизменно присутствует элемент мистики — в обладании даром ясновидения сам Штайнер был уверен неколебимо. Так, еще в нежном 9-летнем возрасте, путешествуя с родителями, он вдруг сообщил им на одной железнодорожной станции, что видит при смерти свою тетю, сестру матери. Всерьез его слова родители не восприняли, зато припомнили их по приезде домой две недели спустя. Как оказалось, тетя действительно скончалась, причём в тот самый момент, когда мальчик мысленным взором увидел её кончину.
Разговаривая со Штайнером в Берлине в 1906 году, русский адвокат и поэт Николай Минский (1855-1937) спросил, произойдет ли в России революция, на что тот с поразительной точностью предсказал её ровно через 12 лет. Предрек он и страшные катаклизмы в Германии в случае прихода к власти Гитлера. Недаром же придя к власти, нацисты запретили его труды: в них якобы «содержатся еврейские методы». Евреем Штайнер точно не был, но непростительно для нацистов подчеркивал, что «еврейская история является центральным событием в мировой истории». Он также активно поддержал развернутую Эмилем Золя кампанию за освобождение капитана французской армии, еврея Альфреда Дрейфуса, ложно обвиненного антисемитами в шпионаже и измене.
Вальдорфские школы
Тогда как споры вокруг философского наследия Штайнера не утихают и по сей день, его педагогические методы, во всяком случае, некоторые из них, признаны как представителями различных религиозных конфессий, даже критически настроенными к антропософии, так и атеистами. Основанные на них вальдорфские школы множатся по всему миру — их сеть охватывает сегодня 55 стран, а общее число перевалило за две тысячи. Америка лидирует по наличию таких школ, в первую очередь ввиду их эффективности, неоднократно проверенной с помощью различных тестов. По данным той же программы PISA, по объему и качеству знаний выпускники вальдорфских школ превосходят сверстников из школ государственных. Они имеют более высокие баллы на выпускных экзаменах (S.А.T), а главное — с большим рвением стремятся в университеты.
Выложенные в Интернете описания вальдорфских детских садов звучат весьма идиллически, но нет оснований не верить тому, что дети в них и вправду чувствуют себя раскованно и учатся с энтузиазмом, не испытывая никакого нажима и принуждения. Классы окрашены в мягкие, пастельные тона, стены украшают рисунки и фигурки, выполненные детьми. Здесь много музицируют, в основном на блок-флейтах, осваивают эвритмию — изобретенную Штайнером особую систему движений под музыку, занимаются ручным трудом: вышиванием, резьбой по дереву, лепкой... В большом почёте рисование, причем от учеников требуется не столько следовать определенным канонам, сколько проявлять собственное воображение.
Учебу разнообразят веселые праздники, которых устраивается множество: скажем, праздник фонариков, когда дети с самодельными фонарями в руках отправляются на поиски страны гномов, или праздник урожая, отмечаемый с печеной картошкой, кострами из опавших листьев, самодельными куклами из соломы. Само собой, громко празднуется и день рождения каждого ребенка — имениннику дарят подарки в виде изготовленных соучениками самодельных игрушек. Магазинные, покупные игрушки в вальдорфских детских садах запрещены — считается, что они тормозят фантазию детей и быстро им надоедают. Поэтому детям предлагается мастерить игрушки самим из подручных материалов — дерева, шерсти, натуральных тканей, соломы, бумаги. Детская одежда также должна быть пошита из естественных материалов, прежде всего хлопчатобумажных тканей — и никакой синтетики! Детям ежедневно рассказывают новую сказку, потом просят пересказать её со своими дополнениями. Компьютеры в младших классах запрещены из-за того, что они опять же препятствуют естественному постижению окружающего мира.
Как ни удивительно, чтением и арифметикой в вальдорфских школах не занимаются до семилетнего возраста — их родоначальник Штайнер считал, что усиленные занятия этими предметами в раннем возрасте пагубно сказываются на здоровье ребенка. А вот в школах Монтессори, во многом совпадающих по направленности с вальдорфскими, дети успешно учатся читать и писать, начиная с ранних этапов развития. Выдающийся итальянский педагог Мария Мантессори родилась на 9 лет позже Штайнера, в 1870 году, но открыла первую свою школу примерно в одно с ним время. Как и Штайнер, во главу угла она поставила индивидуальность каждого ребенка, отводя учителям и воспитателям роль «кураторов и координаторов» естественного саморазвития детей. В настоящее время детские сады и начальные школы Монтессори не менее охотно посещаемы, чем вальдорфские. На мой взгляд, они более практичны: при переходе в обычные школы их питомцы уже обладают прочными навыками чтения и счёта. В то же время при обучении по вальдорфской системе, поскольку оно предполагает непрерывность развития ученика с пяти лет и до окончания средней школы, рекомендуется во избежание психологической ломки вообще не переводить ребенка в школу любого другого типа.
Театральные представления
Общеизвестно, что обучение в частных школах связано с крупными материальными затратами. Тем удивительней, что среди вальдорфских школ есть и бесплатные, содержащиеся на государственные средства — в основном они предназначены для детей с физическими и умственными недостатками. Американские государственные субсидии были выделены после длительных дебатов в знак высокой оценки достигнутых этими школами результатов в обучении столь непростого контингента. При этом используются те же методы, какие некогда применял в своей практике сам Штайнер, который, как пример, в молодости обучал больного аутизмом ребенка и, к вящему удивлению родителей, его питомец сумел со временем закончить университет и стать врачом.
