Продолжение. Часть 46 см здесь
О концерте Роджера Клинтона в Нью-Йорке (1997)
Архивный проект "Радио Свобода на этой неделе 20 лет назад". Самое интересное и значительное из архива Радио Свобода двадцатилетней давности.
Поверх барьеров. Клинтон приехал на Брайтон-Бич. Участники: Роджер Клинтон - музыкант, актер, писатель; Раиса Чернина - президент нью-йоркской компании "RC Advertising", организатор концерта; Александр Гольдштейн. Автор и ведущий Ян Рунов. Впервые в эфире 18 марта 1997.
Ян Рунов: Случайно или закономерно, что брат президента Джимми Картера Билли все время попадал в какие-то скандалы и держал этим в напряжении весь Белый дом? А потом то одна из дочерей, то сын президента Рональда Рейгана эпатировали публику и почтенных родственников экстравагантными выходками. Сестра спикера Конгресса Ньюта Гимбрича – лесбиянка, активистка движения за права гомосексуалистов - публично осуждает своего знаменного брата за консерватизм, а Роджер Клинтон, брат нынешнего президента США… Впрочем, о нем разговор особый, потому что о себе и семье Клинтон написал книгу. Эта книга, название которой можно перевести как "Возмужание Клинтона", и стала поводом для нашего с ним знакомства, которое, в свою очередь, и привело Роджера на Брайтон-Бич. Впервые мы встретились и разговорились летом 1996 года в Чикаго, на съезде Демократической партии США. Роджер Клинтон, гость съезда, надписывал только что вышедшую книгу ее покупателям. Рядом с книгой лежала и первая CD-пластинка с песнями в исполнении певца и поэта Роджера Клинтона. Пластинка называется "Ничто хорошее не дается легко". Наш разговор во время той первой встречи, естественно, касался политики и искусства. Мистер Клинтон, давайте представим, что вы бы стали президентом. Что бы вы сделали?
Роджер Клинтон: Я бы сделал очень многое из того, что делает мой брат сейчас. Я бы несомненно уделил очень серьезное внимание проблеме образования, а также проблеме семьи, проблеме падения моральных ценностей, а то мы все постоянно находимся в готовности начать драку. Рост преступности - над этой проблемой я бы тоже серьезно поработал. Но в то же время мне кажется, что на какой бы проблеме мы ни заостряли свое внимание, в основе всего лежит проблема образования.
Ян Рунов: Ваш брат Билл Клинтон привел к победе Демократическую партию. Вы тоже член Демократической партии. Если бы ваш сын, ваши дети стали республиканцами, возникла бы в вашей семье проблема общения, были бы у вас идеологические проблемы?
Роджер Клинтон: Нет, отнюдь. Мне даже нравится, когда есть различия в идеологии. Мне кажется, что это способствует интересному общению между людьми. Если бы все со всеми соглашались, было бы так скучно, поговорить, поспорить было бы не о чем. Я убежден, что различия во взглядах являются движущей силой прогресса. Так уж устроены люди, что у всех у нас разные взгляды. Здесь, мне кажется, кроется огромная проблема нашей страны – отделить политические взгляды человека от его личности, его характера.
...из-за тех или иных взглядов мы человека сразу хотим заклеймить, перестаём с ним общаться. Из-за этого происходит разделение общества
Это ведь просто нелепо, мы одно с другим путаем, из-за тех или иных взглядов мы человека сразу хотим заклеймить, перестаём с ним общаться. Из-за этого происходит разделение общества. Ведь мы по-прежнему называем себя именно Соединенными Штатами, и мы сами хотим в это верить, а на самом деле между нами стена - черные и белые, молодежь и старики, мужчины и женщины, республиканцы и демократы. Сплошное расслоение. А по-прежнему хотим, чтобы в мире нас воспринимали именно как Соединенные Штаты. Мы должны это осознать и объединиться в рамках своей собственной страны.
Ян Рунов: Сталкивались ли вы когда-нибудь с русскими?
