Итак, сегодня черный, траурный день нашей словесности: кончина Евгения Александровича Евтушенко. Поэт ценится по лучшему, и это лучшее у Евтушенко прочно и долговечно. А уж "Свадьбы" и стихотворение о профессоре, от которого ушла жена, определенно будут жить, пока существует русская литература. "На заре молодых вероятий" он вошел в нашу поэзию во всем блеске свежего и неистощимого дарования, лирической дерзости и гражданской отваги. С ним и кончается "евтушенковское" поколение, в котором, по моему убеждению, именно и только он сам был единственным подлинным, природным поэтом. Единственный из них был сосредоточен не только на себе любимом, но ощущал свою судьбу, как часть общей, единственный испытывал неослабевающий интерес к людям, к человеческим судьбам.
Мне кажется, что в нашем обществе из деятелей с именами он оставался последней моральной фигурой.
Без его воинственного задора, его сумасбродных причуд, без его присутствия на сцене и эстраде становится совсем тускло.
Стоит сейчас сказать и о том, что нет числа его добрым делам: того он вытянул из тюрьмы, этому достал спасительное лекарство, кому-то помог напечататься, будущность кого-то отстоял перед грозным собранием. И так далее, и так далее.Здесь он был безотказен..
Я знал его в разных ситуациях на протяжении многих лет. Ощущал его поддержку и премного ему обязан.Спорил с ним, писал о нем статьи, иногда остро критические, иногда восхищенные, порою и смешанной тональности.Рад, что в одной заметке написал то, чего никто бы сказать не посмел и не посмеет: что изначально его дарование было крупнее дарования Бродского. Но, увы, оно не целиком было отдано Музе... Он понимал, что я воевал не с ним, а за него, за выживание поэзии, что писал искренне. Он был ко мне благосклонен. Я любил его.
Добавить комментарий