Лично у меня отношение к этому кладбищу особое, поскольку посещала я его еще с мамой и бабушкой с самого детства. Здесь находятся усыпальницы всего нашего рода по маминой линии – многочисленной семьи московских немцев Виллеров. Здесь нашла последнее пристанище моя бабушка, а потом и мама.
Едва ступив за помпезные ворота высокой кирпичной ограды в этот обособленный, словно застывший во времени мир безмолвия, я всякий раз благоговейно замирала, как от погружения в жутковатую, таинственную сказку, будоражащую и умиротворяющую одновременно. Преобладание черного камня в надгробиях непривычной формы, иммитирующей европейский, зачастую готический архитектурный стиль. Мавзолейчики, некрополи, часовни, склепы в виде порталов-врат в загробный мир. И обилие скульптур грустной, но дивной красоты – херувимы, коленопреклоненные ангелы с поникшими крыльями, скорбящие женские фигуры под мраморными складками накидок. А рядом неожиданные композиции типа убегающей из дома к любовнику молодой жены с красной живой гвоздикой, зажатой в бронзовой руке. (Обманутый муж сначала заказал это надгробие, а когда оно было готово, убил жену и себя.) Чугунные и каменные ограды, запутавшиеся в кустах. На всем лежит налет запустения и замшелой старины, подобный зеленой патине на омытой дождями и ветрами бронзе. Рассеянный полумрак под сомкнувшимися кронами таких же старых деревьев превращает кладбище в полулес-полухрам. Ощущение такое, что попадаешь в иной век, в иное измерение, изолированное от суеты живых.
Немецкий дух на русской земле
Когда-то в Немецкой слободе, что веками существовала в центре Москвы, было два своих кладбища. Но В 1771 году, в связи с эпидемией чумы, по указу Екатерины II, под иноверческое кладбище было отведено место за пределами города – на Введенских горах (одном из семи холмов, на которых стоит Москва). В 1798-м, по просьбе пасторов и старост лютеранской церкви, оно было существенно увеличено. На его территории открыли протестантский и католический участки, куда были перенесены захоронения с Немецкой слободы и Марьиной рощи.
Ныне это не просто кладбище, а объект культурного наследия российской столицы и одновременно – оазис культуры европейской. Здесь покоятся бароны, графы, дворяне, купцы, крупные промышленники и меценаты, деятели культуры и ученые. Над их надгробьями трудились немецкие, русские, итальянские и многие другие мастера. В их числе и мой дедушка – скульптор Бернгард Оскар Виллер, которому принадлежит здесь авторство как минимум двух десятков памятников. А отливались они (в чугуне или бронзе) на фабрике его отца, моего прадеда, Эриха Готфрида Виллера.
В книге «История московских кладбищ» Юрия Рябинина мне попался на глаза любопытный рассказ о немце, «лившим слезы над каждой могилой» Введенского кладбища. Разговорив его, автор книги узнал о том, как в Польше в первые же дни после Второй Мировой Войны он стал свидетелем полного истребления немецкого духа с польской земли, когда запросто убивали мирных немцев, забирали их квартиры, ровняли с землей их кладбища. «И вот этот человек, – пишет Рябинин, – оказавшись в Москве на Введенке, был совершенно потрясен тем, что у русских, у которых, казалось, имеется претензий к немцам больше, чем у какого-либо другого народа, в их столице находится большое немецкое кладбище, благополучно пережившее и «Германскую», и Великую Отечественную, и до сих пор не утратившее свой колоритный «немецкий» облик».
На немецкий облик тут действительно никто не посягнул, не потревожил. Разве что потеснил немного. С послевоенного времени кладбище просто начали называть Введенским, по местности, на которой оно находится, и разрешили москвичам, независимо от веры и национальности, хоронить здесь своих близких. Но оба названия сохраняются по сей день.
Из новых «соседей» бывших жителей Немецкой слободы упомяну лишь нескольких: крупнейший российский издатель И.Сытин; известные архитекторы и художники отец и сын Мельниковы; оба брата художника Виктор и Аполлинарий Васнецовы; писатель М.Пришвин; литературовед М.Бахтин; всемирно известная российская балерина О.Лепешинская; прекрасные советские актеры А.Тарасова, Т.Пельтцер, Рина Зеленая, М. Козаков, Г.Бортников; спортивный комментатор Н.Озеров; оперная певица М.Максакова и т.д. и т.д.
Здесь случайно можно натолкнуться на работы скульпторов С.Коненкова (Птица Сирин на могиле Пришвина), Наталии Крандиевской (беломраморная фигура Христа у фамильной усыпальницы Третьяковых-Рекк), художника Петрова-Водкина. (К последнему я еще вернусь.)
