(О заметке Марка Солонина, но главным образом, не о ней)
В апреле уже прошлого, 2018-го, года на сайте «Эха Москвы» была напечатана заметка Марка Солонина. Прочитал я её сравнительно недавно, в ноябре - по подсказке товарища – на другом сайте.
Заметка о том, как общество воспринимает книгу литовской писательницы Руты Ванагайте «Свои» (Солонин ошибочно называет её «Наши») – о Холокосте в Литве. В России её выпустило издательство АСТ в 2018-м году.
Название у заметки такое:“Этим занималось, надо сказать,1⁄10 процента населения”.
Общественный резонанс вокруг книги кажется Солонину неоправданным. Избыточно-эмоциональным. Ему подозрительно волнение тележурналиста Познера, который хотел бы сделать интервью с писательницей
Он иронизирует и над самой Ванагайте, над её выступлениями, довольно злая ирония
«Встречу с читателями она начинала с причитаний о том, как её удивляет, что эта встреча вообще могла состояться, и как это зал предоставили, и бомбу пока еще не заложили... Многократно повторенный унылый спектакль от бывшего театрального критика изрядно надоел литовской публике»
Я читал статьи Марка Солонина, инженера и историка, о первых днях войны 1941-45 гг., о крушении самолёта МН-17.
Я привык испытывать уважение к его суждениям. Обычно он основателен и убедителен.
Но тут...
Я сам прочитал обжигающую книгу Руты Ванагайте «Свои».
Я сам слушал её выступление.
Моя реакция на заметку Марка Солонина – возмущение!
За что он критикует Руту Ванагайте?
Что он ей противопоставляет ?
... В новой Литве что-то делается. ...Обширная исследовательская работа с участием историков... Принята декларация «О геноциде еврейского народа в Литве в годы нацистской оккупации»... Годовщина ликвидации Вильнюсского гетто отмечается как Национальный день памяти... Президент Бразаускас, выступая в Кнессете, принес извинения еврейскому народу... Уроки Холокоста – в обязательной школьной программе ... Музейные экспозиции и мемориалы...Компенсации пережившим Холокост (53 млн. Евро)...Марш памяти...
По мнению Солонина, в Литве для памяти о Холокосте делается куда больше, чем в России.
И главный его тезис.
«К убийцам можно причислить 1-2% от взрослого населения. Не более того. Но с каких же это пор два процента стали обозначаться словами "всё население»?»
Норма! Опять процентная норма! 1-2% - допустимый процент!
Да что ж это значит перед лицом кошмара? В Литве было убито почти всё еврейское население. Современный историк Нериюс Шепетис высказался очень просто: «Те, кто участвовал в Литве в истреблении наших евреев, - большей частью литовцы. И что?»
Обратимся к самой книге Руты Ванагайте. Это – сложная книга об очень болезненной проблеме. В ней - несколько слоёв. Документы из архивов (Рута провела в архивах месяцы) - протоколы допросов, отрывки из дневников палачей, свидетельства очевидцев, в частности литовских детей 41-го года, видевших убийства своими глазами – жуткая мозаика ужаса. Это - первая часть книги, «путешествие во тьму», в прошлое.
Вторая часть книги – путешествие в «сегодня». 15 городов Литвы, 30 мест массовых захоронений. Попытка понять, как нынешняя Литва помнит об этом, да и помнит ли.
И здесь начинают звучать два голоса. Оказывается, Рута – не единственный автор. У неё есть соавтор, Эфраим Зурофф, израильтянин, «охотник за убийцами», продолжатель дела Симона Визенталя, главы «Центра еврейской документации», участника поимки Адольфа Эйхмана.
