Хлеба и зрелищ!
В аэропорт нас везла женщина-таксист. В угольной темноте утра трудно было понять ее возраст, вначале показалось – молодая: стройная, с длиными по моде волосами. Потом высветилось бледное, без кровинки, лицо пятидесятилетней яростной москвички, начальницы строительного офиса, оставшегося в нынешней ситуации не у дел и без зарплаты... Я ей посочувствовала: «Когда же вы сегодня встали, если мы заказали машину на пять утра?» Резкий, звенящий от нервного напряжения голос ответил негодующе: «Встала? Да я в последние дни вообще не сплю. Все думаю, что нам делать».
Последовал рассказ о ситуации капкана, куда попала, думаю, не одна эта семья, члены которой планировали нормальную, даже вальяжную жизнь на ближайшее будущее, с поездками за границу, с походами в театры и рестораны, ан ситуация в стране «вышла из-под контроля». Распрощались с ощущением, что покидаем утопающего.
Ожидая посадки, я вспоминала эти московские десять дней, пыталась найти им обозначение, и, пожалуй, лучше пушкинской фразы из «Арапа Петра Великого», трудно было бы что-то сыскать: «Государство распадалось под игривые припевы сатирических водевилей».
Все окружающие более или менее четко видели впереди бездну, коллапс, катастрофу, и все однако уходили от безнадеги с помощью искусства.
Театр Сатиры поразил абсолютным аншлагом, при том, что вещь («Кабала святош») была ими «заиграна», гениальный Булгаков и его alter ego, гениальный Мольер, не нашли здесь своего «аутентичного» воплощения.
А так мечталось, что Александр Ширвиндт «встанет вровень» с этой ролью, сыграет трагическую, близкую душе актеров фигуру...Виделись и прецеденты: Михаил Козаков незадолго до своего ухода глубоко и мудро сыгравший старика Лира в театре Моссовета. Но нет, не случилось.
И только Вера Васильева в одном маленьком монологе - исповеди героини, показала краешек того, как это нужно делать.
Веру Васильеву, актрису с огромным драматическим дарованием, не находящим применения в том театре, где она служила чуть не с пеленок (с 23 лет), мы увидим на следущий день в Тургеневской библиотеке, о чем – чуть ниже.
Дом Русского Зарубежья цвел и благоухал, книжный магазин при нем восхищал богатством наименований книг русских эмигрантов, уже давно не считавшихся «врагами», многие из зарубежных авторов приезжали в этот дом к обоюдной радости - их и местного начальства. Недавно, как нам сказали, здесь побывал сын известного американского актера Юла Бриннера, чья выставка разместилась на третьем этаже здания. Мы прошлись по выставке. Забавно было видеть фотографии героев Бриннера с папиросой в зубах. Сам Юл был заядлым курильщиком, он умер от рака легких, и в день его смерти по ТВ показали рекламный ролик, где высушенный болезнью умирающий, показывая на сигарету, говорил, что в ней причина его смерти. Весьма податливые к воздействию рекламы, американцы Юла услышали.
За те два десятилетия , что прошли с его ухода, Америка перестала курить. Вот бы что-то похожее проделать с русскими, со страшной силой дымящими на улице, на работе и дома. И никто им не указ!
Первый день Тургеневской конференции совпал с празднованием 70-летия замечательного режиссера Бориса Наумовича Голубицкого, долгие годы возглавлявшего Орловский драматический театр.
Дружа с Тургеневкой, я неоднократно видела его постановки по тургеневским вещам, привезенные в Москву, показанные в концертах...
Но судьба режиссера неверна, каким-то неправильным ветром Бориса Голубицкого оторвало от родного Орловского театра, вынесло на театральные подмостки Питера, а юбилей свой он приехал отмечать среди московских друзей.
С ним прибыл его актерский курс – молодые талантливые ребята.
И вот тут, в ансамбле с молодыми, я и увидела прекрасную, вечно юную – вспомним Ирэн Форсайт! – Веру Васильеву в маленьком отрывке из «Без вины виноватых» Островского. Благодаря Голубицкому, она сыграла Кручинину в Орловском театре. А я думала о драматическом потенциале этой великолепной актрисы. О да, она умела с легкостью сыграть колхозницу и графиню, но, без сомнения, мечтала о таких ролях, как Кручинина в "Без вины виноватых», Гертруда в «Гамлете», тургеневская Наталья Петровна в «Месяце в деревне»... Почему-то именно в этих образах я мгновенно представила примадонну театра Сатиры... Увы, даже у примадон бывают неисполненные желания и несыгранные роли!
