Шахидка

В нашем странном, безумном мире,
где чужая не трогает боль,
где проводят в прямом эфире
даже войны — как будто футбол.

Где голодных больше, чем сытых,
где на паперти не подают,
где так много детей убитых,
а убийцы в почёте живут.

Перевёрнутый он. Перевёрнутый…
На позорном подвешен столбе.
И мудрец в нём — особо чокнутый,
и поэт в нём — лишь так себе.

Даже песни — одно название.
Даже сказки — какой-то бред.
Ах, какое же наказание
этот мир. Но другого — нет…

Инна Костяковская

Джумана* вцепилась в руль, сильнее нажала на газ и крепко сжала зубы. Машина набирала скорость, далеко впереди показалась вышка израильского контрольно-пропускного пункта. Всё, теперь уже она не отступит от того, что задумала, да и выхода другого нет.

Три девчонки, жившие в одной деревне, дружили с раннего детства. Разбитные, свободные, смешливые, готовые друг за дружку в огонь и воду, они вызывали неприятие у преподавателей в школе. Сколько ни пытались их рассадить, даже развести по разным классам, но они, каким-то образом, снова оказывались вместе. Их так и звали — «неразлучная троица». До поры взросления и родственники смотрели на них с улыбкой.

Но время превращения девочки в девушку наступает непременно к пятнадцати годам, и никакие длинные юбки и наглухо закрытые кофточки отменить его не в силах. У каждой из троицы появился свой мальчик, по которому можно было повздыхать и поделиться мечтами лишь с подругой. Упаси Аллах, если об этом прознает кто-либо из родственников, здесь и за мысли строго наказывают. А за нарушение «семейной чести» и жизни лишить могут.

Самой красивой, конечно, была Нуран. По улице не могла пройти, чтобы все встречные мальчишки не оборачивались вслед. Джумана не ревновала, просто отдавала дань тому, что есть. Зато подругой Нуран была замечательной. Аккуратная, старательная, всегда и во всём поможет. Это важнее, чем внешняя красота. И если подруги встречались с мальчишками просто так — поболтать, потусоваться, то Нуран этого старательно избегала. Запрещено, так запрещено, зачем нарушать? Она прекрасно понимала, что живут девчонки на арабских территориях, где действуют древние жестокие законы.

И не было у неё, как у подруг, юношей, с которыми те переглядывались втайне, чтобы никто не увидел, лишь ночью давая волю своему воображению.

Но не уберёг Аллах.

– Ты куда это собралась Нуран? — спросила Джумана нарядно одетую подружку. Хрупкая, изящная, нежная девочка была необыкновенно хороша.
Они с Фаридой сидели на своём излюбленном месте на маленькой скамеечке возле сарая, с которого была видна улица, а сидящих девочек не заметно.
– Мать послала в Джебалию за покупками.
Джебалия — большая деревня в семи километрах, славящаяся своим богатым рынком.
– Как, тебя послали одну? — Джумана даже привстала, — она, что с ума сошла, ты такая привлекательная.
Нуран улыбнулась:
– Красота быстро вянет, нам важно благочестие соблюсти.
– Мы, девушки, тоже жить хотим, посмотрите, как израильтянки свободно ходят по улицам в коротких шортах, — заявила смелая Фарида.
– Тише, ты, — прошептала, оглянувшись Джумана, — упаси Аллах, услышит кто, нам о такой одежде и мечтать нельзя.
– Мечтай обо всём, — заявила Фарида, — или ты считаешь, что и мечты запретить можно?
– Ну, я пойду, девочки, — постаралась побыстрее избегнуть опасного разговора Нуран, — к вечеру вернусь.
Джумана смотрела вслед подруге, и сердце отчего-то неприятно ныло.

Нуран не вернулась к вечеру, не пришла она и на следующий день. Родители заявили в полицию, но та не смогла найти девочку. Тогда палестинская полиция попросила ей помочь израильских коллег. Лишь через два дня удалось обнаружить пропавшую. Преступник, имя которого не сообщалось, похитил Нуран в небольшой роще, через которую шла дорога. Изнасиловал и увёз к себе домой. Там держал жертву четыре дня, насиловал и издевался над ней. Девочку возвратили родителям, она была в шоковом состоянии, смотрела на всех безумными глазами.