Два автора, два голоса. Вместе с Эфраимом Рута совершила путешествие по Литве, их путь - от захоронения к захоронению. Они заехали и в Белоруссию, туда, гле гастролировали литовские «расстрельщики». Они путешествуют в чёрном автомобиле Руты, которому Эфраим дал имя «Шоамобиль». Эта часть книги - ожесточённый диалог. Рута постоянно называет Эфраима врагом, и это слово не взято в кавычки. Две позиции. Эфраим - следователь и прокурор. Рута – психолог и социолог. Она борется, с жёсткой, чересчур жёсткой, логикой Эфраима, но больше – сама с собой. Оба они, Эфраим и Рута, конкретны в своих рассуждениях. Но у них разная конкретность. Эфраим, как и Визенталь, хочет найти конкретных убийц, хотя чего уж искать, большинство умерло. Рута рассуждает по-другому, о человеке, прежде всего о жертве. «Произошло шесть миллионов человекоубийств, и каждый раз погибал один конкретный человек. Всё, что я могу представить, - это одного конкретного человека. Это мужчина. Я вижу его стоящим спиной к убийцам, смотрящим в яму, в которую скоро упадёт его тело. Упадёт и навеки останется там, на телах других убитых, заваленное новыми убитыми. Я вижу, как пуля, выпущенная обычным молодым, может, выпившим литовским парнем, вонзается в затылок этого еврея. Входное отверстие будет 0,8 см, выходное – 8 см. В десять раз больше. Пуля просто разнесла изнутри мозг этого человека. Мозг еврея, который с малых лет учился, изучал Тору, много читал»...Так она видит, её сверхвидение сострадательно.
Но та же Рута сострадает и убийцам. Они для неё, прежде всего, литовцы, простые невежественные крестьяне, бессильные перед историческим произволом («обманули», «втянули»...) Она цитирует стихотворение, написанное убийцей Винцасом Саусайтисом накануне смертной казни - «На память сиротам, оставшимся без отца»: «Зябнут руки-ноги/Зябнет голова/Что же мои детки/Не сберегли меня/....За былое на меня/Не держите зла/Я привёл вас в этот мир/Где меня смерть нашла». Убийца просил переслать это стихотворение детям. Просьбу не удовлетворили.
В этом «двойном сострадании» - смысл концепции Ванагайте, смысл названия книги «Свои». Почему «свои»? На обложке книги – два молодых, чём-то похожих человека. Один - Исаак Анолик, талантливый спортсмен, представлявший Литву на Олимпийских играх. Еврей. Убит в 1943 году в Каунасе.
Другой – Балис Норвайша, командир карательнного отряда, уничтожившего 70 тысяч человек. Литовец. Убийца.
Для Руты оба, Анолик и Норвайша, жертва и палач, - «свои». В том-то для неё и трагедия, «свои» убили «своих», что-то вроде социального самоубийства. «Еврейские» литовцы были убиты «литовскими» литовцами, бедными – во всех смыслах – невежественными парнями, не знавшими, что творят.
Но концепция эта шаткая.
Изо всех сил Рута сопротивляется аргументам Эфраима, обвиняющего фактически всё литовское общество в преступлении. «Я не могу принять обвинений, которые вы обрушиваете на головы моих соотечественников...Я и сама хочу увидеть более полную картину, ведь это мои люди, это история моей родины...Когда Вы говорите «много литовцев» - меня тошнит»
А Эфраим отвечает: «Послушайте, так ведь большинство литовцев и составляли равнодушные – не убийцы и не праведники. Совершенно очевидно, что вы своими аргументами стараетесь, хотя бы отчасти, оправдать убийц
Рута. «Нет, точно нет»
Эфраим. «Вы в этом уверены?»
Рута. «Нет, не вполне».
Да, она постоянно колеблется - во власти эмоционального потрясения. Она ужасается своей близости к преступлению. Дядя-преступник, сбежавший в Штаты, присылал ей прекрасные джинсы. И бабушка могла носить платья убитых евреек. И мама, которой в то время было 13 лет.