Роджер Клинтон: Нет. У моего брата есть русский драйвер. Нет, не шофер. Так называется клюшка для гольфа, которую он берет с собой, когда едет играть в гольф. Эта клюшка для гольфа сделана из деталей ядерной ракеты, она ярко красного цвета. Я, к сожалению, не знаю название фирмы, но это просто отличная клюшка. Это, пожалуй, весь мой опыт общения с русской культурой, кроме, конечно, изучения курса истории, когда я еще учился в школе. А так я никогда не сталкивался с выходцами из России, никогда с ними напрямую не общался.
Ян Рунов: А вы бы хотели выступить перед русской аудиторией?
Роджер Клинтон: Безусловно, я бы очень хотел приехать в Россию.
Ян Рунов: Если Билл Клинтон с детства любил произносить речи, а в перерывах играть на саксофоне, то его младший брат Роджер с детства любил петь, а говорить - лишь когда уставал от пения. Роджер действительно пел с трех лет. Мама сажала его на стол и пока подводила глаза и красила губы просила его спеть ее любимую песню "Красные розы для дамы в голубом". В школьные годы старший брат и будущий президент Билл Клинтон вместе с младшим Роджером часто пели вместе на разных вечерах.
Первое профессиональное выступление Роджера как певца состоялось в дешевом баре, где полуголые девицы танцевали перед пьянчужками города Хот-Спрингс. Роджеру было тогда 16 лет. В своей автобиографической книге Роджер пишет: "Я не обращал внимания на обстановку, в которой приходилось выступать, главное для меня было петь. Именно тогда я понял, что мое будущее - это музыка, пение, эстрада". Путь между мечтой и ее осуществлением оказался для Клинтона-младшего долгим и зигзагообразным. Только середина 90-х оказалась для него счастливой - вышли сразу и первая книга, и первая пластинка. А до этого много лет Роджер вместе со своим оркестром выступал в городках родного Арканзаса и соседних штатов. В 1980 году оркестр распался, певец работал где придется, выступал в небольших ночных клубах и барах. В 1988 году его взял в свою группу популярный певец в стиле кантри Джордж Джонс, но к микрофону Роджера не подпускали, он лишь продавал диски и кассеты Джонса, его афиши, значки и майки с его изображением. Гастролируя с Джонсом по двести дней в году, Роджер не терял времени даром. "Я многому научился,- рассказывает он, - я понял, что надо и что не надо делать, как надо и как не надо работать. Как только я мог оторвать время от торговли сувенирами знаменитого певца, я бежал слушать его и, слушая, все больше убеждался, что должен вернуться на сцену". В 1991 году Роджер переехал в Лос-Анджелес, собрал там хороших музыкантов и стал энергично пробиваться на телевидение, избегая выступлений в ночных клубах. Его телеклипы понравились зрителям, и Роджер стал появляться на лос-анджелесском телевидении регулярно. В это время его брат, губернатор Арканзаса Билл Клинтон, начал борьбу за пост президента США. Это, естественно, отразилось на карьере Роджера. После избрания Билла президентом, Роджер, ставший "первым братом" страны, не только не отказался от своей мечты, но стал работать гораздо упорнее и, наконец, это принесло результаты - он подписал контракт на первый в своей жизни диск.
Я не обращал внимания на обстановку, в которой приходилось выступать, главное для меня было петь. Именно тогда я понял, что мое будущее - это музыка
Во время нашей встречи в Чикаго Роджер сказал, что хотел бы выступить в России, и вскоре первый шаг в этом направлении был сделан. Чтобы, как говорят американцы, "попробовать воду", Роджер согласился выступить сначала перед эмигрантами из России, живущими в Нью-Йорке, на Брайтон-Бич. Этот район называют "маленькой Одессой". Инициатором и организатором этого выступления стала Раиса Чернина, президент нью-йоркской компании "RC Advertising".
Ян Рунов: Как вы думаете, он спрашивал разрешение у брата или…?