Маньяка арестовали израильтяне и передали палестинской полиции.

Ночью собрался совет семьи Нуран, состоящий из мужчин. После недолгого обсуждения было решено, что девочка должна спасти «честь семьи», умереть за то, что опозорила, обесчестила их имя. В ту же ночь отец и семнадцатилетний брат Нуран задушили её проводом. Труп вынесли из дому и закопали в лесу. После этого хотели убить насильника, но он уже сбежал к террористам Исламского государства.

Целый месяц боялась Джумана приблизиться к дому Нуран, хотя знала, что отец её и брат сидят в тюрьме. Но вскоре их выпустили, за убийство во имя «семейной чести» мусульман строго не наказывают.

После этого Джумана с Фаридой стали тихими и задумчивыми. Они только л между собой шепотом говорили о будущем, которое уже не будет таким, каким видели в своих мечтах.

После окончания школы наступила пора замужества. Родственники заботливо подобрали подругам мужчин. Джумана с отвращением думала о том, что придётся делить постель и жизнь с нелюбимым человеком. Но что поделать, если она родилась женщиной, а, значит, рабыней мужской прихоти.

В то время, когда Джумана готовилась к свадьбе, Фарида исчезла. Даже лучшей подруге ничего не сказала, родственники подозревали, что она укрылась на израильской территории.

Прошло несколько лет. Джумана исправно рожала детей, муж относился к ней ровно, правда, чаще не замечал. Иногда, приходя усталый с работы, срывал злость на жене и даже бил. Но жаловаться нельзя было, да и некому, такова доля женщины. Одно радовало Джуману, он не запрещал ей пользоваться интернетом. Уложит спать детей - и до приезда мужа свободна. Это было самое лучшее время, она ждала его весь день. Муж работал в администрации Председателя автономии, с утра и до позднего вечера пропадал там. Ему хорошо платили. Даже купил машину и в минуты хорошего расположения духа учил ездить на ней Джуману.

«А что, если поискать Фариду в фейсбуке?»— как-то подумала Джумана, и отправила запрос. Какова же была её радость, когда она увидела фото своей любимой подружки.

«Пять лет назад я познакомилась с израильтянином, репатриантом из Франции, замечательным парнем, — писала Фарида. — С тех пор живём вместе. У нас уже четырёхлетний сынок и ещё один скоро родится. Мы собираемся лететь в Париж к его родителям. Там и поженимся официально. Но я очень скучаю по дому, по маме, по всем родным. Хотела бы навестить их перед отъездом, если они не таят на меня обиды за прошлое. Ты не могла бы узнать у мамы?»

- Конечно, — ответила Джумана, и немедленно отправилась в дом подруги.
- Болею сильно, — сказала ей мать Фариды, когда она прошла на женскую половину. Она и вправду выглядела очень болезненно. — Помру скоро и доченьку не увижу, пусть приезжает и внучка моего привозит.

Радостной была встреча подруг, мать с трудом поднялась, чтобы выйти к дочери. И родственники сидели целый вечер, всё расспрашивали. Три дня провела в родной деревне Фарида и собралась уезжать, но в один момент всё переменилась. Больше Джуману в дом Фариды не пустили.

– Не ходи туда, — предупредил её муж после того, как поговорил с отцом Фариды.
– А что случилось? Ведь всё было так хорошо.
– Случилось то, что и должно было случиться. Сказал тебе — не ходи, значит, не ходи. Не наше это дело, пусть её семья разбирается.
– Она же беременная, на девятом месяце, рожать скоро.
– Рожать – не рожать, это они решат, нас не касается. — Потом, подумав, добавил, — это ещё хуже.

Замкнулась в себе Джумана, самые страшные мысли лезли в голову. Неделя прошла, вторая. Хотела увидеть кого-то из семьи Фариды, хотя бы сестёр младших, но из дома их не выпускали, а со старшими и разговаривать боялась.