Её горечь порой подымается до высот трагического юмора. «Меня сильнее всего приводит в ярость не то, что евреи были убиты. Это я знала и на свой лад примирилась с эим фактом. Однако я не знала, что стёрта память о них. Их закопали и оставили под кустами, как какую-нибудь издохшую крысу. Тропинки заросли, памятники были поставлены в советское ,-время или на деньги родственников жертв. Или на средства посольства Англии...Или памятников нет вообще, если не считать мясокомбинат памятником бойням. Простите за такую ужасную мысль»
- Ничего, – замечает Зурофф. -Я уже успел привыкнуть к Вашим циничным замечаниям.
Но это – не цинизм. Это - спазма отчаяния.
Путешествие окончено. Каковы итоги? «Враги» (кавычки мои) нашли – в главном - общий язык. Громадный памятник палачу евреев, партизану Крикштапонису, на площади его имени в городке Укмерге вызывает у них омерзение. «Дерьмо», - твердит Зурофф, глядя на барельеф. «Лучше бы мы не нашли этот памятник», - думает Рута.
Книга отнюдь не призывает к мести, нет и намёка на это.
Но площади не должны называться именами убийц, а монументы убийцам – это отвратительно.
Проехав по 15 городам, по 30 захоронениям, Ванагайте и Зурофф увидели две главных черты: безразличие и незнание. Собственно, это одна черта. Незнание вытекает из нежелания знать.
Литва – в прошлом – была молчаливой свидетельницей страшного преступления. Более, чем свидетельницей. «Литва разбогатела» - название одной из главок книги, понятно о чём.
Литва – в нынешнем - не хочет помнить о преступлении.
Марк Солонин хвалил музейные экспозиции в Литве...Ну что ж, есть музеи, с невыразительными стендами, скрываюшими истину. Краеведческий музей в Укмерге. Там написано, что «в лесу Пивония...были убиты более 6354 человек». Ни слова о том, кто жертвы (евреи), кто убийцы (литовцы). Краеведческий музей в Таураге. Ни слова о четырёх тысячах убитых евреев. Зато есть специальный стенд об Оноре де Бальзаке, который проезжал через город. Панавежис - место убийства более 4 тысяч евреев, в музее - тоже ни слова. Швянченис, где на полигоне было расстреляно более трёх тысяч евреев. Сотрудница музея говорит: «Почему всё время поднимается этот вопрос, есть же и другие вопросы? Мы должны работать не только с еврейскими, но и со своими обидами»... Таких музеев можно построить сотни, а безразличие останется (кстати, в Москве шесть лет назад открыт Еврейский музей и центр толерантности, хороший музей, г-н Солонин).
Теперь об исследовательской работе историков Холокоста, с неё Марк Солонин начинает список достижений Литвы. И Рута Ванагайте относится к литовским историкам с большим уважением, и Зурофф согласен с ней. Литовские историки сделали очень многое за время независимости. Они собрали факты о массовых убийствах и описали их в академических изданиях.
Но профессиональные историки – одно дело, а власти и общество – совсем другое. Проблема – всё в том же безразличии.
Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что Солонин вообще не читал эту книгу или критический инструментарий уважаемого Марка Солонина оказался слишком груб, чтобы по достоинству её оценить.
После поездки в Белоруссию Зурофф итожит: «Теперь я действительно узнал, что историю Холокоста искажают двумя различными способами. Националистическим образом в Литве и коммунистическим, я бы сказал, сталинистским в Белоруссии. Ни литовцы, ни белоруссы не отрицают, что сотни тысяч людей были убиты. В Литве признают, что убитые были евреями, но скрывают, кто был убийцами, а в Белоруссии скрывают и кто были убийцы, и кто – жертвы. Есть только жертвы и фашисты».
Вот её миссия – через книгу, через своё эмоциональное потрясение, потрясти литовцев, добиться, чтобы страшная правда вошла в душу её любимого народа. Прямая правда -прямым языком.
Я знаю, что Литва прочитала книгу. Выполнит ли Рута свою миссию? Я не знаю.
Но честь и слава Руте Ванагайте, «паршивой овце» литовского народа!
Добавить комментарий