Раиса Чернина: Я думаю, что мы - и ресторан "Националь", и моя компания - прошли определённую проверку через секретную службу, так как все-таки это семья президента.
Ян Рунов: Как он вам показался, вот при нынешней встрече?
Раиса Чернина: Он мне показался большим ребенком. Когда он увидел лимузин, - я его встретила, - он так обрадовался, как ребенок, которому дали хорошую игрушку. На мне была очень красивая дубленка, он сказал: "Ой, какое у тебя красивое пальто!" Я у него спросила: "У тебя что, хорошее настроение?" Он посмотрел на меня так удивленно, и говорит: "Всегда!"
Ян Рунов: Удастся ли все-таки привести его в Россию?
Раиса Чернина: А почему нет?
Ян Рунов: Вам лично нравятся песни в исполнении Роджера Клинтона?
Раиса Чернина: Мне очень понравилась его одна песня "Ничто хорошее не дается так легко в жизни".
Ян Рунов: Роджер – сводный брат Билла, у них одна мать, но разные отцы. Отец Билла погиб в автомобильной катастрофе, вскоре поле этого мать вышла замуж за Роджера Клинтона-старшего, оказавшегося алкоголиком. Напившись, он бил и жену, и пасынка Билла, и родного сына Роджера-младшего. В книге Роджер рассказывает об этом и о том, как разошлись потом пути братьев. Билл уехал из Арканзаса, поступил в Йельский университет, затем вернулся, чтобы стать губернатором штата, а затем из губернаторской резиденции переехал в Белый дом, а путь Роджера лежал через музыкальную школу, наркотики и тюрьму к эстраде. Когда Билл Клинтон баллотировался в президенты, в прессе стали много писать о неладах его брата Роджера с законом, об арестах за торговлю наркотиками, и Роджер повел борьбу с собой и за себя.
Когда Билл Клинтон баллотировался в президенты, в прессе стали много писать о неладах его брата Роджера с законом
Он хотел перестать бросать тень на старшего брата, но и не хотел жить в тени его славы. Он желал найти собственное место в этом мире, и этим местом, по его убеждению, является эстрада. Хотя группа, которой он руководит, и называется "Политика", его мир - не политика, его мир – песня.
Перед концертом на Брайтон-Бич Роджер Клинтон дал мне интервью. Мистер Клинтон, почему вы решили выступить именно перед эмигрантами из бывшего Советского Союза, и не в родном Лос-Анджелесе, где вы сейчас живете, а в Нью-Йорке, в Бруклине, на Брайтон-Бич, в русском ночном клубе "Националь"?
Роджер Клинтон: Я люблю работать, люблю музыку, люблю встречаться с разными людьми. И когда с моим импресарио связалась Раиса Чернина, президент нью-йоркской компании "RC Advertising", и предложила контракт на выступление в русском найт-клубе, это был приятный сюрприз.
Ян Рунов: Правда ли, что вы специально для этого концерта подготовили русскую песню?
Роджер Клинтон: Скажу честно, пытался учить, даже репетировал, но не очень-то получилось. Интересно, что меня никогда не просили петь на другом языке, хотя я выступал в Корее, в Австрии, в Латинской Америке. Только эмигранты из России предложили спеть что-то по-русски, а Александр Гольдштейн из Нью-Йорка прислал мне ноты одной очень хорошей песни "Как много девушек хороших". И я стал репетировать. Хотя я никогда раньше не читал по-русски, не говорил по-русски, и не пел по-русски.
Ян Рунов: Вы, как я слышал, озвучиваете фильмы и только что закончили одну работу. Расскажите об этом.
Роджер Клинтон: Помимо музыки, я работаю как актер, и мой голос иногда звучит за кадром. Я недавно закончил работу над моим первым полнометражным художественным фильмом, который схож с фильмом "Бэйб", где главный герой - поросенок. Я тоже озвучиваю поросенка, а фильм называется "Лучший друг собаки".
Ян Рунов: Есть ли у вас свой талисман, с которым вы не расстаетесь, особенно если у вас ответственный концерт?