Через три недели утром рано, когда муж уже уехал на работу, услышала Джумана какой-то шум и крик на улице. Выглянула в окно, все люди бежали на окраину деревни. Оставила с детьми старуху, что помогала ей за ними ухаживать, и побежала тоже. Тревожное предчувствие разрывало грудь.
Раздвинула толпу.

В оросительной канаве лежала обнажённая Фарида. Она была убита, видимо, когда рожала своего второго ребёнка. Прежде, чем зарубить её топором, ей отрубили уши и губы. На ворохе сорванной с неё одежды лежал труп первенца — мальчика четырёх лет... Джумана закрыла глаза и стала медленно оседать на землю. Чьи-то руки подхватили её. Раздался вой сирены, приехавшие полицейские оцепили место трагедии.

Три дня Джумана ходила как помешанная, не могла ни пить, ни есть. Если бы не дети, так и не поднялась бы с постели. Муж не трогал её, не заговаривал. Тогда она его спросила:

– Кто это сделал - отец, брат?
– Наняли людей, не все могут сами, — нехотя ответил муж, — и, видя, как перекосилось лицо Джуманы, добавил, — а ты чего хотела, как бы они смогли жить в нашей деревне дальше? Нельзя нарушать закон. Требует Аллах «судить судом чести», кровью смыть позор семьи.
– Где похоронили её? — спросила тихо.
– Не знаю, имам отказался совершить похоронный обряд над проклятой женщиной и её незаконнорожденными детьми. Зарыли где-то.

С этого момента жизнь Джуманы изменилась. Женщина как будто раздвоилась. Одна её часть осталась в той прошлой жизни — верная и покорная, не смеющая мужчине и слова сказать поперёк. Вторая, живущая ныне, — дерзкая, вызывающая, самостоятельно принимающая все решения.

У человека наступает такая стадия, когда он будто поднимается над суетностью земной, ничего уже не боится, ни людей, ни Бога. Он подчиняется только тем законам, которые сам воспринимает, и никогда не примет навязываемых другими.

Мужу это совсем не нравилось. Конфликт был неизбежен.

Бродила Джумана по интернету, любовалась жизнью, которая была ей недоступна, раскованными женщинами в лёгкой открытой одежде, открывающей стройные загорелые тела. И набрела однажды на сайт знакомств. Рука сама потянулась, чтобы ввести собственные данные в анкету. Вскоре стали поступать сообщения и предложения. Понравился ей молодой мужчина, работающий на крупном предприятии в соседнем городе. Слово за словом, сообщение за сообщением, договорились встретиться.

Сказала мужу, что съездит в город, купит для детей что-нибудь из одежды.

Встретились, посидели в торговом центре. Ахмет Джумане очень понравился — умный, вежливый, инженер, совсем не похожий на мужчин из её деревни. Стали встречаться, и один раз он пригласил женщину к себе домой.

Такой феерии, такой свободы, такого наслаждения Джумана никогда не испытывала с мужем. Дома это было возможно только ночью, в темноте, а здесь днём, когда тебя рассматривает чужой мужчина…

Порог скованности и стеснения Джумана преодолела с трудом под ласками и уговорами Ахмета, но позже ничуть не пожалела об этом. Такие встречи стали повторяться, и с каждым разом она чувствовала, что превращается в настоящую женщину, испытывающую страсть и любовь к мужчине. Как долго она была лишена этого, и даже рождение детей не разбудило в ней чувств к нелюбимому мужу.

Теперь все их разговоры вертелись только об одном — как ей уйти от мужа. Ахмет предлагал разные варианты, но все они были рискованны и трудновыполнимы. В той части мира, где родилась Джумана, древние, жестокие законы не допускали никаких прав для женщины. А за нарушение их следовала смертельная кара.

– Что-то ты часто стала ездить в город. — сказал её муж, пристально глядя ей в глаза. — Тебе там, наверное, очень нравится?
– Там я могу выбрать хорошую одежду для детей, ты же видишь, как хорошо они одеты.
– Не обязательно из-за этого ездить, не перед кем здесь форсить! Сиди дома с детьми.

Но сидеть дома Джумана уже не могла.

Переписывалась с Ахметом, где они клялись друг другу в любви и жаждали новой встречи.