Вечер в честь Голубицкого в Тургеневской библиотеке прошел на редкость артистично и душевно.
Глаза молодых актеров горели, казалось, им подвластна любая роль; даже самая малая реплика в их устах звучала свежо и незатерто. Учитель научил, учитель окрылил, за спиной у молодых - школа Бориса Голубицкого. А Орловский театр, оставшийся без Мастера, можно только пожалеть.
В предпоследний день в Москве я отправилась на Книжную ярмарку Нон-Фикшн. Проходила она в огромных залах безразмерного, чудовищно вытянутого Центрального Дома художника.
И опять удивление: масса народу, большое число старых и молодых, семейные пары, мамы с детьми, группы студентов, влюбленные... Погода морозная, возле дверей бесконечная очередь. Не дремлют спекулянты. За 300 рублей можно купить билет, по которому тебя беспрепятственно пропустят внутрь. Еще одна очередь – в гардероб. А дальше уже можно дрейфовать в этом насыщенном людьми, звуками и красками море издательств, книг, презентаций...
К сожалению, организация не всегда на высоте. Презентации идут без микрофонов, так что услышать выступающего можно лишь стоя к нему вплотную. Найти нужный стенд тоже достаточно трудно, правда, есть электронные указатели, да и работники издательств обычно в курсе всего происходящего.
На ярмарке я встретилась с Мариной Королевой, представлявшей свою книгу о русском языке «Чисто по-русски». Интервью с ней и ее мужем, доктором Юрием Хейфецем, скоро появятся в Интернет-журнале ЧАЙКА.
Побывав на такой грандиозной Книжной ярмарке, поневоле начинаешь думать, что книга людям нужна и что век ее не кончился. Ловишь себя на том, что щиплешь себя за щеку, шепчешь, дико озираясь по сторонам: «Неужто взаправду?» и не веришь своим глазам...
Сказочный книжный мир, чьи сокровенные богатства делают людей богаче, добрее, счастливее. Как он нужен людям именно сейчас.
Вышла я из Дома Художника, когда над Москвой уже нависали сумерки. В ноябре рано темнеет. Ярко горели огни кафе, магазинов и ресторанов, причудливо разукрашенных к Рождеству и Новому году. Как хорошо, что впереди праздники, дай Бог, чтобы их ожидание развеяло все то страшное и катастрофичное, что висит в воздухе!
***
«Большая опера»
В Москве я застала окончание конкурса «Большая опера». Концерт в Большом зале консерватории почему-то прошел довольно вяло, то ли потому, что певцы подустали, то ли от отсутствия жюри, то ли оттого, что играл другой оркестр и дирижировал другой дирижер, не симпатичный и блистательный Фабио Мастранджело.
Расстроило меня и решение «народного жюри», выдавшего победу казахской певице Салтанат Ахметовой. Я же голосовала за Василису Бержанскую и именно ее, двадцатилетнюю, смелую, красивую и озорную, рыжеволосую "ведьмачку" с голосом, не знающим преград, видела на вершине вокального Олимпа. Но победила другая, и тут ничего не попишешь!
На прошлогоднем конкурсе моей любимицей была Екатерина Арну, певица с феноменально сильным и красивым, но необработанным голосом, которая всем – внешностью, повадками, горделивой независимостью – противостояла остальным конкурсантам.
Катерину несколько раз хотели снять с конкурса, три раза ее поддерживали зрители, спасая от «злых» тетенек из жюри. Мне любопытно, как сложилась с тех пор ее жизнь, ее карьера.
Вездесущий Интернет молчит на сей счет. Хочется верить, что Катерина поет на больших сценах, что ее голос получил нужное направление... Любопытно мне и будущее Василисы Бержанской. Уверена, что она не засидится в ожидании предложений. Будет жаль, если затаит обиду, покинет отечество...
Впрочем, отечество покидают все неординарные певцы, оперная карьера интернациональна. Дальнего тебе полета, Василиса! Мне кажется, ты с одинаковой легкостью и изяществом сможешь полететь и на облаке, и на помеле...
Послушайте в исполнении Василисы Бержанской романс Гранадоса «Маха и соловей».
***
Свободу Алексею Навальному!