Роджер Клинтон: Есть одна вещь, которая со мной, где бы я ни был, где бы ни выступал. Это серебряный доллар, который дала мне моя мать. Он выпущен в 1903 году. Она дала мне его несколько лет назад на счастье.
Ян Рунов: У вас есть сын Тейлор. Какие ваши ошибки вы бы не хотели, чтобы он повторил?
Роджер Клинтон: О, боже, ему всего два с половиной года, и я не знаю, как сложится его судьба, кем он захочет стать, какие он проявит способности. Я сам не знаю, кем бы я хотел, чтобы он стал. Но все мы люди, и мне бы не хотелось, чтобы он прошел через многое из того, что пришлось пережить мне. Я не хочу сейчас все перечислять, список слишком большой, но, как правило, у каждого человека в жизни есть белые полосы и черные, и все, что я постараюсь сделать, это поддержать его в трудную минуту и научить его мужественно переносить все неудачи.
Ян Рунов: Помогает вашей карьере певца или мешает то, что вы брат президента США?
Роджер Клинтон: Это не помогает моей музыкальной карьере, больше причиняет боль, а в том, что не касается моей профессиональной карьеры, это помогает.
Ян Рунов: Отражается ли в ваших песнях, в ваших стихах пережитое вами в детстве?
Роджер Клинтон: У меня есть несколько песен, в которых как-то отражаются мои воспоминания о детстве, то, чему учила меня мать, то, чему учила она двух своих сыновей. "Ничто хорошее не дается легко" - так называется мой первый альбом, и это главное, чему нас учила мать, она всегда говорила: "Много хорошего вокруг, но оно не дается легко".
Ян Рунов: Артисту, а тем более пишущему стихи для песен, нужна творческая обстановка, нужно одиночество. Не мешают ли вам порой жена и ребенок, которые требуют много внимания, не отрывают ли вас от дела?
Роджер Клинтон: Для меня музыка всегда стояла на первом месте в жизни, но до тех пор, пока у меня не появились жена и ребенок. Теперь музыка отошла на второй план, хотя это кормит меня и мою семью. Но сын – самое главное теперь. В моей жизни жена следует сразу за сыном. Я не раздваиваюсь между работой и домом, у меня нет этого конфликта. Мне тяжело становится тогда, когда я уезжаю на гастроли и не могу взять их с собой. Я страдаю от их отсутствия. У меня все получается лучше, когда они рядом.
Ян Рунов: Ранняя смерть вашего отца была для вас трагедией или облегчением?
Роджер Клинтон: Облегчением. Он умер когда я был еще ребенком, но это было как освобождение.
Ян Рунов: Была ли права Хиллари Клинтон, предложив вам являться в дом к старшему брату, тогда губернатору Арканзаса, не как к себе домой, а только предварительно позвонив? Не осталось ли у вас до сих пор от этого горького чувства?
Роджер Клинтон: Глядя на это ретроспективно могу признать, что она была права.
Ян Рунов: В России сотрудничество с ЧК, НКВД, КГБ, МВД, ФСБ и милицией считается позором, предательством по отношению к товарищам, даже к тем, кто совершил уголовное преступление. Вы сами стояли перед такой проблемой - выдавать полиции или не выдавать ваших партнеров по торговле наркотиками. Что бы вы теперь посоветовали тем, кто может оказаться пред лицом такой же проблемы?
Роджер Клинтон: Это зависит от конкретного случая. Я никого не выдал и не пошел на сотрудничество с полицией, я обманул полицейского инспектора, и потому мне пришлось еще хуже. Но это был мой собственный выбор и я за него пострадал. Может быть, сегодня я поступил бы иначе. Трудно что-либо советовать. Я по своей вине попал тогда в беду, но предпочел не помогать властям.
Я никого не выдал и не пошел на сотрудничество с полицией, я обманул полицейского инспектора, и потому мне пришлось еще хуже
Ян Рунов: Можете ли вы одной фразой выразить идею вашей книги "Возмужание Клинтона"?