Как любят повторять многие, кладбищенская земля Введенки примирила не только представителей разных конфессий, но и бывших смертельных врагов. Здесь находится братская могила немецких военнопленных, погибших в московских госпиталях от ран в 1914-м. Полегли в русскую землю французы наполеоновской армии, сложившие головы в Москве в 1812-м. Оградой братской могиле служат восемь орудийных стволов, вкопанных в землю и объединенных цепью. А неподавеку от них – братская могила русских воинов, сражавшихся с французами за Москву, солдаты и офицеры Советской армии. Здесь с почестями были захоронены сбитые фашистами во Вторую Мировую летчики французской авиационной эскадрильи «Нормандия-Неман». В 50-х годах их останки перевезли во Францию, но у памятника по-прежнему раз в год собирается несколько десятков ветеранов.
О тех, к кому не зарастет народная тропа
Кстати о французах. Был такой замечательный шеф-повар Люсьен Оливье, прибывший в Россию из Франции в 1860-х и открывший в Москве очень вкусный ресторан французской кухни «Эрмитаж». А прославился он тем, что придумал рецепт салата, который так крепко держал в секрете, что унес его с собой в могилу. Впрочем, это ничуть не помешало русским хозяйкам ввести в традицию готовить на праздники, и особенно на Новый Год, «салат оливье», заполняя пробелы рецепта собственной фантазией. О том, что ресторатор-француз почил именно здесь, на Немецком кладбище, стало случайно известно только в 2008 году, благодаря проведенной инвентаризации бесхозных захоронений. Родных у него в Москве, по-видимому, не было, поскольку надпись на памятнике гласит: «Люсьенъ Оливье, скончался 14 ноября 1883 г. Жилъ 45 летъ. Отъ друзей и знакомыхъ».
С тех пор как стало известно место его захоронения, к могиле автора «салата оливье» регулярно начали наведываться студенты кулинарных учебных заведений, в основном перед экзаменами – на счастье, так сказать, превратив ее в своеобразный талисман.
У могилы человека-легенды Фридриха Гааза, сына пастора из немецкого города Мюнстерайфеля, ставшего в России Федором Гаазом, другой контингент поклонников – бывшие зеки, особенно те из них, кто был осужден по ошибке.
Будучи членом Московского тюремного комитета и главврачом московских тюрем (с 1829 года), Гааз посвятил свою жизнь облегчению участи заключенных и ссыльных. Он добился открытия лазаретов для них и школ для их детей; отделения осужденных от подозреваемых; отмены бритья половины головы у женщин. Изобрел «щадящие кандалы» – более легкие, на кожаной подкладке; добился, чтобы от кандалов освобождали стариков и больных. И многое другое. Безвозмездно лечил бедных, снабжая их лекарствами и одеждой. На благотворительность ушли все его сбережения. Его девизом, высеченным на надгробном камне, было: «Спешите делать добро!».
А когда тюремный доктор умер, хоронить его было не на что – он ничего себе не оставил. Гроб несли через всю Москву. (А ведь Введенское кладбище очень далеко от центра – метро Семеновская.) За ним шла процессия в 20 тысяч человек.
Более полутора века прошло с тех пор. Но благодарные потомки не забыли «святого доктора», как его окрестили при жизни. (Кстати, церковь рассматривает вопрос о его канонизации.) Его именем названы больницы, приюты, школы, улицы, фонды – в Москве, Санкт-Петербурге, в Перми, Гомеле, Одессе, а также – в Ессентуках и Железноводске (где он открыл источники минеральных вод); устанавлены памятники и мемориальные доски.
К другой могиле – старца Захария, протоптали тропу верующие. Зосима (Захарий), схиархимандрит Троице-Сергиевой Лавры, слыл при жизни чудотворцем и ясновидцем. К нему за помощью и наставлением приходило множество людей. В те времена, в молодом Советском государстве на представителей духовенства были гонения, вплоть до расстрела. Над Захарием, попавшим под колпак НКВД, постоянно висела угроза ареста. На него накладывали домашний арест, запрещали принимать людей. Но к нему все равно шли и шли. За несколько дней до своей кончины старец сказал: «Я после смерти буду гораздо более жив, чем сейчас». И действительно он являлся во сне своим ученикам и близким, кого-то предостерегая от опасности или неверных поступков, кого-то благословляя на добрые дела.
Старца Захария похоронили на кладбищенском участке, принадлежавшем его духовной дочери Екатерине Висконти и её сестре. Так они все трое там и покоятся. Могила стала местом паломничества страждущих. Этот святой старик и после смерти, как обещал, помогает людям.
Табличка у могилы Зосима-Захарии сообщает: «Прожил 86 лет (1850-1936), совершил много подвигов, сотворил множество чудес, засвидетельствованных очевидцами. Некоторые чудеса сотворил Бог ради Захарии еще в детстве его. Он трижды видел Троицу и трижды наяву Богоматерь; дважды ходил по воде, как по суше, по его молитве воскрес умерший, он исцелял больных и очищал от грехов. Это подвижник, достойный имени святого».
Окончание см. Часть 2
Добавить комментарий