Через две недели она вновь уехала, не предупредив мужа.
– Что будем решать? — спросил Ахмет, когда они насладись друг другом.
– Не знаю, мне не хочется с тобой расставаться.
– И мне.
– Я бы осталась сейчас, но дети ждут дома, да и муж объявит в розыск. Мне кажется, он уже что-то заподозрил, ведь я не сплю с ним. А силой он брать не хочет.
– Давай сбежим за границу и попросим там убежища. Я всё выясню и в следующий раз обговорим. Предложу план, детей надо забрать.
– Договорились.
 
Возвратилась Джумана не поздно, но что-то в доме показалось ей не таким, как всегда. Не бросились навстречу старшие дети. Стояла зловещая тишина. Она прошла в свою комнату и замерла, за её компьютером сидел муж. В это время он обычно был ещё на работе. Из-за его плеча она увидела открытую страницу переписки с Ахметом - и похолодела.

Муж медленно повернулся:
– Что, нагулялась, сучка?
Джумана попробовала взять себя в руки:
– Давай поговорим потом, мне надо накормить детей.
– Дети заперты в дальней комнате. А мы с тобой сейчас поговорим.
Муж встал, шагнул к ней, лицо его искажено в ярости, глаза налиты кровью:
– Я убью тебя!

Джумана побежала, он настиг её на пороге кухни, ударил кулаком в лицо. Она упала, он повернулся к стенке, где были вставлены в гнёзда кухонные ножи. И тут, прежде чем он успел выдернуть из гнезда нож, она вскочила, схватила обеими руками стоящую на плите тяжёлую чугунную сковородку, и с силой опустила ему на голову. Он постоял несколько секунд и рухнул на пол, из-под головы потекла струйка крови.

Джумана открыла кран раковины, плеснула в лицо воды.

Всё. Жизнь окончена. В любом случае её убьют родственники, и на детей свалится этот позор. И где бы они ни были, все будут ненавидеть их за то, что мать опозорила семью. Нет, она не оставит на детях клейма позора.
Переступила через тело мужа, вытащила нож из гнезда и выскочила во двор, завела машину, выехала на дорогу и направилась к контрольно-пропускному пункту на израильскую территорию.

Она умрёт геройски, как шахид. Председатель Палестинской автономии вручает семье каждого шахида двадцать пять тысяч долларов. Это огромная сумма, на неё можно жить несколько лет. И её пятеро детей станут детьми героя, убившего израильтян.

Джумана вдавила педаль газа, быстрее, быстрее. Положила нож рядом с приборной доской, чтобы никто не усомнился, что она — настоящий шахид.

День клонился к вечеру, движение на дороге становилось всё меньше. Стоящий на «кругу» солдат останавливал машины и объяснял водителям, где нужно объехать в связи с ремонтом дороги. Остальные солдаты курили в небольшой будке, оглядывая окрестности в ожидании смены. Неожиданно внимание всех привлёк белый автомобиль, несущийся с большой скоростью. Солдаты выскочили из будки и заняли позицию за бетонными блоками, уложенными на случай нападения. Не доезжая нескольких метров, водитель резко взял влево, направив автомобиль на стоящего на кругу солдата. Солдат успел сделать шаг в сторону, но колесо проехало по ноге. Он упал. В ту же секунду солдаты открыли огонь по сидящей за рулём женщине.

Корреспондент израильской газеты, расследующий эту историю, написал, что мать пятерых детей тридцати четырёх лет совершила самоубийство. У неё просто не было выбора.

«Она, конечно, представляла, что ее судьба решена: ее убьют ради «семейной чести». Зная, что ее жизнь окончилась, и желая вернуть честь себе, своим детям и семье, она совершила самоубийство путем попытки убить израильтян. Но доказательств не будет, расследования не будет, никто не заинтересован в Палестинской автономии, чтобы такая правда вышла на свет».

Сегодня Джуману хоронят в деревне, называют мученицей, погибшей во имя Палестины, ислама и Аллаха.
Так грустно и так трагично для всех.

_________
*Джумана (арабск. ) — Серебряная жемчужина