Роджер Клинтон: Как бы низко вы ни пали, всегда есть возможность подняться, всегда есть надежда.
Ян Рунов: Об этом он говорит не только в книге, но и поет в песне "Mistery to me".
Перед самым началом концерта Роджер Клинтон прогулялся по Брайтон-Бич и заглянул в один из русских продовольственных магазинов. Его появление вызвало недовольство у покупателей и восторг у девушек-продавщиц, которые, бросив работу, столпились вокруг Роджера и рослых молодых калифорнийцев-музыкантов. Их принялись тут же фотографировать и угощать.
После концерта я спросил у Александра Гольдштейна, который помогал Роджеру Клинтону учить русскую песню, каково его профессиональное мнение.
Александр Гольдштейн: Что касается вокальных данных, то у него замечательная техника, он прекрасно владеет своим голосом. Нельзя сказать, что он подражает кому-то. Стиль, в котором он выступает, это ритм-энд-блюз, и этот стиль наименее знаком русскому слушателю. Весь его репертуар для нашего слушателя был новым. Слушатели реагировали чисто эмоционально, были заряжены его энергией, его голосом, его вдохновением, его замечательно поддерживающей командой музыкантов и его манерой исполнения. Его манера исполнения после нескольких песен как бы запечатлялась у всех.
Ян Рунов: Как вы считаете, в России пройдет Роджер Клинтон? Пойдет на него народ?
Александр Гольдштейн: Насколько его будут рекламировать… Я думаю, что для многих это будет любопытно. С другой стороны, это певец не такой уж хорошо известный. Я думаю, что для России ему нужно обязательно репертуар несколько скорректировать. Потому что стиль, в котором он выступает, это, пожалуй, один из самых далеких от тех стилей, которые популярны в Европе, и в России в том числе.
Ян Рунов: Сразу же после концерта на Брайтон-Бич президент компании «RC Advertising» Раиса Чернина начала с Роджером Клинтоном переговоры о его выступлениях в Москве и в Тбилиси.
Звуковую запись этого репортажа можно найти на сайте Радио "Свобода".
На выступление Роджера Клинтона в ресторане "Националь" на Брайтон-Бич все билеты, несмотря на высокую цену, были проданы. Зал был забит до отказа. Восторг вызвал сам факт появления Клинтона-младшего на Брайтон-Бич, а не пение - артист он был средний, хотя и снимался потом в нескольких фильмах и телесериалах.
После выступления он остался повеселиться с "русскими", танцевал с местными красотками, не боясь, что его могли обвинить в сексуальных приставаниях (а ведь могли, ибо было за что). Чувствовал он себя на Брайтоне, словно белый человек среди туземцев. Всё же он брат самого президента, хотя и брат только по матери, и сын алкоголика. Дурная наследственность ещё не раз скажется: аресты за кокаин, за вождение под воздействием алкоголя и наркотиков, но это будет потом.
А тогда за Роджера ухватилась продюсер Марина Ковалёва, которая попросила Чернину уговорить брата президента выступить в России на праздновании 850-летия Москвы. Чернина свою часть работы выполнила, Роджер Клинтон согласился, выдвинув целый ряд условий, Марина Ковалёва на эти условия согласилась... но, как выяснилось позднее, забыла (или не смогла) договориться с Москвой. А Клинтон-младший уже построил своё расписание с учётом московских выступлений. В общем, "хотели как лучше, а получилось как всегда". Раисе Черниной с огромным трудом удалось уладить возникший конфликт. Зато мы приобрели опыт, который пригодился, когда Чернина привезла на Брайтон самого Рэя Чарльза. Об этом разговор отдельный, а пока вернёмся к съезду Демократической партии . Кстати, то была не первая наша работа на съезде.