Меня особенно заинтересовало описание занятия в пятом классе вальдорфской школы, посвященного истории Древней Греции. Для лучшего усвоения прочитанного материала школьники разыгрывали на стадионе собственную Олимпиаду: «Ребят, изображавших граждан Афинской республики, разбили на несколько групп по типу темперамента (учителя в вальдорфских школах определяют, к какому из четырех типов темперамента относится каждый ученик — холерик, сангвиник, меланхолик или флегматик) и одели каждую группу в костюмы определенного цвета. Например, холерики, по Штайнеру, предпочитают красный цвет. Школьники соревновались в таких древне-олимпийских видах спорта, как метание диска и копья, в беге и прыжках. Перед началом игр пятиклассники зачитывали собственные сочинения и стихи, обращенные к Зевсу. Судьи-священнослужители награждали медалями не только победителей, но также и тех, кто проявил грацию и силу. Видеокамеры приносить запретили, и даже попросили родителей отказаться от фотоснимков. По завершении состязаний ученики произнесли церемониальную молитву, также обращенную к Зевсу, и погасили олимпийский огонь».
Как ни странно, это описание я прочитал в еврейском журнале, казалось бы, далеком от христианского мистицизма Штайнера.2 В начале статьи автор пишет о том, с каким предубеждением она относилась к антропософии, и цитирует несколько «некорректных» высказываний Штайнера, в частности, его тезис о том, что раса чернокожих находится на начальной стадии развития, а белых — на зрелой стадии. Когда она предъявила эту цитату учителю школы, тот ответил: «Нет ничего удивительного, что в 400 томах сочинений Штайнера находятся устаревшие мнения — у Джефферсона вы найдете их гораздо больше». Вывод же в конце статьи автор делает следующий: «Безусловно, педагогика, уделяющая особое внимание физическому развитию ребенка, его эмоциональной и духовной жизни пригодна к использованию в еврейских школах, пусть только ее принципиальной основой будет не антропософия, а Тора». При этом она ссылается на конференцию в Беркли, где один израильский ученый рассказывал об открытых в кибуцах новых вальдорфских школах,
Тут мне пришло в голову, что ведь и мой дед Михаил Борисович, патриарх большой семьи Мессереров, который родился почти в один год со Штайнером, знал, вероятно, о его педагогических методах. Будучи знатоком Торы, дед десяти своим детям (двое умерли в отрочестве) дал библейские имена. Он — словно по рецепту Штайнера — рассказывал им истории из Библии и ставил по ним спектакли. Вряд ли удивительно, что, играя в дедовских спектаклях на библейские темы, его дети на всю жизнь запомнили эти сюжеты, но что еще важнее — его постановки развили у них сильное художественное воображение, и отнюдь не случайно два его сына и три дочери стали артистами театра, балета и кино.
И физики, и лирики
Среди выпускников вальдорфских школ немало таких, кто сочетает в себе «физика и лирика» в одном лице. Мне рассказывали специалисты, что вновь создаваемые американские высокотехнологичные фирмы, так называемые «стартапы», охотнее берут на работу людей с разносторонними знаниями. Это могут быть математики или биологи, но при этом еще и музыканты или литераторы. По тому же признаку, молодые ученые, защитившие степень в области философии или коммуникаций, попадают в стартапы с не меньшей вероятностью, чем математики и компьютерщики. Объясняется это, по-видимому, тем, что «ловцы талантов» (talent hunters) нацелены в наше время на отбор людей, способных генерировать небанальные идеи, подхватить которые легко могут специалисты в других областях. Ведь именно на этом строится «мозговой штурм» (brain storming; в моем словаре, впрочем, дано определение «процесс коллективного обсуждения проблем» — название столь неуклюжее, что русские, наверняка, позаимствуют и этот термин). Вряд ли случайно поэтому, что большинство новых вальдорфских школ открывается в Силиконовой долине, а среди их учеников немало детей сотрудников таких компаний, названия которых у всех на слуху: Google, Apple и Facebook. И это последнее обстоятельство, конечно, не смогло пройти незамеченным в Китае, где ловко перенимают, подчас в обход копирайта, все зарождающиеся в Силиконовой долине новинки и открытия.
В заключение я хотел бы привести один полюбившийся мне педагогический прием воспитания творческого мышления у питомцев вальдорфских школ:
Перед сном их побуждают припомнить весь ход событий истекшего дня, только непременно в обратном порядке. Они должны как бы увидеть самих себя «в контексте произошедших событий». Ретроспектива длится не более пяти минут, что на практике означает необходимость ограничить себя только самыми важными вехами дня. Рекомендованный способ — это приписать событиям особые образы с последующим воспроизведением их в своем воображении. При этом особенно важно не превращать «обратное проживание дня» в обвинительный акт себе — нужно воздерживаться от оценок и выводов. Именно так, благодаря спокойному созерцанию только что прожитого дня, мы от него «освобождаемся». Причина же, диктующая ретроспективу в нехарактерном обратном порядке, заключается в повышенном напряжении мысли, уровне самосознания, которые подключает такая направленность. Фокус в том, что если начать выстраивать ряд с утра, то воспоминания будут разворачиваться более-менее автоматически. С другой стороны, «ретроспектива» иногда придает событиям — и себе в них — легкий налёт комизма, что отнюдь не недостаток. Может быть, очень разумно «просмотреть» собственный образ вспять с лёгкой долей иронии.3
1 The New Yorker, Fеbruary 3, с. 34-38, 2014
2 Deborah Salazar, Natural Jewish Parenting, spring 1999, Pages 34-39
3 Франс Карлаген, Антропософский путь познания, Москва, «Алфавит», 1991 г., с. 69.
Добавить комментарий