«Cara mamma, stai tranquilla, io sto bene…ritornero»
«Дорогая мама, не волнуйся, я в порядке ... Я вернусь»
Я держу в руках ажурную черную шляпку с фиалками без полей. И уверена, что она – моя. Эти воспоминания из раннего детства остались со мной. Она была из огромного чемодана с красивыми женскими вещами, который стоял у прабабушки со времен войны.
Офицер попросил сестру прислать подарки для девушки, которую посчитал невестой, увидев на работе в театре. Несмотря на ад войны, чемодан пришел по указанному адресу.
Я вспомнила это сейчас, когда вернулись в эти дни в Италию урны с прахом итальянцев, погибших в России. Этот человек был итальянцем. Урн было сто, а погибших девяносто тысяч. Из вернувшихся известны имена только шестерых. Имена установлены по поржавевшим металлическим нашивкам, снятым с форм. Они так не хотели воевать на чужой земле за чужие идеи. Но людьми распоряжаются люди. Иногда – ради своей карьеры.
Итальянцы, уходя в зиму на фронт, не имели даже теплой одежды, так как им объявили, что это короткий поход. Некоторые моточасти были с велосипедами. Почти без оружия, продуктов, они шли, обманутые, на смерть.
Дома их ждали до сего дня, надеясь, что кто-то выжил и остался в России, как показано в фильме режиссера Витторио де Сика «Подсолнухи». Поля подсолнухов снились потом тем, кто вернулся живой. Эти ни в чем неповинные растения-цветы под Мариуполем тянутся на многие километры вдоль трассы на Азовское море. Там теперь тоже своя война.
В Италии в память о погибших в сороковые есть постоянно действующая выставка, которая называется «Italianski Karasciò», что означает: итальянцы - хорошие люди. Так их называло местное население, которое они не обижали.
«Они просто исчезли», - пишут историки о безоружной итальянской армии в России. Вернулись только те, кто был взят в плен. Их долго не обменивали и не возвращали, чтобы правду не узнали в Европе. Итальяноязычная газета, выходившая в СССР, давала сведения о 80 тысячах пленных итальянцев. Вернули около десяти тысяч.
По решению международных коммунистических властей, Италия должна была стать страной с их режимом. Проведший все годы войны в тылу, в Москве, коминтерновец Тольятти должен был возглавить коммунистическую Италию. Но на выборах его партия проиграла. Посчитали, что это из-за рассказов первых вернувшихся о бедной стране и нищих гражданах СССР. В «педагогических целях», как он выразился, Тольятти согласился с тем, чтобы пленные остались погибать в Сибири.
Удивительно, но он умер в «Артеке» в Гурзуфе, раньше, чем многие вернувшиеся потом и прожившие более ста лет. Об этом пишут внуки и правнуки: «Моему деду было 94 года. Моему – 96». Недавно умер человек, которому было 102 года. А есть и такие, кто еще жив. Сила жизни, которая осталась с молодости, была с ними всю жизнь. Долго они не могли говорить о пережитом. Но потомки настаивали на необходимости исторической памяти. Так появились их книги. Чаще всего упоминали в них подсолнухи, зиму и свинец. Название одной из них «Те снега».
Вот что в эти месяцы пережили итальянцы. Я цитирую дословно из записи по поводу возвращения ста урн их предков из девяноста тысяч погибших. Потому что лучше слов не подобрать.
«Вернулись домой ... Вы знаете их имена? Сальваторе Бадала есть?»
«Сегодня днем я вошел в храм. Неописуема эмоция, когда я читал имя своего дяди среди погибших в России.»
«Честь и уважение погибшим! Я бы тоже хотел привести своего прадеда домой.»
«Сколько они ждали его, сколько они искали его! – сказала одна из женщин в своем выступлении, - Казалось, снег России, тающий после той зимы 1942-43 года, забрал их с собой, как будто их никогда не было. Не было ни этого сына, ни этого брата. Однажды приходил сослуживец, который возвращался с ним. Он понял, что друга больше не существует. Он был потрясен, потому что они шли вместе. Каждая принесенная газета внушала надежду нам, как и ребятам в лагере, которым говорили, что скоро домой. И снова дома наступала тишина. И так до сих пор – ни следа, ни места, ни даты. Ничего. Уже много десятков лет.»
Посетившая лагерь в Сибири, где был заключен ее дед, одна из итальянок написала:
«Я взяла этот маленький кленовый лист и семена в лагере 188, во время моей поездки в Россию в 2016 году. Я решила подарить его сообществу Сан-Сальваторе Монферрато во время замечательного мероприятия в честь павших, пропавших в России и ветеранов. Я сделала это.
Он должен быть символом ужасной жертвы 90 тысяч юношей Италии.»
Один из выступавших рассказал:
«Мой двоюродный брат во время отступления спас своего помощника на санях, с отмороженными ногами, его наградили железным крестом. Когда он вернулся в Италию, отец бросил эту награду в печь».
«Благодарим всех, кто принял участие в возвращении итальянцев домой! Молодых людей, которые стали жертвой человеческой глупости».
В одном из дневников написано:
«Я остаюсь здесь. До свидания. Сегодня меня будет покрывать снег. А ты, тот, кто вернется домой, думай иногда об этом небе над Чертково. Я останусь здесь, с другими друзьями на этой земле. А вы, те, кто возвратится домой, знайте, что даже сюда, в место, где мы почили, на это поле возле леса придет весна "
Giuliano Penco
1943
Я погладила рукой шляпку с несостоявшейся помолвки и положила в тот чемодан. Похоже, наивный юноша видел в своей жизни только мир. Девушка прожила до восьмидесяти трех лет и умерла в России. Она была балериной. Осталась мемориальная доска на ее доме.
У нее в мемуарах об этом ничего нет. Подозреваю, что только в конце книги одна фраза выдает эти события: «Иногда, когда болит сердце, снятся друзья юности, погибшие на фронте».
Добавить комментарий