В 1992 году демократы собрались в Нью-Йорке, чтобы номинировать на пост президента Билла Клинтона. У меня сохранился пропуск для прессы на съезд, который проходил в зале крытого стадиона Мэдисон-сквер-гарден. В те годы мы, русскоязычные журналисты-эмигранты, действительно держали руку на пульсе, рассказывая зрителям, слушателям и читателям о важнейших новостях страны, в которой живём. К сожалению, к концу второго десятилетия 21 века русскоязычные телевизионные компании снабжают зрителей новостными сюжетами, сделанными в России. Американскими эти каналы можно назвать лишь условно. При Михаиле Правине такого не было. К сожалению, Миша Правин из-за смертельной болезни безвременно ушёл из жизни. После этого Марк Голуб стал единоличным владельцем RTN и вскоре продал компанию Дэвиду Моро при посредничестве вездесущего Павла Палея. Но это произошло уже после того, как Палей и Моро создали своё, конкурирующее с RTN телевидение. Вот что они сами мне тогда рассказывали.
Павел Палей:
- Наше подписное радио WMNB вещает на Нью-Йорк, Бостон, Чикаго. То есть мы вышли далеко за пределы Нью-Йорка. А единственное пока русское телевидение RTN могут смотреть только в Бруклине и в Квинсе, да и то не во всех районах. Мы же хотим, чтобы наше телевидение пришло во все города Америки и Канады, где есть русскоязычные эмигранты. В городах, где нет такой концентрации эмигрантов, как в Нью-Йорке, Лос-Анжелесе или Филадельфии, пожилые люди страдают от чувства изолированности, одиночества.
Ежедневная газета "Новое Русское Слово" приходит в другие города с опозданием, да и новости в ней не поспевают за радио и телевидением. Подписное радио, которое мы с Моро сделали, получило много слушателей. Если посчитать, что в среднем каждый наш приёмник слушают три человека, то у нас тринадцать-четырнадцать тысяч слушателей только в Нью-Йорке и в Бостоне. Сейчас уже идёт подготовка к установке спутниковых антенн. А делается это всё усилиями небольшой группы людей. Мало кто поверит, что на ежедневном радио, вещающем по 15,5 часов в день, работают всего 15 человек. Когда я побывал в Москве на радиостанции "Россия", мне показалось, что я попал на Путиловский завод - столько там было народу.
- Какой процент ваших слушателей готов подписаться и на телевидение?
- Мы провели анкетный опрос и выяснили, что 83% радиослушателей готовы стать телезрителями.
...Тут я должен признаться, что не верил в окупаемость русскоязычного телевидения: слишком дорогое удовольствие для подписчиков. Мне казалось, что телевидение оттянет деньги от радио. Но Дэвид Моро и Павел Палей считали лучше, чем я. Это потом, обуреваемый гигантоманией, Моро угробил собственный бизнес и угодил под суд. По другой причине под суд угодил и Палей. Но об этом в другой раз. А пока вся компания была обуреваема энтузиазмом и верой в светлое будущее телевидения WMNB. Вот что говорил мне художественный руководитель радиопрограмм Иосиф Сац:
- Наше радио и наше телевидение - это две стороны одной медали, это единый комплекс, хотя у каждого своя специфика. К тому же телевидению предстоит долгий путь становления, во время которого опорой нового дела станет уже завоевавшее популярность радио. На первых порах мы планируем передать телевидению ряд рубрик. Например, передача "Иудейские древности" с Мариной Фельдман будет выглядеть богаче на телеэкране с использованием документальных кадров. Но есть рубрики, которые неотъемлемы от радио, в которых важен не зрительный ряд, а концентрация внимания на высказываемой мысли или на информации. Такова, например, дискуссионная передача "Лицом к лицу", когда слушатели обращаются с вопросами к президенту радиокомпании Павлу Палею. Вне конкуренции жанр радиоспектакля, рассчитанный на воображение слушателей. Слово важнее зрительного ряда и в таких пользующихся успехом передачах, как "Собеседник", "Радиочас Александра Лахмана", "Радиошкола английского языка", "Израильские встречи" с Аллой Маневич и Ефимом Маневичем. Мы собираемся сосуществовать с телевидением.
...Во время создания радиотелекомпании Дэвид Моро был вполне адекватен, хотя, зная чем всё закончилось, можно разглядеть в его словах мину замедленного действия:
- Мы разрабатываем с группой инженеров совершенно новую систему, до сих пор нигде не применявшуюся. Работаем над этим почти два года. Чтобы окупить затраты, надо будет набрать более 30 тысяч подписчиков и с каждого получить, примерно, 400 долларов. Тогда окупится установка оборудования. Но наша работа значительно облегчается тем, что мы опираемся на активно действующее радио, популярность которого, а с ней и число подписчиков, неизменно растёт. В перспективе мы думаем о выходе за рамки русскоязычной общины и о распространении нашей системы на другие этнические группы - на украинцев, армян, поляков и так далее.
...Вот оно, самое страшное: "и так далее". Когда через несколько лет Моро приступил к созданию международной телевещательной компании с передачами на многих языках, он разорил радио, а потом и телевидение. Шарик надулся до таких размеров, что лопнул. Но тогда, в самом начале, никто не мог предположить, что мы вступаем на тропу войны, которая окончится полным фиаско.
Дэвид Моро увлёкся русским языком ещё в школе, в десятом классе. Продолжил изучать русский в колледже. Год стажировался в Ленинградском университете на филологическом факультете. Вернувшись из Ленинграда, он, в целях совершенствования языка, сблизился с кругами эмигрантов.
- А потом, - продолжает Дэвид Моро, - мой друг Павел Палей предложил мне совместно с ним взяться за русское радио, которое по вечерам переводило бы для тех, кто плохо знает английский язык, передачи американского телевидения. Такая система успешно действовала в Лос-Анжелесе и уже опробована в Нью-Йорке, но её можно было бы развить. Эта идея увлекла меня. Я увидел в ней большие перспективы - как финансовые, так и творческие. Из бывшего СССР ежегодно прибывает по 40-50 тысяч человек. С учётом таких перспектив можно строить бизнес.
- А чем ваше телевидение будет отличаться от уже существующего RTN? - спросил я.
- У нас совершенно иная концепция. Их программы идут лишь по нескольку часов в день, причём не в очень удобное для большинства людей время - в основном утром. Они построены на советской и постсоветской кино- и телепродукции. Мы же создаём дело с учётом того, что русскоязычная община разбросана по стране. Концентрация наблюдается лишь в Нью-Йорке и в Лос-Анжелесе. Кабельная система не может обслуживать город, в котором всего 100-200 русскоязычных семей. Но, используя спутниковую систему связи, можно охватить всю Америку и даже Канаду. Мы подсчитали, что стоимость спутниковой системы постепенно окупится подписчиками, которые смогут слушать русское радио в любое удобное для них время и смотреть русское телевидение по вечерам, когда они возвращаются с работы. Кроме того, нас никто не будет ограничивать во времени. Мы сможем вещать хоть круглые сутки. Программы будут ориентированы не на прошлое, а на будущее, потому что мы будем показывать американские новости, делать репортажи из американской жизни, в том числе из жизни русской общины в Америке. Мы собираемся включать в свою программу не менее 30% местного видеоматериала. Мы сознаём, что есть конкурирующее телевидение, но это нас лишь побуждает к созданию лучшей системы, к борьбе за подписчиков путём улучшения качества передач и повышения их технического уровня.
Первым диктором нового телевидения была Майя Сидорова, которая до эмиграции вела с Владимиром Молчановым передачу "До и после полуночи". Высоко профессиональная ведущая и очаровательная женщина, к сожалению, работала на WMNB недолго. Вообще, среди штатных и внештатных сотрудников русскоязычного радио и телевидения было много профессионалов с высшим журналистским, музыкальным, актёрским и режиссёрским образованием. Трудиться в такой команде было очень интересно. Жаль, что судьба некоторых из них оказалась трагичной.
***
Клинтон на Брайтон-Бич. "Радио Свобода 20 лет спустя". Передачу подготовил и ведет Ян Рунов (Александр Сиротин) 1997 г.
Добавить комментарий